Осколки наших сердец - Мелисса Алберт Страница 39

Он закрыл глаза рукой. А когда убрал ее, постарел на несколько лет.

– О боже. – Я отпрянула. – Ох, черт.

Даже после всего, что случилось, я, кажется, думала, что он станет все отрицать. А теперь реальность происходящего наконец уложилась в голове. Теперь это было высечено в камне.

– Она собиралась тебе сказать.

Я рассмеялась.

– Ага.

Он приблизился, и в этот раз я позволила себя обнять, правда, не стала обнимать его в ответ, но положила щеку ему на плечо.

– Я за нее переживаю, – прошептала я.

– Я знаю, детка. Я тоже переживаю. Но она умеет о себе позаботиться. Это я знаю точно.

– А мы? – Я отодвинулась и посмотрела на него. – Кто-то шныряет вокруг дома и в доме, ищет ее. Играет с ней. Ты сам видел кролика. И этот кто-то… – Я замолчала; выражение его лица не позволило мне договорить и выложить все без утайки. – Что если этот кто-то вломился в дом?

– Что если? – От его тихого сочувствия не осталось и следа. – Что ты такое говоришь? Кто-то был в доме?

Его тревога передалась и мне, смутный страх сменился лихорадочной паникой.

– Не в доме. У дома. Девчонка, примерно моего возраста. Светлые волосы – очень светлые, почти белые.

– Твоего возраста, говоришь? – Он словно говорил сам с собой. – Может, бывшая сотрудница, которую она уволила из магазина?

– Вряд ли. Это та самая девушка, которую…

Тут я осеклась, вспомнив, что ничего не рассказывала ему про ту ночь, когда Нейт съехал в канаву.

– Какая та самая девушка?

– Которая подкинула кролика. – Я взяла его руку с плоскими ногтями и обручальным кольцом с вмятиной. – Пап, мама в беде. Я это точно знаю.

Он сжал мою руку.

– Ох, милая, – беспомощно ответил он. Я видела, что он пытается скрыть свои страхи и принять какое-то решение.

– Она сказала тебе что-нибудь перед уходом?

– Сказала, что нужно разобраться с одной проблемой. Это все. – На его лице мелькнула ярость. – Если бы я знал, что она не собирается возвращаться домой вчера вечером, я бы не оставил вас с братом одних.

– А что нам теперь делать? Просто ждать, когда она вернется?

– Останемся здесь вместе и доверимся ей. Поверим ей на слово, что она со всем справится.

– Поверим? – горько спросила я и выпустила его руку. – Я все знаю про Билли, ясно? Знаю, что она что-то сделала, чтобы заставить меня о нем забыть.

Видеть его лицо было невыносимо. Если до этого я еще сомневалась, знал ли он обо всем, теперь сомнения отпали.

– Зачем, пап? Зачем вы так со мной поступили?

Его глаза шарили по моему лицу. Я унаследовала их цвет, но не его ласковый взгляд. В нас с Хэнком было так мало от папы, что он, должно быть, видел нашу мать каждый раз, когда на нас смотрел.

– Нам о многом нужно поговорить, – сказал он. – Но я обещал твоей маме, что этот разговор не состоится без нее.

– Какой разговор? – резко спросила я.

– Я буду говорить только при ней.

– А может, сделаешь исключение? Учитывая, что нас кто-то преследует, а мама сбежала?

– Нет, – ответил он с удивившей меня решимостью. – Инициатива должна исходить от нее. Даже если я захочу, не смогу произнести слова, которые должна произнести она.

Тогда-то я попыталась представить, как велико то, что он от меня скрывает. И мне вдруг уже не захотелось знать. Должно быть, он заметил мои колебания и взял меня за плечо.

– Эй. Взгляни на меня. Я тебя не прогоняю, – горячо проговорил он. – Я тобой горжусь. Я рад, что ты задаешь эти вопросы.

Я сбросила его руку.

– Тогда еще один вопрос, пап: зачем ты на ней женился?

Его лицо перестало быть ласковым.

– Айви…

– То есть, я знаю, зачем. Из-за Хэнка. Но почему вы по-прежнему женаты?

– Потому что я люблю ее, – с угрозой в голосе проговорил он. – Она моя жена. У нас двое прекрасных детей, дом. История, которая началась задолго до твоего рождения.

– И тебе этого достаточно? – выпалила я. – Вы с ней хоть говорите по душам? А раньше говорили? Тебе не надоело, что она тебе врет? Не надоел ее вечно отсутствующий взгляд?

Мой отец редко злился, но, когда это происходило, всплывший из глубин гнев был огромным и страшным, как левиафан.

– Хватит говорить о том, чего ты не понимаешь, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Она твоя мать! Поняла? Тебе сейчас семнадцать. А она в семнадцать осталась сиротой. И стала матерью в двадцать. У нее не было детства, не было родителей, которые заставляли бы ее поступать в колледж и рано ложиться спать. Она работала с десяти лет. С десяти! Есть вещи, о которых ты можешь спрашивать, которые мы должны тебе сообщить, но я не обязан отчитываться перед тобой о своем браке. Господи, Айви. Знай меру.

Я опустила глаза от стыда и тихо выбежала прочь.

– Айви! Айви! Вернись!

Не обращая на него внимания, я бросилась вверх по лестнице.

– Только из дома не выходи! – крикнул он мне вслед.

Я захлопнула за собой дверь своей комнаты и только тогда заплакала.

Глава двадцать пятая

Город

Тогда

Я развалилась на пластиковом сиденье электрички; кожа казалась тонкой и прозрачной, как крылья бабочки. Было утро четверга. Время почти пришло.

Час назад я насыпала себе хлопьев из пачки, а вместе с хлопьями высыпалась голова мертвого кролика с крепко зажмуренными невидящими глазами. Спала я урывками, то и дело проваливаясь в кошмары и пробуждаясь в панике, вздрагивая и подскакивая. Сердце стучало, как ударяющиеся друг о друга бильярдные шары.

Я сошла на станции Холстед. С рельсов дохнуло жаром, я вспотела еще сильнее. Завязала волосы узлом и спрятала узел под бейсболку.

Фи познакомила меня со стариком, торговавшем на Максвелл-стрит за маленьким прилавком. Мистер Лазар продавал всякий дешевый хлам, нужно было присмотреться, чтобы понять, чем он торгует на самом деле. Настоящий товар продавался по завышенной цене, но был далеко не бесполезным. Когда я подошла, он сидел на выгоревшем складном стуле и разгадывал кроссворд.

Он взглянул на меня поверх очков.

– Ты сегодня одна, негодница? А где наша красотка?

Я прикусила язык: ведь я рассчитывала на его помощь, и ссориться с ним мне было ни к чему.

– Фи занята.

– Сегодня просто глазеть не разрешу. Если не собираешься ничего покупать, иди надоедай Энди. У этого болвана точно ничего путного нет.

Парень за соседним прилавком показал ему средний палец.

– Я не буду просто глазеть, – сказала я, – если у вас есть то, что мне нужно.