Алла Гореликова - Корунд и саламандра, или Дознание Страница 35

Я сижу в кабинете Пресветлого, на гостевом стуле, у ясеневого рабочего стола. Я жду Сержа. Пресветлый выслушал уже нас – и, к радости моей, лишь посмеялся любопытству короля. Но после почему-то сказал:

– Посиди здесь, Анже. Брат Серж придет за тобой. Я освобождаю вас на сегодня от вечерней службы. Брат Николас накормит вас, а затем можете отдыхать. Но прежде мне надо поговорить с братом Сержем.

Я и вправду устал. Мне кажется, темное дерево стола притягивает меня, как зачарованные воды сонного омута. Пожалуй, я и впрямь задремал на миг… помню спокойное тепло ясеневой столешницы подо лбом и… чьи-то голоса… сплю?… пусть, Серж придет и разбудит…

2. Посланец Капитула

– Святая Церковь должна править миром. Вы согласны, Пресветлый? – Сидящий напротив Отца Предстоятеля брат-странник подается вперед, ладони его сжимаются в кулаки, а глаза словно целятся Пресветлому в душу.

– Церкви нашей более тысячи лет, – напоминает гостю Пресветлый. – Не раз бывала она у власти и не раз упускала власть. Сегодня мы боремся лишь за души. Это святая борьба, и она более приличествует людям Господним.

– Воистину праведные слова! Прежние попытки подменить светскую власть властью Святой Церкви потому и потерпели крах, что ослабла борьба за души. Светлейший Капитул изучил досконально сей вопрос, и новые его рекомендации продуманы как никогда. Вы ведь подчинитесь Светлейшему Капитулу?

– Я помню свой долг.

– Вы напрасно хмуритесь, Пресветлый. По-разному можно править миром. Ныне хотим мы действовать через души людские. Ныне лишь то хотим мы взять, что люди отдадут нам сами. Согласитесь, в этом случае власть наша будет крепка!

– Мне кажется… – Отец Предстоятель умолкает, кончики пальцев беспокойно постукивают по столу.

– Что? Смелее, Пресветлый, говорите!

– Эта задача настолько грандиозна… Свет Господень, да это скорее несбыточная мечта, чем реальная цель!

– Это реально. – Гость щурится и едко спрашивает: – Или Отец Предстоятель монастыря Софии Предстоящей сомневается в здравом уме Светлейшего Капитула?

– Нет…

– Нет? Это хорошо! – Кулак гостя стучит по столу – словно скрепляя печатью приговор. – А что из этого следует? А, Пресветлый?

Свет Господень… Отец Предстоятель, всегда полный внутреннего, неподдельного достоинства, – как побитая собака, униженно вымаливающая прощение Хозяина!

– Я верный сын Святой Церкви и готов служить ей.

– Вы готовы выслушать, вникнуть и принять к действию?

– Приказывайте.

– Что вы, зачем же так резко! – Посланец Светлейшего Капитула снисходительно улыбается, принимая свою победу. – Я просто объясню. Мы не будем больше стремиться открыто править. К чему? За хорошую жизнь редко благодарят правителей, зато в тяготах вечно виновны они и никто другой. Наша задача отныне – борьба за души! Вы хотите сказать, что и доныне занимались тем же? Есть одно «но», Пресветлый. Прежде всего мы будем бороться за души тех, кто правит! Пусть правители трепещут перед Церковью, пусть их вассалы знают в душе своей, что Церковь превыше сюзерена, пусть их армии счастливы будут идти в бой за Церковь!

– Да, – медленно произносит Пресветлый. – Если будет так…

– Готов ли ты потрудиться ради такого будущего, брат мой?

– Все, что в моих силах… и даже больше.

– Больше не понадобится. Тот послушник, о коем писал ты в Капитул, прося совета, что скажешь ты о нем сегодня?

– Анже? Сейчас я спокоен на его счет. Это простой юноша, чистый душой, искренне верящий в Господа… его дар не от Нечистого!

– Вот и прекрасно. Раз не от Нечистого, значит, от Господа, а раз так, делом Господним будет воспользоваться им в интересах Церкви. Слушай, брат мой, – посланец понижает голос, – помнишь ли ты сказание о святом Кареле?

– Кто в Таргале не помнит его, – немного растерянно откликается Пресветлый.

– Красивая сказка о благородных помыслах и мужественных деяниях, – задумчиво произносит посланец. – Сказка, способная увлечь.

– Не сказка, – возражает Пресветлый, – ведь это было, это наша история.

– Добрый мой брат, уверен ли ты, что все происходило именно так? И как, кстати, «так»? Скажи, сколько вариантов этой истории ходит по Золотому Полуострову?

– Прошло столько лет… – бормочет Пресветлый.

– Да, – соглашается гость. – Но этот послушник, Анже, если будет на то воля Господня, может узнать, как было все на самом деле.

– И впрямь, – шепчет Пресветлый. – Его дар не зависит от давности событий. Но… от Смутных Времен сохранилось так мало! Кому по силам собрать столько раритетов, чтобы…

– Кому? Вот тут, брат мой, и начинается то, ради чего я приехал. В окружении короля Луи есть наш человек. От него узнали мы, что молодому королю нравится сказание о его предке. Очень нравится. Нравится настолько, что стоит лишь намекнуть ему о возможности узнать все доподлинно…

– Но как? Я не вхож к королю.

– Пока, – улыбается гость. – Скоро будет иначе. Брат мой, король сам придет к тебе и спросит о послушнике, наделенном от Господа даром прозревать прошлое. Наш человек устроит это. Брат мой, молодому королю простительно любопытство, особенно если касается оно славных деяний предков. Поощряйте интерес юноши, и он сам начнет разыскивать для вас раритеты.

– Святой Карел, принц Валерий и Подземелье, – задумчиво говорит Пресветлый. – Когда я был мальчишкой, мне тоже нравилось это сказание. Но какой с него прок в войне за души?

– Прок будет… Мы узнаем правду, брат мой. Но из всей той правды, что мы узнаем, Капитулу нужно одно. Доказать, что король Анри Лютый – и никто иной! – в ответе за все бедствия Смутных Времен!

– Ну, так оно, скорее всего, и было, – пожимает плечами Пресветлый. – Иначе некоторые подробности сказания становятся попросту бессмысленными. Но что нам в вине Анри Лютого?

– Пресветлый, право же, не стоит пытаться объять одним умом столь великую задачу. Выполните свою часть ее, и благодарность Светлейшего Капитула будет достойной наградой за верность Святой Церкви. – Посланец выдерживает многозначительную паузу и улыбается. – А как свершится остальное – не наша с тобой забота, брат мой.

3. Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене

Мимолетный сон уходит, оставляя меня в потрясенном оцепенении.

Что ж это, смятенно думаю я, как понять, как поверить?! Пресветлый Отец Предстоятель, просветленный Господом, – и мирские интриги? Капитул Светлейший – и власть земная? Провозвестники Света Господня – и ложь?! Как, почему?!

Та часть меня, что еще помнила мирские законы и злобу людскую, кричит – затаись! Не видел, не знаешь, не твое дело! Не путайся в дела сильных – растопчут! Другая же часть, та, что узрела Свет Господень и тянулась к нему, шепчет испуганно – покайся. Чего-то ты не понял, да ты и не мог понять, ибо кто ты и кто они? Просветленные, Предстоящие – и послушник, смиряться должный… твоего ли ума дело? Покайся, прими епитимью заслуженную за дерзкие сомнения – и забудь… Нет, кричит мирская память, не смей, нельзя! Узнавший ненароком чужую опасную тайну не по земле твердой ходит – по топи болотной!