Шторм и ярость - Дженнифер Ли Арментроут Страница 39

Вдоль челюсти Зейна вздулась мышца.

– Если ты здесь не в безопасности, мы можем взять тебя с собой, когда соберемся уходить. Я помогу тебе со всем, что бы ты ни попросила.

Эти слова меня шокировали, в груди поднялось волнующее чувство – словно воздушный шар, готовый взлететь к потолку.

– Это… мило с твоей стороны – предложить подобное.

– Я не пытаюсь быть милым, – ответил Зейн, не сводя с меня глаз. – Я серьезно. Если ты здесь не в безопасности, мы можем отвезти тебя туда, где есть надежная защита.

Отвернувшись, я сосредоточилась на покрывале, обнаружив, что трудно не быть полностью честной, встречаясь с ним взглядом.

– Со мной здесь все в порядке, но спасибо.

Зейн замолчал так надолго, что мне пришлось снова посмотреть на него. Он наблюдал за мной.

– Хорошо.

– Хорошо, – повторила я.

Он ухватился за подлокотники кресла и поднялся с присущей всем Стражам грацией.

– Мне пора идти.

Я ничего не сказала, потому что хотела, чтобы он остался.

Словно прочитав мои мысли, Зейн остановился. Даже не знаю почему, но у меня перехватило дыхание. Я снова ждала.

– Что ты делал на улице вечером? – выпалила я.

Брови Зейна сошлись вместе.

– Знаешь, это было чертовски странно. Я весь вечер чувствовал себя взвинченным. Беспокойным, хотя был с Дезом и Николаем. А потом у меня просто возникло внезапное желание подышать свежим воздухом, – он закашлялся от смеха. – Чертовски вовремя, да?

– Да, – сказала я. – Чертовски вовремя.

Глава 12

– У меня есть для тебя работа, – сказала я Арахису.

Через несколько секунд после ухода Зейна призрак проплыл сквозь стену спальни. Конечно, он не постучал, но я слишком устала, чтобы вести с ним этот разговор.

– Согласен на что угодно. Знаешь почему? «Жизнь движется довольно быстро. Если вы не будете время от времени останавливаться и оглядываться, вы можете пропустить ее»[5].

Я медленно моргнула.

– Что?

Прозрачное выражение лица Арахиса вытянулось.

– Феррис? Феррис Бьюллер?

– Ага. Хорошо. Не мог бы ты обратить внимание на Мэттью и Тьерри? Послушать, о чем они говорят?

– Например, о чем?

Хороший вопрос, потому что я не была уверена.

– Например, если они говорят о наших гостях или… о том, что случилось со мной. Не знаю. Просто что-нибудь странное.

Арахис кивнул.

– Я могу это сделать. Могу слушать хоть всю ночь напролет. И начать прямо сейчас: они как раз были внизу и шептались о чем-то между собой и другим парнем, Николаем.

– Ладно. Да. Сейчас самое подходящее время пошпионить для меня.

– Потрясающе! – Арахис поднял два больших пальца вверх, а затем просто испарился.

Я откинула голову на подушку. Не думала, что смогу заснуть, но, похоже, тот прилив энергии, который я испытала, когда Зейн вошел в комнату, ушел вместе с ним.

Это было особенно странно.

В итоге я довольно быстро отключилась.

Я проспала, как показалось, целую вечность и проснулась чуть позже десяти утра. Первое, что хотелось сделать, – найти Мишу. Но сначала я приняла душ, высушила и расчесала волосы. Рука немного побаливала, но покраснение уже начало спадать. Как и Стражи, я исцелялась довольно быстро. К завтрашнему дню швы, вероятно, рассосутся, а к выходным шрамы станут бледно-розовыми.

Натянув темные джинсы и рубашку, я надела шлепанцы и отправилась на поиски Миши. Мне не пришлось далеко идти. Он ответил, когда я постучала к нему.

– Привет, – сказала я, входя и закрывая дверь.

Его комната была тускло освещена, шторы задернуты, у кровати горела маленькая лампа. Миша сидел за своим столом.

– Привет, – он закрыл ноутбук и даже не повернулся ко мне.

Я остановилась в комнате, внезапно… почувствовав себя странно. Огляделась. Кровать была аккуратно застелена, и я знала, что он на ней не спал, потому что там всегда был беспорядок. Я ждала, что он обернется, и когда он этого не сделал, в животе зародилось беспокойство. Я открыла рот, закрыла его и попробовала снова.

– Все в порядке?

– Да, – последовал короткий грубый ответ.

Я сложила руки вместе.

– Тогда почему ты сидишь ко мне спиной?

Миша наконец развернул кресло. Он ничего не сказал, и было слишком тускло, чтобы можно было разглядеть выражение его лица.

Мой желудок сжался.

– Ты… злишься на меня?

– Почему я должен злиться на тебя, Трин?

Я не была уверена.

– Из-за прошлой ночи? Я же сказала тебе, что останусь в…

– Я не сержусь на тебя.

– Правда?

– Да. Я бы хотел, чтобы ты осталась дома, как и сказала, или написала мне, что хочешь выйти. Но ты не виновата в том, что случилось.

Почувствовав некоторое облегчение, я придвинулась ближе.

– Тогда почему… – Я замолчала, не зная, как спросить о том, что хотела знать.

– Что почему?

Я сделала глубокий вдох. Раньше мне никогда не приходилось сдерживаться с Мишей.

– Почему ты не пришел навестить меня прошлой ночью?

– Я хотел, но после того, как Тьерри надрал мне задницу, вряд ли моя компания была подходящей.

– Мне жаль, что тебе влетело. Я сказала Тьерри, что это не твоя вина.

– Знаю, но Тьерри все равно прав. Я должен был остаться дома, – сказал Миша, откинув голову назад. – И не спорь со мной об этом. Ты не изменишь то, что я чувствую.

– Миша…

– Послушай, моя работа – убедиться, что ты в безопасности. Прошлой ночью я облажался.

Я скрестила руки на груди и прикусила губу, чтобы держать рот на замке, но не смогла совладать с собой.

– Знаешь, прошлой ночью ты не был мне нужен.

Голова Миши поднялась.

– Я позаботилась о себе. Сама спасла себя.

– Ты использовала свою благодать, Трин. Вот как ты позаботилась о себе.

Раздражение покалывало мою кожу.

– Знаю, что не следовало делать этого, но это было прекрасно. И если бы я воспользовалась ею в прошлый раз…

– Ты все равно не спасла бы свою маму, Трин, – голос Миши был тихим. – Даже если бы ты использовала свою благодать, это ничего бы не изменило. Не взваливай это на себя.

Я сжала губы. Чувство вины, связанное со смертью матери, было… за гранью понимания, но Миша был не прав. Ее смерть была моей виной по нескольким причинам.

Он наклонился вперед в кресле.

– Так ты говоришь, я тебе больше не нужен?

– Это не то, что я говорю, и ты это знаешь, – я подошла к его кровати и плюхнулась на край. – Мы команда, но у тебя нет причин сидеть в своей комнате и дуться, потому что кто-то другой пытался причинить мне боль.

Миша напрягся.