Анастасия Азова - Браслет богини Страница 4

Через неделю после моего прибытия в Египет, я наконец добралась до Асуана, где жил дядя Гриша и которому я должна была отдать браслет. Правда, он по-прежнему ни в какую не желал сниматься с моей руки, как я ни старалась его содрать. Оставалась надежда, что дяде Грише известна тайна застёжки, и он легко поможет моей беде.

Время моего пребывания в Египте подходило к концу, и я решила по дороге к дяде Грише купить сувениры и подарки своим близким и друзьям. Местный базар, как и все восточные базары, встретил меня нестройным разноязычным хором. Утомленные жарким египетским солнцем туристы неспеша прогуливались вдоль красочных рядов выставленных для продажи всевозможных товаров. Тонкие, экзотические и томительно волнующие ароматы восточных благовоний причудливо смешивались с запахами ароматного кофе, пряностей, тушенных бобов и жарящегося на открытом огне мяса. Немного побродив по базару, я купила лёгкий пробковый шлем для дедушки – тот постоянно жаловался, что нет у него подходящего головного убора для долгих экспедиций в жарких странах, для мамы – цветастый платок, агатовые бусы и такие же браслеты с египетской символикой. Как меня уверил продавец, это магические обереги, защищающие от всевозможной порчи и сглазов, над ними поработали самые настоящие потомственные маги – как белые, так и чёрные. В магию я не верила, но они показались мне красивыми, и – это был неплохой образец египетского народного творчества. Маме они должны понравиться.

Когда я зашла в небольшую ювелирную лавку, где продавали самые разные вещицы из золота, серебра, бронзы, среди всего прочего я заметила крупную и очень красивую брошь в виде жука-скарабея. Он был просто изумительной красоты, причём я даже не поняла, из чего он сделан. На прилавке жук казался выполненным из чернёного серебра, но когда седовласый торговец взял его, чтобы переложить в другое место, вспыхнул золотом. Глазки насекомого были из бирюзы, надкрылья украшены россыпью мелких камешков небесной голубизны, а в лапках скарабей держал маленькое солнце!

Заметив эту сказочную красоту, я вышла наружу, стараясь унять дрожь и одновременно прикидывая, сколько это может стоить и как много у меня денег. Конечно, деньги у меня были, но мне надо было приобрести ещё сувениры для друзей, мне предстояла поездка к дяде Грише, который всё никак не отвечал на мои звонки… Нет, я не могла себе позволить слишком крупные траты, но, может, удастся поторговаться, сбить цену?

Я вернулась в лавку и стала осматривать другие предметы – вазочки, кулоны в виде пирамидок, крестов причудливой формы, браслеты, с нанесёнными на них египетскими иероглифами или фресками. Один кулон-пирамидку из бронзы я даже решила купить, она была очень симпатичная и стоила совсем дёшево. А потом, подойдя к прилавку, я как бы ненароком поинтересовалась стоимостью брошей, вот, к примеру, этого жука.

Торговец назвал свою цену, как я и боялась, довольно высокую.

– Это весьма оригинальная работа, – сказал он. – Несовременная, ничего подобного вы нигде не найдёте.

– Он что, из чистого золота? – я изобразила удивление. – А вот у соседней броши я вижу ценник, тоже из чернёного серебра, да ещё и с агатом, но стоит значительно дешевле.

– Эту брошь я сделал сам, всего несколько дней назад, а это, – старик опять взял в руки интересующее меня украшение, – очень древнее. Не стану утверждать, что его носили фараоны, но этому скарабею уже много веков.

Я из последних сил сражалась со своим сердцебиением, но теперь, когда брошь опять предстала передо мной во всей своей красе, эта битва была обречена на провал. Тем не менее, мне удалось купить вожделенного жука за меньшую сумму, я сразу приколола брошь к воротнику, на всякий случай – со внутренней стороны – не приведи господи, украдут такое сокровище!

Отсюда я перебралась в соседнюю лавку колониальных товаров. Собственно, я даже не хотела сюда заходить, а собиралась вернуться в гостиницу, но вокруг было столько людей, что они буквально затолкали меня в этот магазинчик.

Я огляделась. Чего только здесь не было! Одежда и оружие – самые разные, как бурнусы или как они там называются бедуинов, так и костюмы европейских колонизаторов, мундиры наполеоновских армий, ружья разных калибров, в углу пылился мушкет. Колониальная мебель, украшенная резьбой местных мастеров, слоновьи бивни, рога буйволов, шкуры…

Продавец – высокий худощавый преклонных лет мужчина, что-то обсуждал с арабом, выразившим желание приобрести одно из английских ружей, а я стала рассматривать фотографии на стенах и в отдельных витринах. Они не продавались, а служили скорее украшением лавки, я же всегда интересовалась старинными фотографиями, некоторые из этих даже пожелтели от времени, на некоторых было почти невозможно разобрать, что на них изображено.

