Сыны мести (СИ) - Баринова Марина Вячеславовна Страница 4

Старуха жестом велела мне придержать её. Я взял резной посох в одну руку, вторую подал, чтобы она оперлась. Гутлог выглядела дряхлой, но оказалась тяжёлой.

— Паромщик заберёт тебя на рассвете и отвезёт в Эрхелл, — сказала верховная жрица, направляясь к дверям. — Попрощайся с женщинами, но не говори, куда уходишь. Скажи, что нашлась твоя родня на юге, отбрехайся от вопросов. С сестрой не сталкивайся. Подругу свою, Айну, утешь и попрощайся — всё же росли вместе, у вас словно одна душа на двоих. В дорогу тебя снарядит Вигдис.

— Благодарю, мудрейшая.

— И ещё кое–что.

Гутлог потянулась к поясному мешку, вытащила оттуда перстень и вложила в мою руку. Камень не был похож ни на один из виденных мной. Множество разноцветных искр вспыхивали на отполированном молочно–голубом кругляше, словно внутри самоцвета полыхал огонь.

— Это было при твоей матери, — объяснила Гутлог. — Камень добывают только в Сарской империи, кольцо делали тамошние мастера. Других таких в Нейдланде нет. Твоя мать любила его, все ярлы и воины видели это украшение на её пальцах. Придёт время, и ты покажешь им это наследство, когде решишь заявить о себе. А пока я его спрячу. Попадет не в те руки — жди беды. Теперь иди, Хинрик.

Я колебался, рассказывать ли верховной жрице о произошедшем ночью. Сейчас я понимал, что это было не просто видение — ко мне явился дух матери. Именно поэтому она запрещала до себя дотрагиваться: коснувшись духа умершего, можно случайно поставить на себя печать смерти. И я как следует получил за своё невежество. Ещё легко отделался.

Гутлог я решил ничего не говорить. Теперь это моя судьба, мой род и мой долг. Незачем вешать на старуху ещё и это. Она и так сохранила мне жизнь и столько лет прятала на острове.

Вместо слов я просто крепко обнял женщину. Да, это было непочтительно к верховной жрице, но для меня она всегда была просто старой Гутлог, заменившей мать.

— Всё, хватит. — С удивительным для своего возраста проворством жрица выскользнула из моих объятий и ударила посохом о землю. — Уходи, Хинрик. Здесь тебе больше нет места.

Мы со Сванхильд ещё ни разу не приблизились друг к другу, а от неё уже были одни беды. Обычно я делил трапезу вместе с остальными женщинами в большом двухъярусном доме жриц. Помогал кухаркам, за что неизменно получал щедрую порцию каши и ломоть свежего хлеба. Порой давали и мясо, но чаще рыбу, а сыр привозили с большой земли. Гутлог разрешала мне сидеть у очага вместе с остальными женщинами и передвигаться по всему острову: здесь ко мне все настолько привыкли, что считали братом.

Но с появлением Сванхильд я больше не мог толком никуда ходить и даже есть вместе с женщинами. Зато становилось понятнее, почему Гутлог так спешила отослать меня на большую землю: сажать под замок она меня не хотела, а встречаться со Сванхильд было опасно. Поэтому пока сестра трапезничала с женщинами в тепле у огня, я доедал остывшую кашу, усевшись на перевёрнутую бочку в дальнем дворе. Не показываться так не показываться. Пусть тогда сами таскают дрова и воду.

Покончив с едой, я ополоснул посуду и вернулся в своё жилище. После совершеннолентия Гутлог выгнала меня спать в пустой деревянный сарай почти на самом краю поселения, чтобы я не смущал девиц. Правда, в одиночестве мне остаться было не суждено. Девушки помоложе то и дело прибегали подглядывать за мной. А порой те, кто не были связаны клятвой невинности до посвящения в жрицы, оставались на ночь. Гутлог этого не приветствовала, но и помешать не могла — свободные женщины распоряжались собой как хотели. Одно хорошо: всё здесь прекрасно знали, какие травы нужно заварить, чтобы не понести дитя.

Моё уединение прервала Вигдис. Воительница заметила огонёк свечи в окне и окликнула.

— Один?

— Да.

Могучая фигура женщины заслоняла весь дверной проём. Не иначе как в её роду любились с великанами. Воительница тихо прикрыла дверь и бросила мне под ноги мешок.

— Ты не готов, — вместо пожелания удачи сказала она.

