Рутея - Андрей Валерьевич Скоробогатов Страница 35

Но на этот раз она пришла совсем не для занятия любовью.

— Ты в курсе, что сейчас там решается твоя судьба? — толкнув меня в плечо, спросила она.

— Откуда ты знаешь? Я не соображаю спросонья.

— Радик разговаривает с кем-то из «отцов» прямо во дворике твоего дома. Я слышала, что он упоминал о тебе. После покушения тебе, скорее всего, предложат лечь на дно. Возможно, понизят до капитана.

— И зачем ты мне это говоришь?

— Потом объясню. Не бойся, дорогой, я помогу тебе, если ты захочешь этого.

В её глазах горел какой-то странный, дикий огонь. От её последней фразы по спине пробежал холодок.

Тогда я впервые почувствовал, что она не та, за кого себя выдаёт.

Она вышла из комнаты. Я услышал голос Радика с лестницы:

— Зачем ты заходила?

— Попрощаться.

Он ничего не сказал, не стал спорить с ней по поводу прощания со мной, и это насторожило меня. Прощаться могут в разных случаях. Перед расставанием и перед смертью.

Мой взгляд упал на предмет, оставленный Риной на полу. Импульсник-пистолет. Я вспомнил, как упустил шанс, когда Радик перепрошивал мне чип. До этого всё оружие, с которыми я ездил на встречи, Радик выдавал мне самостоятельно. Я скатился с кровати и схватил импульсник. В момент, когда Радик открыл дверь, я успел подняться и направить дуло на него. От неожиданности он поднял руки кверху.

— Что она наговорила тебе? — спросил он, привычно-странно поведя носом.

— Она ни при чём. Сейчас время неспокойное.

— Ты прав. Неспокойное. Опусти пушку, мне не хочется никого сегодня убивать.

Я услышал топот по лестнице — судя по всему, мои охранники поднимались проверить, в чём дело. Я поверил Радику и опустил дуло, когда парень заглянул, я сделал вид, что проверяю заряд оружия. Солдат ушёл. Мой надсмотрщик присел на диван и вытер лицо от пота.

— Общался с Майком. Народ скоро начнёт бунтовать. Многие сказали, что не узнают тебя. Ещё и «Тритоны» против. Мы решили отвезти тебя на юг, в дальний монастырь. Там ты какое-то время будешь в безопасности. Потом решим, что делать. Собирайся. Пушку можешь взять с собой.

Глава 4

Пограничье

В тот момент мне захотелось выругаться при слове «монастырь», хватало воспоминаний с прошлого раза, но я стерпел. Мы вылетели ночью втроём. Сферолёт сначала вёл один из «солдат», который уже через два часа попросился спать. К моему небольшому удивлению, Радик согласился его подменить.

Сферолёт был старинный и небольшой, первых моделей — пару раз местные им пользовались при мне, когда скрывали местоположение. Казалось, что верхний полуобруч отцепится и упадёт прямо на голову. У всех современных моделей в сферодвигатель вшит чип, подобный тому, что есть в моём виске. Он позволяет отслеживать положение сферолётов в городах и на границах, и именно поэтому синдикат старался использовать для междугородних перелётов более экзотический транспорт, вроде этого. Как им удалось сохранить эту колымагу в рабочем состоянии и спрятать от проверок, я не знал, хотя раньше часто слышал о подобных нарушениях в новостях.

Меня насторожило отсутствие вопросов про Рину. То ли Радик посчитал, что я достал импульсник где-то у парней, то ли решил, что мне можно доверять и пора носить оружие не только на показных выездах. Разговаривать на остальные темы не хотелось, и я обрадовался возможности наконец-то спокойно послушать плеер. Когда мы пролетели над последними окраинами Сереброполиса, в наушниках играла музыка серебра, и мне стало немного грустно расставаться с этим городом, потому что мне не верилось, что я вернусь обратно.

В сумме мы летели на юг четыре часа. Лобового и боковых стекол, защищающих от ветра во время рекреаций, конструкцией не предусматривалось. Уже через час я почувствовал, что начинаю простывать. Выключил плеер и попытался уснуть, но не получилось, и тогда я укутался в куртку и стал наблюдать за горизонтом.

Далеко на западе виднелся широкий рукав Перешейка, ведущий в родное и потерянное теперь Новоуралье. Тайга начала чередоваться с перелесками и туфовыми колоннами, оставшимися от извержения Великого Вулкана.

Сам вулкан уже показался на горизонте, когда забрежжил рассвет. Десятикилометровый, он стоял на обширном полуострове, там, где Пограничные горы сворачивают к Левиафановому морю и образуют нашу границу с Заповедником слева и побережьем Кеолры справа, южнее. Это был самый юго-восточный край нашей страны — самый забытый и дикий.

Всего таких крупных вулканов на Рутее было три — наш, Северный в Левиафановом море, Экваториальный, южнее Новой Персии и Южный, на острове между Бриззой и Денной. Из-за особого строения планетарной коры и геомагнитной аномалии с приборами в зоне вулканов происходило что-то непонятное. С первых годов колонизации они были объявлены «ничейными зонами», куда допускались только небольшие группы учёных.

В детстве я, как и многие, переболел повышенным интересом к теме Великих Вулканов — слишком много легенд ходило в народе, слишком много фильмов было снято про эти земли за Малое Средневековье. Больше, наверное, только про Заповедник и Южные Тундры. Потом я стал более скептичен, и лишь пропажа супруги и последующее таинственное письмо выводили меня из привычного мировосприятия.

И когда мы летели на юг, навстречу Вулкану, я вновь чувствовал, как этот юношеский романтизм просыпается снова. Словно почувствовав моё настроение, Радик оглянулся на спящего солдата и затем спросил меня:

— Ты хорошо знаешь своих предков?

— Своих — это у Антона или у Стояна? — усмехнулся я.

Вообще, разговоры о предках, первопоселенцах и генеалогии принято вести только с самыми близкими друзьями, и я немного удивился. В Малое Средневековье было много брошенных детей, многие прервали историческую нить, связывающие свой род с земными народами. Лишь жители столиц, первопоселений и древних диких деревень могли похвастаться, что знают, кто и на каком сферолёте прилетел в Рутею.

— У первого. Настоящих предков.

— Как-то в детстве бабушка рассказывала, что один прадед в двадцатом поколении был капитаном сферолёта «Екатеринбург». А другой, в девятнадцатом — главным архитектором Скомлы. Ещё была династия известных художников, один из них сменил фамилию на Этоллин, потому что жили в Этолле. Тогда была повальная мода на смену фамилий.