Долгий путь к себе - Мария Шари Страница 4

– Все эти годы ты отказывался принять главенство кого-то одного, теперь пришло время посмотреть на себя со стороны и принять чью-то сторону, – ровным без единой эмоции голосом произнёс третий клон, с манерами и прямой спиной английского лорда.

– Давай, Эрик, решай, – захохотал Толстяк. – Ты же знаешь, мы с тобой едины булочками и пиццами.

– А если я не захочу выбирать?

Дракула угрюмо изрёк, словно топор на голову опустил:

– Тебе придётся. Иначе мы будем решать за тебя.

– Каким это образом?

Эрик не услышал ответ. Четыре его субличности бросились на него быстрее метеора. Ладно, сами напросились, решил Эрик, и ударил первого клона. И тут же согнулся сам. Удар словно эхо отразился по нему самому. Поверить в такое с первого раз было сложно, и Эрик размахнулся, влепив мощную оплеуху Лису. В правом ухе у него загудело.

Нет, так дело не пойдёт. Калечить себя самого в планы Эрика не входило.

– Ты снова всё правильно понял, – бесстрастно произнёс Лорд, поднимая кулак для хука справа. Эрик отпрыгнул в сторону. – Главный враг – ты сам.

– Да, – поддакнул Толстяк, целясь коленом в пах Эрика, – бездействие худшее из бед.

– Бездействие и неблагодарность, – проскрипел Дракула, примеряясь зубами к шее Эрика.

– Ладно, с бездействием я не спорю, я лентяй, каких свет не видывал, – отвечал Эрик, ловко уворачиваясь от всех ударов и укусов. – Где это вы узрели неблагодарность?

Лис снова ухмыльнулся, пытаясь цапнуть.

– Лень и есть неблагодарность миру, произведшему тебя на свет.

Эрик изо всех сил оттолкнул Лиса и отлетел к каменистой стене пещеры. Злобной фурией боль пронеслась от пяток до головы.

– Ещё скажи, что я избранный, – с трудом поднимаясь на ноги.

– Разумеется, избранный, – торжественно изрёк Лорд, скрестив руки на груди. – Ты избран природой, именно её суровые законы явили тебя твоему миру. И что ты даёшь миру взамен? Что хорошего мир видит?

– Ну, плохого мир от меня тоже не видит. Я не подлец, не предатель, не грабитель, не убийца, не насильник.

– Правильно. Ты – никто, – захохотал Толстяк – Пойдём пирожков стрескаем.

Эрик проигнорировал его слова, хотя в привычной домашней атмосфере призыв Толстяка не пропал бы втуне.

– А может, я интересен был среди людей самой неинтересностью своей?

– Он мне ещё Евтушенко вздумал цитировать. Очнись, брат, ты не на литературном состязании.

Думаешь, можно убежать от проблем и спрятаться в мире компьютерных игр?

– А что? До сих пор у меня неплохо получалось.

– Ты всё дальше от самого себя.

– Как я могу быть далеко от себя, если я понятия не имею, кто я вообще?

Клоны будто только этого и ждали. Стаей голодных волков они набросились на Эрика. Под тяжестью их тел Эрик упал, не успев понять, когда это Тени обрели массу, да ещё в таких объёмах. Клоны устроили на его теле неистовые пляски. Эрик задыхался, чувствуя близкий конец. Выбрать кого-то одного? Он не привык делать выбор. Это всегда делали за него.

Словно током его пронзила мысль, как победить…

День 5

Тьма поглощает

Сквозь ускользающее сознание Эрик почувствовал зарождающуюся в области солнечного сплетения силу.

Он знал её истоки. Древние. Тёмные. Безжалостные.

И не хотел возрождения.

Но ему не оставили выбора.

Электрическими импульсами энергия, порождённая шумерской силой, растекалась по венам. В мышцах билась неизвестная ему до этой поры мощь. Она выпирала из каждой поры, из каждой клеточки, поднималась вверх тёмным облаком. Четыре клона, словно четыре слабых беспомощных котёнка, разлетелись в разные стороны. Тьма, хранившаяся в глубине души Эрика за множеством волевых замков, вырвалась на волю. Чёрные сгустки древней злой силы парили в пространстве подземной пещеры, медленно сливаясь в единое целое.

Эрик, недвижимый на каменном полу, в ужасе следил за метаморфозой, которую сам же и возродил. Лорд, Дракула, Лис и Толстяк, вжавшись в стены пещеры, не издавали ни звука, ни шороха. Эрик догадывался, что клоны позабыли про браваду, снобизм и насмешки и, подобно ему, испытывают сейчас тот же ужас.

Чернота росла, увеличиваясь в размерах.

Из школьных уроков Эрик помнил, что чёрный – всего лишь отсутствие светового потока. Как же ему не хватало сейчас этого самого светового потока. Он жаждал чего-нибудь светлого, но, кажется, тьма не отступится просто так. Она пришла за жертвой. И она её получит.

Из угольного облака вырастал силуэт, от одного вида которого у Эрика встали дыбом волосы. Рогатый демон возвышался над Эриком. Из-под висевшей струпьями шкуры вздымались вены, узловатые пальцы на лапах заканчивались длинными когтями. Глаза мерцали зелёным потусторонним огнём. Асаг, всплыло в голове у Эрика. Древний шумерский демон.

– Ты вспомнил моё имя, – прогремел демон. – И возродил меня.

– Я не хотел, – прошептал еле слышно Эрик.

– Я подчинил себе деревья и травы, камни и скалы, я причина всех болезней в телах человеческих, слабых и ничтожных.

– Считаешь, тут есть чем хвалиться?

– Ничтожество! Ты ещё вздумал учить меня? Ты слишком ленив, ты бездумно проедаешь свою жизнь, ты пробегаешь мимо дней, закрывая на них глаза. Зачем тогда тебе ЖИЗНЬ? Ты её недостоин.

Рогатая махина нависла над распластанным на каменном полу человеком. Зелёный свет потустороннего мира устремился на Эрика. Силы, а вместе с ними вера в хорошее и светлое, уходили. Правда, зачем жить в мире войн, в мире, где он ничего не смог сделать и никогда уже не сможет. Глаза закрывались. Наверно, так будет лучше. Смерть, в конце концов, не конец, а лишь начало нового пути…

День 6

Последний бой

– Эрик, не сдавайся! Борись! Ты не случайно попал сюда! Эрик, открой глаза! – звенели в голове голоса клонов.

Эрик с трудом разлепил налитые свинцом веки. Картинка расплывалась… где-то на периферии размахивали руками его субличности…под потолком пещеры маячил злобный Асаг… как бы забыть это имя и больше не вспоминать никогда…

– Эрик, вставай немедленно! Вставай! Борись! До конца!

Бороться? Но зачем? Он не хочет борьбы, и никогда не хотел. Проще закрыть глаза. Не вставать.

И больше не будет ни проблем, ни трудностей. Останется лишь лёгкость.

Мозг подал странный сигнал, что рука Эрика сжимает маленький кусочек металла. Сознание отказывалось признавать это за правду, отрицая существование какого бы то ни было предмета. Откуда