— К чему?

— К земле. К людям. К сражениям.

Мы дрались. Каждый день на рассвете и закате шли на северный берег острова. Вигдис выбивала из меня дух и дерьмо, валяла в земле и угощала новыми синяками. Но мне нравилось. Только в эти мгновения я чувствовал, что всё зависело лишь от меня, только тогда мог представить себя свободным.

— Научусь. Не опозорю твоего имени, — пообещал я и развернул мешок.

— Потом посмотришь. Сперва покажи, чему научился. — Женщина сняла с пояса роскошный топор и бросила мне. — Если хочешь уйти с нормальным оружием, сразись за него. Победишь — отдам свой Кровавый Зуб тебе.

Я ловко поймал топор и вопросительно уставился на Вигдис.

— А ты?

— Мне не нужно железо, чтобы оторвать тебе башку, мозгляк. Покажи, на что способен.

— Прямо здесь? В доме? Не тесновато ли?

Воительница расхохоталась. В её вечно холодных глазах плясали озорные искры.

— Думаешь, убийцы предоставят тебе выбор?

Глава 4

На кону был не просто топор, а оружие самой жрицы. Видавшее столько битв и смертей, выпившее столько крови, что получило имя. На тренировках Вигдис никогда не разрешала мне прикасаться к нему, поэтому я сражался с топорами попроще. Этот же, с богато украшенным рунами древком и изящным топорищем, казалось, был изготовлен для богов.

Я крутанул Кровавый Зуб в воздухе, привыкая к его весу, и пошёл на воительницу. Чувствовал себя голым — обычно в левой руке держал щит, но сейчас закрываться было нечем. Вигдис была безоружна, с ней следовало быть осторожнее: у неё на поясе оставался длинный нож, и она могла выхватить его в любой момент.

— Давай, сопляк! — нетерпеливо подначивала она, пританцовывая вокруг меня.

Я замахнулся, лишь примериваясь. Вигдис легко ушла от удара, но я тут же рубанул снова. На этот раз взял ниже, метя в живот. Воительница отскочила в сторону, пихнула меня в бок и пинком отправила в стену. Дерево сарая страдальчески застонало.

— Ничему ты не научился, — фыркнула Вигдис. — Позорище.

Я начинал злиться. Эта баба была даже больше меня, но сохраняла удивительную проворность, а я боялся размахиваться от плеча, потому как мог разрубить полсарая. Вигдис снова возникла передо мной. Резко развернувшись, я сделал ложный шаг, замахнулся ей в плечо, но в последний момент опустил топор почти параллельно земле и, крутанув рукой, направил ей в живот.

— Уже лучше. — Воительница ловко вытащила нож из–за пояса, и попятилась. — Думай, Хинрик. И смотри под ноги.

Она бросилась на меня, фехтуя ножом, словно мечом. Я отбил один удар, второй, в третий раз клинок соскочил с топорища и оцарапал мне руку.

— Дерьмо, — отозвался я.

— Кто–то не получит подарка, — усмехнулась Вигдис.

Пусть шутит, это ещё не конец. Хотя с ножом воительница стала почти непобедима для меня. В прямом столкновении мне не одержать верх, но можно было схитрить. Я мельком огляделся. Пространства мало, но это могло мне помочь. Вигдис слишком крупная, и если я загоню её в другую часть сарая, где потолок ниже, ей будет неудобно отбиваться.

Она тоже понимала это, потому старалась оттеснить меня туда же. Ну уж нет, почтенная, так просто я не сдамся. Я хочу твой топор.

Света почти не было — в отполированном металле отражался слабый огонёк свечи. Я улыбнулся, потушил пламя и захлопнул ставни. Сарай погрузился во мрак.

Теперь она ничего не видела, а я всё же был у себя дома. Грешно не воспользоваться таким преимуществом.

— Вот мерзавец! — прорычала воительница. — Лисье отродье!

Я молча улыбнулся. Уж мне–то не впервой было пробираться спать в потёмках. Я тихо ступал по земляному полу, стараясь даже не дышать. Обошёл Вигдис сзади — она крутилась, пытаясь предугадать мой удар, но прыти у неё поубавилось. Улучив мгновение, я положил топор на землю и потянулся к поясному ножу. Большая сталь добывается мелкой. Затаил дыхание. Подкрался. Вигдис медленно повернулась ко мне спиной. Вот… сейчас!