Сводный экипаж - Юрий Павлович Валин Страница 38

Вечером людская часть команды сидела на баке, грызла орехи и размышляла над тайнами обезьяньего мироустройства. Вообще тайн в этом мире (не только обезьяньем) насчитывалось огромное количество. Хатидже рассказала, что уже трижды видела над морем какие-то странные штуковины, похожие на аэростаты. Правда, очень издали, подробностей не рассмотреть. Мореплаватели начали расспрашивать юнгу о всяких летающих чудесах. Мальчишка сказал, что про «эростаты» ничего не слышал, хотя о волшебных воздушных кораблях болтают довольно часто. Но скорее это стаи птиц либо шайка оживленных некромагами летучих обезьян, а возможно призраки погибших стурвормов. О морских ящерах-дарках команда «Ноль-Двенадцатого» была вполне наслышана, к счастью, последний раз этот реликтовый ужас встречался у глорских берегов более года назад. Вот о летучих мертвых обезьянах узнать было любопытно. Гру принялся рассказывать о научно доказанном случае появления зомби-обезьян в местностях неподалеку от Нового Конгера. Виной всему тогда стал пиратский колдун…

Энди стоял за штурвалом, размышлял о том, что самые правильные тайны — тайны, остающиеся тайнами.

* * *

Из шифровки

лагуна — Твин Кастлу

Продолжаем наблюдение. Ситуация катастрофичная: такой унылости у нас еще не случалось. Объект едва тащится, причем без определенной цели. Там орехов наберут, сям обезьянку подловят. Черту знает что такое, а не шпионы. Предлагаю ускорить события. Готова взять на себя оперативную роль второй обезьяны. Эти шпионишки у нас живо куда-то доплывут.

с ихней бабой, как выяснилось, я уже встречалась. Она Пришлая, была худой и летучей, в неопределенных злодейских целях потолстела и перестала летать, сейчас опять похудела и стала узнаваемой. Полагаю, не наш клиент — просто слегка психанутая. Ничего удивительного, поскольку русская…

Из блокнота. Гзниальвыеразмышления и склероз'

Обезьяны — весьма загадочный отряд животного мира. Большинство приматов вполне человекообразны, но, к примеру, бабуины — Собакины дети. Как-то сидели на берегу Нила с Хуфу, ловили рыбу, беседовали о прикладном-хозяйственном использовании пирамид. Выскакивает здоровенный ошалелый бабуин, накидывается на нас как волкодав какой-то и пытается беспричинно покусать. Сдала шмондюка на Юкон. Через год проведала — вожак упряжки, взял приз Айдитародтонки. Вот чего он, дурак, овощи на нильских огородах воровал⁈

Вовремя осознать свое истинное призвание- основная задача мыслящего существа!

[1] (лат. вульгарно) Человек хвостатый.

[2](лат.) Человек прямоходящий

Глава седьмая

Экипаж находит пресную воду, поздний ужин и беседует о магии

На день хватит, не больше — предрек Магнус, откладывая гаечный ключ.

Экипаж предчувствовал неприятный, но неизбежный момент серьезной поломки машины. Сальники текли все сильнее, барахлил насос, фильтры установки подготовки воды нуждались в неотложной чистке, и все эти, не столь уж роковые, но угрожающе скопившиеся мелкие сложности внушали серьезные опасения.

— Надо бы найти место для стоянки и перебрать насос. Заодно осмотреть фильтры и если от них что-то осталось, прочистить, — шкипер тяжко вздохнул.

Необходимость ремонта «Ноль-Двенадцатого» обсуждали уже неоднократно. Но сейчас, когда замаячили очевидные сложности, разбирать машину стало попросту страшно.

— Отжегблнах, — гребец потянул в узость машинного отделения кишку помпы. — Насос-то мы подправим, но сальники и сетки фильтров…

— Придется все же нам что-то изобрести, — изрек бессмысленную банальность Энди, убирая инструменты.