Перед одной из витрин я встала, как вкопанная. Там лежали фотографии и предметы, относящиеся к экспедиции в долину, где были открыты две пирамиды, это открытие заставило учёных пересмотреть всё, что они знали о временах первых фараонов, до того удивительной была эта находка. Я видела несколько фотографий и три книги, одна из них была дедушкина. «Неизведанное царство», написанное им в соавторстве с ведущим английским археологом Роджером Хоуни. В кабинете на письменном столе стояла выцветшая от времени фотография, в которой он был заснят среди прочих участников данной экспедиции. На этой фотографии дедушка стоял на втором плане, перед ним сидели трое или четверо работников с лопатами в руках, а рядом с дедушкой – красивый представительный мужчина, который положил одну руку ему (дедушке) на плечо, в другой руке у него было то ли ружьё, то ли винтовка.

«Это очень известный человек, – сказал дедушка, когда я, будучи ребёнком, ткнула пальцем в этого мужчину – Светило археологии. Кажется, происходит из знатного рода, хотя это не афиширует. Когда-то мы совершенно случайно оказались в одной интереснейшей экспедиции. Результатом нашей дружбы и плодотворной совместной деятельностью явилось написание нами в соавторстве нескольких книг».

И вот, я увидела эту же фотографию под стеклом витрины колониальной лавки. Я не могла ошибиться, слишком часто я видела её дома. А рядом лежали фотографии отдельно снятых участников, в том числе и дедушкина. И книга.

– Что вас интересует, мисс? Только это не продаётся, – подошёл ко мне продавец. Я оглянулась и увидела, что это тот самый мистер Хоуни, о котором рассказывал дедушка. Правда, он постарел, волосы стали совсем седыми, но всё равно я его сразу узнала. Он очень удивился, но обрадовался, когда узнал, откуда я о нём знаю. – Я помню вашего дедушку. Жаль, очень жаль, что мы давно не виделись, в последние годы только переписывались, но в той экспедиции мы с ним стали очень хорошими друзьями.

Мы ещё долго болтали, мистер Хоуни закрыл лавку, угостил меня кофе и предался воспоминаниям о прошлом. Я высказала своё удивление тому, что столь знаменитый археолог вдруг стал лавочником, но он объяснил, что пишет книгу, для которой ему необходимо как можно глубже погрузиться в местный колорит и быт торговцев.

Когда я уже собиралась уходить, мистер Хоуни вдруг что-то вспомнил.

– Подождите, Элен, – сказал он. – Я тут должен был кое-что передать вашему дедушке, но, к сожалению, всё не представлялось возможности, это может оказаться очень интересным для него, – он достал тонкую папку, в которой оказался тонкий лист папируса, покрытый иероглифами.

Попрощавшись с мистером Хоуни, я отправилась к дяде Грише.

Но, когда я пришла по адресу, который мне дал дедушка, дверь мне открыла незнакомая женщина-египтянка, в траурном наряде, от которой я узнала, что Григор-эффенди исчез полторы недели тому назад.

– Уехал смотреть пирамиды и не вернулся, – сказала она. – Я говорила…Я предупреждала его, но…

Тут её взгляд упал на мою руку и на мой браслет, который я никак не могла снять, и лицо женщины исказилось. Это было выражение, как у всех кто видел мой браслет, совершенно непонятного для меня ужаса! Её трясло, как в лихорадке, она побледнела, зашаталась. Она Схватилась за притолоку, даже не замечая, что тем самым заперла меня в прихожей. Я отстранила её, прошла на кухню и налила египтянке воды, но та оттолкнула стакан с такой силой, что тот упал на пол и разбился. Женщина – как я поняла, она помогала дяде по хозяйству и присматривала за квартирой в его отсутствие, ругалась на каком-то диалекте, смотрела на меня не то с испугом, не то со злобой. Я решила, что она сумасшедшая, и стала отступать к выходу, но припадок закончился также внезапно, как и начался.

– Подождите, – сказала она уже по-арабски, ушла куда-то и через минуту и вернулась с ларцом, похожим на тот, в котором прежде лежало моё украшение. – Если Вы… То возьмите это и унесите подальше отсюда. Чтобы это никогда больше не вернулось сюда!

С этими словами она буквально выставила меня за дверь, и я услышала, как женщина изнутри запирается на многочисленные замки. Я ничего не понимала. В шкатулке обнаружилось ожерелье и ещё кольцо, обсидиановое с закорючками. Теперь не было только серёжек – из тех украшений, которые я видела на бабушкином портрете.