Роберт Говард - Час дракона Страница 36

— Нет, ты еще не умер, — возразил Конан. — Но уже умираешь. Пыток больше не будет. Это я тебе обещаю, но другой помощи оказать не могу… Я прошу тебя: прежде, чем умереть, скажи, как открыть твой железный ларец!

— Мой железный ларец… — пробормотал Зорат, как в бреду. — Он выкован в дьявольском огне пламенных гор Короши из такого металла, который не возьмет никакое зубило. Много он возил по свету всяких богатств! Но им не добраться до того, что сейчас укрыто в нем…

— Скажи, как его открыть, — настаивал Конан. — Тебе это уже не понадобится, а мне еще может помочь.

— Да, ты — Конан, — прохрипел умирающий. — Я видел, как ты, в короне и со скипетром в руке восседал на троне в большом зале для аудиенций столичного дворца. Но тебя уже давно нет в живых — ты погиб под Валкой. А значит, и мой конец близок…

— Что там несет этот кусок мяса? — нетерпеливо дернулся Вальбросо, ни слова не понимая по-кофийски. — Пусть скажет, как открыть сундук!

И, словно эти слова разбудили искру жизни в изувеченном палачом теле несчастного, Зорат повел наполненными кровью глазами в сторону вопрошавшего.

— Я скажу это лишь наместнику Вальбросо, — произнес он по-зингарски. — Смерть уже кружит надо мной. Пусть он наклонится ближе…

С побелевшим от жадности лицом барон выполнил просьбу. Стоявший позади него Белосо тоже придвинулся.

— Надави на семь черепов по окружности моего ларца, — прохрипел купец. — А потом — на голову дракона, изображенного на крышке. И наконец — жемчужину в зубах этого дракона. Так открывается тайный замок.

— Быстрее! Ларец! — с нетерпением крикнул Вальбросо, грязно ругаясь. Подхватив сундучок, Конан протянул его наместнику, жадно вцепившемуся в него.

— Давайте, я открою… — предложил Белосо, сунувшись вперед, но барон с проклятием оттолкнул его и с перекошенным лицом заорал:

— Это сделаю я и только я!

Конан, инстинктивно сжав рукой рукоять меча, быстро взглянул на Зората. Глаза умирающего, затуманенные и кровянистые, с огромным напряжением вглядывались в наместника… Улыбка, похожая на издевательскую усмешку, вдруг исказила запекшиеся губы несчастного. Купец не хотел раскрывать тайны, пока не осознал, что умирает… Переведя взгляд на Вальбросо, Конан тоже стал за ним внимательно наблюдать.

По граням ларца шел причудливый рисунок в виде семи небольших черепов и замысловатых сплетений древесных ветвей, а посреди крышки красовался инкрустированный золотом и камнями дракон в окружении богатых арабесок. Вальбросо поспешно нажал на чашки черепов и, дотронувшись до головы дракона, злобно расхохотался, потрясая в воздухе кулаком:

— Щель! — прорычал он. — Примерно в палец толщиной!

Потом он прижал пальцем золотой шарик в зубах дракона — и крышка поднялась. Глаза присутствующих ослепило яркое золотистое сияние. Им показалось, что резной ларец полон мерцающего огня, лившегося из него и растекавшегося по стенам. Белосо вскрикнул, а Вальбросо втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Конан ошеломленно молчал.

— Господи! Какой камень! — в пальцах барона появилась ало пульсирующая капля, наполнившая комнату мягким сиянием. Наместник в ее свете походил на мертвеца. И вдруг умирающий на столе пыток человек разразился диким смехом:

— Глупец! — прохрипел он. — Ты получил его, но в придачу со смертью! Ты посмотри на пасть дракона!

В тупом оцепенении все повернулись в указанном направлении. Из раскрытой пасти резного дракона торчала, поблескивая, небольшая игла.

— Жало дракона! — безумно хохотал Зорат. — Смазанное ядом черного стигийского скорпиона! Дурак! Дурак! По-настоящему дурак — ты голой рукой открыл мой ларец! Смерть! Ты уже мертв!

И с этими словами он умер, сжав запекшиеся кровавой пеной губы.

Зашатавшись, барон вскрикнул:

— О, боже! Как жарко! Огонь жжет мои жилы! Он рвет мне суставы! Это смерть! смерть! — и, согнувшись пополам, он рухнул на каменный пол. По телу его пробежала ужасная судорога, конечности его неестественно выгнулись, и он затих, уставившись широко открытыми глазами в низкий потолок.

— Умер! — оторопело произнес Конан, наклоняясь, чтобы поднять камень, выпавший из ослабевшей ладони Вальбросо и теперь пылавший на полу, как сгусток пламени закатного солнца.

— Умер… — отозвался Белосо, в глазах которого появились злобные и жадные огоньки.

Зачарованный блеском и близостью огромного драгоценного камня, Конан не обратил внимания на затаившего у него за спиной дыхание капитана стражи. А потом что-то с огромной силой ударило ему сзади по шлему, и он упал на колени, забрызгав пол кровью.

Послышался быстрый топот ног, удар и хрип еще одной агонии. Оглушенный, но не до конца лишенный сознания, король Аквилонии понял, что Белосо нанес ему удар по голове железной шкатулкой Зората, и череп уцелел чудом — только благодаря шлему. Пытаясь стряхнуть с глаз пелену, он с трудом поднялся на ноги и, шатаясь, пошел к выходу, выхватывая на ходу свой меч. Перед глазами все колыхалось. Двери были открыты, а где-то вдалеке стихали звуки быстрых шагов. Лохматый палач лежал на полу, и душа его, похоже, уже успела отлететь через огромную рану на груди. Сердце Аримана исчезло.

С мечом в руке и с залитым стекающей из-под шлема кровью лицом Конан выскочил из комнаты пыток. Перемахивая через ступени, он услышал доносившиеся со двора крики, звон стали и стук конских копыт. Выбежав из башни, он заметил суматошно мечущихся по двору солдат и визжащих от ужаса женщин. Тяжелые створки ворот были распахнуты, а их охранник лежал на земле с раскроенным черепом, навалившись телом на бесполезную теперь пику. Кони, среди которых был и черный жеребец Конана, сбились в плотную кучу.

— Он сошел с ума! — визжала какая-то женщина, мечась посреди всеобщего хаоса. — Он выскочил, как бешеный пес, и стал рубить направо и налево! Он же потерял рассудок! Где господин Вальбросо!?

— Куда он поехал? — прорычал Конан. Все, как один, обернулись к нему и недоверчиво оглядели нового незнакомца с окровавленным лицом и обнаженным мечом.

— Куда-то на восток, — продолжала рыдать женщина, а кто-то из солдат ошарашено спросил:

— А это еще кто?

— Белосо убил наместника! — крикнул в ответ Конан, одним прыжком оказываясь в седле своего скакуна и вцепляясь ему в гриву. Ответом ему был дикий крик, а реакция солдат была именно такой, как он и предполагал: желание закрыть ворота и поймать незнакомца боролись у них со стремлением мчаться в погоню за убийцей и мстить за смерть господина. Как волки, удерживаемые вместе лишь страхом перед бароном, они теперь не чувствовали себя здесь никому обязанными.