Разгонять по лузам шары машинного ремонта с одной стороны просто: известна последовательность, логика и смысл каждого отдельного действия. С другой стороны, возникают труднопреодолимые препятствия — трудно сыграть шар, который попросту отсутствует на борту судна. Сломавшийся шток насоса, механики заменили самодельным: процесс изготовления потребовал немалых усилий, но оказался вполне возможен. А вот сальники из подручных материалов вышли негодными. О сетках фильтров и говорить нечего — для их изготовления требовалась пайка воистину ювелирной тонкости; ни нужного инструмента, ни опыта подобных работ у членов экипажа не имелось.

— Ну, якорь-то заменили. И тут что-то найдется, — проявил оптимизм юнга, сидящий наверху и наблюдающий за дискуссией через люк машинного отделения.

— Это что, кер отлавливать и кожу с них на прокладки сдирать? — уныло поинтересовался Сан. — В жопихпотакбл, такие приключения.

Механики выбрались из душного отсека, зафыркала помпа, откачивая скопившуюся воду. Гру налегал на рычаг, на другой присела скучающая вдова, помогала в меру своей легковесности. На барже любопытная мартышка поднялась на задние лапы, вытянула шею…

— Интересуется, гуманоидное недоразумение, — заворчал критически настроенный гребец. — Надо было, в писопу ихнее племя, наловить побольше мартышек. Посадить на весла, поволокли бы катер как миленькие, бнавж.

— Ты и эту-то съесть или утопить собирался, — фыркнула Хатидже.

— Правильно я собирался, вжтакднь! Вот что с нее, с одной толку? — отмахнулся Сан.

Сердитый гребец был прав лишь частично. Некоторый толк от обезьяны все же наметился: работала она с удовольствием, пусть и глуповато, зато постоянно развлекая экипаж. Назвали беспородно-неопределенную пассажирку — Манки[1], соображать что обращаются именно к ней обезьяна научилась сразу же, и даже на переиначенное вдовой и бесхвостым родственникомпрозвище «Манька» вполне реагировала. В остальном сообразительность «промежуточного звена», как обзывал пассажирку гребец, оказалась избирательной. К примеру. Манки обожала мыть палубу. Швабру ей не доверяли по понятным причинам, но тряпку обезьяна освоила, научилась великолепно отжимать и полоскать, с энтузиазмом гоняла лужицы воды по палубе, оттерла почти добела борта и планшири «Заглотыша». Похоже, мытье Манки считала чем-то вроде развлечения и сам процесс ей ничуть не надоедал. Забрасывать ведро за забортной водой ей нравилось даже больше, но тут ее контролировал гребец или Гру, иначе переливание моря в море грозило растянуться на часы. «Утопит она нам когда-нибудь ведро» — предрекал прижимистый Сан.

Наравне с отдраиванием палубы обезьяну восхищала чистка кухонных котлов и кастрюль. Вдова научила пассажирку использовать золу, обезьяна без устали начищала стенки котелков, прерываясь лишь, чтобы полюбоваться результатом и тайком лизнуть блестящую поверхность. Собственно, по этой причине ей и не доверяли мойку мисок и кружек: комбинированные способы чистко-вылизывания личной посуды нравились далеко не всем членам экипажа.

Еще Манки жутко любила слушать работу машины и разговоры экипажа. Понимала слова она, видимо, слабо, но слушала с огромным вниманием, от напряжения аж приоткрывая рот. Взгляд ореховых глаз перепрыгивал с говорящего на следующего собеседника и обратно. Доктор полагал, что она пытается осознать смысл слов и по идее должна постепенно расширить свои речевые возможности. Пока было понятно, что значение «швабра», «мыть», «нельзя!» и «кушать» обезьяна усвоила прекрасно. На катер Манки перепрыгивала только с разрешения кого-то из членов экипажа: