Графиня фон Мален - Борис Вячеславович Конофальский Страница 36

Кавалер понимающе кивнул и сказал бургомистру:

– Еще воз веревок привезите, нужны нам.

– Все сегодня же будет, – пообещал бургомистр, и горожане стали кланяться.

Погода стояла прекрасная, утро свежее и теплое, в лагере после ночного буйства сделалось почти тихо, пленных увели на окраину к реке. Там самое удобное место, чтобы их держать. И поить не нужно. Кашевары ставили столы, расставляли посуду; так как утро, то вина разбавляли водой, причем водой не из реки, а взятой в ключе, что располагался неподалеку. Жарили мясо, благо в лагере у мужиков с разной скотиной было все в порядке: и козы, и овцы, и свиньи, и коровы – выбирай, что любишь. Солдат тоже было решено побаловать хорошим мясом, не все им солонину есть да тертое сало.

Волков, сидя на стуле, глядел, как Гюнтер достает из телеги очередной роскошный кувшин.

– Номер семнадцать: средний кувшин с чернением, изображена птица, кукушка, – диктовал он, и молодой Курт Фейлинг записывал это на бумагу.

– Красив кувшин необыкновенно, – прокомментировал Максимилиан, беря на секунду кувшин из рук денщика.

– Записал, – буркнул Фейлинг.

– Блюдо для мяса большое с позолотой по краю, – сказал Волков, осматривая следующий предмет из телеги.

– Номер восемнадцать… Блюдо… – повторил Фейлинг.

Как приятно было этим заниматься, видя, что уже почти накрыт стол, кашевары несут к нему подносы с большими кусками свинины, жаренной с луком. Тазы с грубо нарезанными сырами, самыми разными, от мягких козьих до самых твердых, корзины со свежими, еще горячими хлебами, масло, сливки, варенья, пироги, соусы… И ко всему этому над майским утром разносится божественный запах кофе. Кавалеру уже не терпелось. Ведь за вчерашний день он почти ничего не ел. Когда ему было?

Но от мечтаний о великолепной еде и разглядывания своих новых сервизов его отвлек Рене. С непривычной для него настойчивостью родственник встал невдалеке и всем своим видом показывал, что у него к полковнику дело.

– Что вам, капитан? – прервал перепись своих сокровищ Волков.

Рене тут же подошел и начал:

– По недосмотру или по глупости, но холопов мы держим вместе с офицерами и рыцарями. Сие чревато бунтом.

– Верно, – согласился кавалер. – Верно. Развести их хотите?

Нет, Рене и не думал их разводить, он продолжал:

– А если не бунтом, так побегом, может, с той стороны лодки в ночь подойдут и хамы бежать начнут.

– Хорошо-хорошо, – соглашался Волков, – распорядитесь, чтобы господ держали от хамов отдельно.

Казалось бы, вопрос разрешен, но Рене не собирался уходить, так и стоял со злым лицом.

– Что еще, капитан? – спросил полковник, немного раздраженный из-за того, что его отвлекают от занятия серебром.

– Вот думаю, может, и нет необходимости тянуть с ними? – отвечал Рене, делая вид, будто размышляет вслух, хотя сам уже давно все решил.

– С кем? – не понял Волков.

– Ну, с офицерами и пойманными ночью кавалерами. Может, их лучше сразу казнить?

«С чего бы тебе быть таким кровожадным? И про веревки для холопов помнишь, и с господами тянуть не хочешь?»

– А не думали ли вы, Арчибальдус, – по-родственному заговорил Волков, – что за господ можно у семей их просить выкуп? Сколько их там у нас, полтора десятка будет или около того. Это… три тысячи талеров, если даже быть милосердными и не грабить их семьи.

– В пекло сатаны это серебро! – с неожиданной твердостью отвечал капитан. – Все они должны ответить за смерть моего друга: и хамы, и господа. И господа в первую очередь. Всех на ветки вместо яблок.

«Ишь ты! – Волков уставился на капитана с плохо скрываемым удивлением. – Еще недавно ты боялся дезертиров повесить, хотел решения солдатских корпораций или приказа от меня, а тут вон как раздухарился! Всех вешать хочешь, и денег никаких тебе не нужно».

Но, чуть подумав, полковник решил, что муж сестры прав. Деньги деньгами, но для репутации Рыцаря Божьего, Меча матери церкви и Инквизитора лучше будет поступить так, как предлагает Рене. Да и рыцари эти были, скорее всего, еретиками, и его самого они не пощадили бы.

– Будь по-вашему, Арчибальдус, в пекло такое серебро, – произнес он. – Вот только вешать господ нельзя, они должны быть обезглавлены.

– Недостойны эти воры, пусть спасибо скажут, что на колесах их не ломают, как отцеубийц или других душегубов.

– Сие не вам решать, дорогой мой родственник, – уже без всякой мягкости в голосе отвечал Волков. – Велено вам господ обезглавить, так ступайте и найдите охотников это сделать. Обещайте каждому желающему талер за верный удар.

– Как вам будет угодно, – с видимым недовольством отвечал капитан.

– И перед смертью пусть всякого, кто пожелает, причастит священник, – продолжал Волков.

– Зачем? – уже нагло спрашивал Рене.

– Затем, что я Рыцарь Божий! – заорал Волков так, что Гюнтер и Фейлинг вздрогнули, только Максимилиан оставался невозмутимым, он уже слыхал подобное. – Затем, что я паладин и опора Трона Господня на земле и Господня Длань! Или вы о том не слыхали?! И затем, что я ваш командир! Или вы про это забыли?!

– Извините. – Рене поклонился. – Просто я подумал, что еретикам причастие не надобно и что все капелланы остались в Бад-Тельце с фон Боком. У нас и попов здесь нет, кроме вашего лекаря.

– Так пошлите за братом Ипполитом. Коли господа вознамерятся вернуться в лоно истинной матери церкви, так пусть монах их причастит.

– Все будет исполнено, как вы пожелаете, а за братом Ипполитом я пошлю незамедлительно, – отвечал Рене, кланяясь.

«Ишь как его распирает, вот так бы он в бой рвался, как на казни, откуда в нем такая кровожадность образовалась, неужто это из-за бедняги Бертье?»

Полковник посмотрел вслед уходящему капитану и решил вернуться к приятному занятию.

– Гюнтер, ну, что там дальше? – поторопил он денщика, что стоял у телеги с серебром.

Но тот ответить не успел, к полковнику подошел кашевар, поклонился.

– Господин полковник, столы накрыты.

– Прекрасно, собирай офицеров.

– Офицеры уже собрались, ждут вас, – отвечал кашевар.

– Да, что ж, тогда иду. – Волков встал со стула с отличным настроением. – Господин Фейлинг, будет лучше, если мы не будем искушать наших людей, чтобы никого потом не пришлось из них вешать. Я прошу вас приглядеть за моим серебром, пока я завтракаю, а ваш завтрак я распоряжусь прислать сюда.

– Я пригляжу, – обещал Фейлинг.

Волков и Максимилиан с удовольствием поспешили к столу, ведь нет ничего лучше на этом свете, чем завтрак майским теплым утром в богатом лагере поверженного врага.

Глава 16

За столом собрались почти все офицеры. Не было только Хайнквиста и офицеров его роты,