Эдуард Шауров - Оракулы перекрестков Страница 35

Лестничную клетку шестого этажа перегораживала решетка из толстой арматуры. Положительно Бенджамилю сегодня везло – дверца в решетке была чуть приоткрыта. Снизу уже топали азартные преследователи. Надеясь неизвестно на что, Бенджамиль прикрыл за собой дверку, и… О чудо! Замок с тихим жужжанием закрылся. Не дожидаясь погони, Бен пробежал четыре лестничных марша и оказался на последнем этаже. Люка на чердак не было…

Двумя этажами ниже задергали и затрясли решетку. Бенджамиль отступил в глубь лестничной площадки и прислонился спиной к простенку между дверьми. Снизу орали то на трэче, то на цивильном. «Пропал!» – подумал Бен. Ему захотелось плакать.

Углы лестничной площадки тонули в полумраке, окошки с выбитыми стеклами были вкривь и вкось забиты пластиковыми щитами. А если попытаться оторвать щит?

Молодые трэчеры на шестом этаже перестали орать и колотить по решетке трубами. Бенджамиль прислушался.

– Может, он туда и не поднимался? Закрыто же, – сказал девчачий голос.

– А куда делся, хабаля?! (Это, похоже, Червяк.)

– Давай по дверям провальнемся?

– Дурак! Это дом Халида. Будешь здесь хозяйничать, он тебе яйца отрежет. Да и мне тоже.

– Буцца во всем виноват! – заявил бойкий ехидный голос.

– С какого хера? – подозрительно спросил Буцца.

– С такого, что если бы ты не асфальт брюхом тер, а трубой легавого достал, мы бы его еще там умудохали! – подтвердил Червяк. – Чего ты завалился?

– Насрал там кто-то на углу… целую кучу, – равнодушно отозвался Буцца, – а я втюхался…

Вся компания залилась веселым гоготом. Когда взрыв безудержного веселья немного утих, ехидный голосок вдруг проблеял:

– Смотрите, обмылки! А здесь на стенке код нацарапан!

«Вот и все», – подумал Бен.

Он слышал, как грохнула решетка…

Дальнейшее происходило будто в диковинном сне. Дверь в квартиру номер двести семнадцать тихонько приоткрылась, цепкие пальцы ухватили Бена за воротник френча и втащили в темноту коридора. Бенджамиль слабо дернулся, но кто-то невидимый настойчиво притиснул его спиной к стенке, зажав готовый кричать рот горячей сухой ладошкой. Темнота перед глазами молодого человека дважды перевернулась вверх тормашками, ноги подкосились, и Бенджамиль Френсис Мэй потерял сознание.

Глава 11

Жиденький, подкрашенный розовым свет с натугой сочился через плотные лиловые занавески. Бенджамиль лежал на кровати в своей маленькой спальне и сквозь полуприкрытые ресницы смотрел на потолочный светильник. Светильник, купленный еще в позапрошлом году, представлял из себя цилиндрическую лампу с кожухом, окруженную восемью фонариками на восьми изогнутых ножках. С виду – простенько, но с три-М-эффектом: когда кожух раздвигается, вокруг лампы начинают роиться насекомые. Если сидеть тихо, то можно даже услышать мерное постукивание крыльев о прозрачный корпус. Правда, через полгода после покупки в светильнике что-то сломалось, и теперь толстые мохнатые бабочки стучались о стекло совершенно бесшумно.

Бенджамиль слегка скосил глаза на окно. Воскресное утро, в отличие от субботнего, имеет чуточку горьковатый привкус. Но не стоит быть привередливым, когда впереди еще целый выходной. Бен сладко улыбнулся и попробовал вспомнить, когда он успел сменить желтые шторы на лиловые. Перед его мысленным взором почему-то всплыл вишнево-красный прыгун мастера Ху-Ху, потом грязный бетонный пол и жухлые лепестки красного платья… «Господи! – подумал Бен. – Какой скверный сон».

Кто-то осторожно присел на краешек постели… Ирэн? Наверняка Ирэн! Кто, кроме Ирэн, может в такой час ходить по его квартире? «Проснись, раззява! – вкрадчиво произнес чужой голос в голове Бенджамиля. – Не далее как вчера Ирина фон Гирш прислала тебе уведомление о разводе». Бенджамиля прошиб озноб. Стало невыносимо страшно и тоскливо, так страшно, что захотелось кричать. Но тут кровать слабо скрипнула, и Бен с облегчением догадался, что сон продолжается, что это всего-навсего новая серия. «Я сплю, – подумал Бен, – и в новом сне вспоминаю про сон старый. Я твердо знаю, что оба сна исчезнут, как только я открою глаза». Ему сразу же жутко захотелось взглянуть, кто в новом сне присел на его кровать, но он никак не решался открыть глаза, наоборот, он еще плотнее смежил веки, оставив совсем узенькие щелочки.

Смутная тень появилась на самой периферии зрения. Теплые кончики пальцев коснулись лба Бенджамиля. От ладони исходил еле различимый аромат незнакомых специй. Тень тихонько вздохнула и наклонилась ближе. Бен почувствовал, как нежные губы прижались чуть выше его правой брови. Он вздрогнул и открыл глаза.

Прямо перед ним в розовом полумраке светилось лицо молодой женщины. Бенджамиль не очень хорошо представлял себе, как выглядят ангелы Господни, но это точно был ангел. Темная волна чуть вьющихся волос, смуглая кожа, внимательные, слегка раскосые глаза, наполненные изнутри неизъяснимым божественным светом…

Губы ангела дрогнули и приоткрылись, глаза испуганно распахнулись, заливая комнату золотым сиянием. «А может быть, я уже умер? – как-то вскользь пронеслось в голове у Бенджамиля. – Может, я уже на небе? Лежу голышом перед дверями волшебного сада?» Смесь восторга и возбуждения обрушилась на него, переворачивая вверх тормашками светильник и окно с лиловой занавеской. Как это часто случается во сне, тело вдруг превратилось в баллон, наполненный гелием, а руки обрели независимость, предоставив изумленному хозяину со стороны наблюдать за своими действиями. Пальцы левой руки запутались в копне пушистых волос, а пальцы правой настойчиво теребили складки одежды, отыскивая пуговичку за пуговичкой. Ангел слабо сопротивлялся, пытаясь освободиться, а Бен все целовал, целовал, целовал. Целовал губы, глаза, подбородок, снова губы, шепча слова на позабытом древнем наречии, упиваясь поцелуями и звуками непонятных слов, которые знал уже много столетий. А пальцы уже скользили по узкой прохладной спине, по острым беззащитным ключицам… Тихий прерывистый вздох перешел в еле различимый стон, и Бен почувствовал горячую ладошку у себя на шее, под ухом.

Дальше был сладостный провал, волшебная пустота, наполненная прикосновениями и поцелуями. Бен потерялся, растворился в чудесном сне. Время и пространство утратили смысл и привычные очертания. Бен уже не мог с уверенностью сказать, где кончается он, а где начинается девушка-ангел. Дурманящий водоворот нес их все быстрее и быстрее, кружил, вытягивая в струны, готовые лопнуть от одного прикосновения медиатора, вращал в первобытном безумном ритме, сжимая влажные объятья все сильнее и сильнее, пока они наконец не закричали разом от острого мучительного наслаждения и не откинулись один от другого в полном изнеможении, оглушенные, обессилевшие и невероятно счастливые…