Мефистон. Город Света - Дариус Хинкс Страница 4

Магнус умолк, не отводя взгляда от Цадкиила.

Демон решил, что сказал достаточно и циклоп заинтригован.

Алый Король обдумал его слова, а затем повернулся к рехати:

— Отправьте Стервятника обратно на Сорциариус. Найдите самую глубокую яму в Тизке и заприте его там, используя самые мощные обряды связывания. Странствия свели его с ума. Он может навредить нам. — Цадкиил хотел было возразить, но Магнус заставил его умолкнуть одной мыслью. — Не благодари меня за милосердие, ибо пощадил я твою жизнь не просто так. — Теперь его голос подобрел. — Думаешь, я забыл тебя? Нет. Я помню, как ты поступил, когда на этот мир обрушились Волки, как остался со мной. Я знаю, что твое временное безумие вызвано лишь желанием услужить.

Магнус поднялся с трона, рассекая своим исполинским телом огни, собравшиеся позади в накидку.

— Грядет возвышение. Вскоре мы всё увидим ясно. Даже ты, Цадкиил.

Демон пытался заговорить, но не мог. Рехати подняли посохи и мечи, подхватив из воздуха клубы колдовского огня, и направили на него. Опаленные рабы завопили от новых мук, и крики их преобразились в прекрасный хор. Из вихря поднялись новые сферы и закружились подле Цадкиила. Сквозь вращающиеся огни демон видел, как исчезает зал вокруг, сменяясь измученной землей, из которой к переливающемуся калейдоскопу неба тянулись исполинские клыки и чудовищные скрученные башни.

Цадкиил завыл: его отправили домой, обратно на Планету Чернокнижников.

Глава 1

Либрариум Сагрестия, Аркс Ангеликум, Ваал

Собравшиеся вдоль церемониального пути кровные рабы казались карликами рядом со статуями в альковах и обветшалыми саркофагами. Под гудящий из скрытых рупоров реквием сервы покидали свои реликварии и скриптории, скорбя о погибшем господине. Под их алыми накидками блестели белые, как кость, маски. Пока к слугам приближалась процессия, они бросали на каменные плиты горстки земли, взятой с подножия Круорских гор, дабы удержать павших и связать мертвых с Ваалом.

За рядами рабов собрались боевые братья Второй роты Кровавых Ангелов. Они выстроились под огромной усыпальницей, увенчанной мраморной статуей их примарха. Казалось, Ангел Сангвиний припал к крыше, пронзая корчащегося змея копьем. На блистающих латах космодесантников виднелись недавно нанесенные почетные метки, а в руках они держали заново сшитые знамена. Легионеры готовились встретить шагающую к ним по церемониальному пути процессию. Пламя свечей танцевало по их алым доспехам, выхватывая из мрака ротовые решетки шлемов, отчего те казались дьявольскими оскалами.

Во главе процессии шагал сам командор Данте, регент Империума-Нигилус и магистр ордена Кровавых Ангелов. Он, старейший из старейших, рассекал тьму, словно огонь, своей сверкающей позолотой керамитовой броней. Когда он шел через тени в маске, созданной по образу самого Сангвиния, то ничем не выдавал испытаний, что не так давно обрушились на капитул. Казалось, что Данте явился прямо из легенд, взяв с собой оружие, выкованное в пепле Ереси, — топор Морталис, чье лезвие мерцало от заключенного пламени.

Бок о бок с ним шел воитель столь же могущественный, но гораздо более мрачный. Доспехи Мефистона, старшего библиария Кровавых Ангелов, изваяли и покрыли лаком так, что воин походил на освежеванный труп, и столь гладко отполировали их багровые пластины, что те казались влажными от крови. Властелин Смерти, как и Данте, шагал к святилищу с гордо поднятой головой, глядя куда-то вдаль. Но лицо его было холодным и решительным, так непохожим на безупречную благородную маску магистра… Оно словно вопрошало, рискнут ли собравшиеся посмотреть на него. Волосы столь светлые, что казались белыми, развевались с каждым шагом, а лицо выглядело, будто карикатура на обычных Кровавых Ангелов. Он был так похож на них своими внушительными нечеловеческими совершенными чертами, словно сотворенными скульптором в большем масштабе, чем у обычных людей, но немигающие глаза были омрачены темными тайнами. Мечта Сангвиния, казалось, превратилась в кошмар, принявший обличье Властелина Смерти. В руке он сжимал древний психосиловой клинок, Витарус, а с наплечников свисал роскошный багровый плащ, что шелестел по камням, поднимая пыль.

Вслед за магистром и его старшим библиарием летел закутанный сервитор ростом не больше младенца с выкованными из железа узкими ножками и выбеленной маской, похожей на те, что носили кровники. Слуга летел, взмахивая хрупкими механическими крыльями, и нес поднос — огромный диск из отполированной меди, исчерченный замысловатыми рунами и диаграммами.

А за ним шагали еще два библиария, облаченные в подобающие их призванию синие доспехи. Головы их обрамляли высокие, набитые проводами капюшоны, помогающие обуздать психические силы, а архаичные символы на пластинах лат выдавали в них представителей кворума Эмпиррик, внутреннего круга Мефистона. Первый из них явно был старым даже по меркам долгоживущих Кровавых Ангелов. Его доспехи украшало столько боевых почестей, что они казались почти такими же золотыми, как у магистра ордена. Коротко стриженные волосы и бородка давно стали сереристо-серыми, а глаза напоминали сапфиры.

Все это свидетельствовало о долгих годах вглядывания в варп. Звали библиария Гай Рацел, и он словно не замечал бросающих под его сабатоны землю людей, не oтводя взгляда от своего господина и друга, Мефистона.

Шедший с ним рядом библиарий Луций Антрос выглядел моложе. Его лицо с копной мерцающих в пламени факелов светлых волос можно было бы назвать ангельски прекрасным — так представляли себе ангелов в капитуле, — если бы половину его не покрывало месиво из рубцовой ткани. Как и Рацел, Луций пристально смотрел на старшего библиария.

За этими величественными воинами шел последний Кровавый Ангел, боевой брат по имени Альбин. Его доспехи также были украшены медалями и позолоченными регалиями, однако воин отличался от других необычайными реликвиями, что подобало высокопоставленному сангвинарному жрецу. На поясе висела покрытая замысловатым узором чаша, а на левых наручах был закреплен нартециум — пугающий набор цепных клинков и дрелей, которым Альбин пользовался для спасения падших братьев, а если не выходило — то для извлечения геносемени. Собравшиеся кровные рабы глядели на него почти с таким же благоговением, как на Данте и Мефистона. Во время недавнего вторжения на Ваал именно ему было поручено защищать эвакуированные запасы семени. Это было необычайной честью, отчего ходили слухи, что однажды именно он может принять ношу верховного сангвинарного жреца и стать хранителем Красного Грааля. Как и Данте, он нечасто приходил в крытые галереи библиариума. И то, что ныне два столь достойных воителя оставили обязанности, дабы идти вместе с Мефистоном, свидетельствовало о важности происходящего.

Наконец они