Дорога сильных. На пороге мира - Анна Попова Страница 4

— И часто ты ходишь ночами?

— Что? Нет.

— Ты ведь чувствуешь что-то?

Он повел рукой, Мия стрельнула взглядом и вновь уставилась в кружку. Чует ли она, что здесь разит магией, грязной и неправильной?

— Я… не знаю.

— А может, ты хочешь узнать, что там?

Девочка помотала головой и встала.

— Нет. Я, пожалуй, пойду.

— Ну же, — подбадривал он, и голос лился медом, а глаза обжигали холодом. — Смелей.

Мия отступила на шаг.

— В любопытстве нет ничего страшного. Ты же за этим пришла?

Сердце затрепыхалось у горла, показалось, что именно сейчас решается ее судьба. Мия отступила еще и еще, пока не уперлась в стену.

— Н-нет.

В два быстрых шага он оказался рядом. Она отпрянула бы, если б было куда. Пальцы, холодные, влажные, взяли за подбородок, приподняли, заставив встретиться взглядом. У карей радужки мага были желтые точки и черная кайма.

— Кто прислал тебя?

— Никто.

— Говори.

— Никто меня не присылал! Я сама пришла.

— Сама, — с непонятной усмешкой протянул он и прищурился.

В ушах зазвенело, дыхание застряло в горле. Мия охнула и зажмурилась, пытаясь избавиться от мерзкого чувства чужого присутствия в голове.

— Сильная, — донеслось как сквозь вату, — хорошо.

Маг отпустил, отступая на шаг.

— Иди. И не суйся больше не в свои дела.

Все тепло из голоса будто ветром выдуло. Лицо — равнодушная маска, глаза — темный омут, и запах — крови. Мия со всхлипом вдохнула, оттолкнулась от стены и, не разбирая дороги, побежала прочь. Бум-бум-бум — грохотало в ушах, а ей казалось, что бегут за ней. И когда сильные руки сгребли, отрывая от земли, взвизгнула, забилась пойманной птицей.

— Тихо. Да тихо ты! — шикнули прямо в ухо, удерживая на весу. — В комнату отведу, к остальным. Грен Лусар нынче добрый.

Девочка обмякла в руках, не зная, рыдать или смеяться. Добрый? О да, добрый! Как сытый хищник, которому до добычи пока дела нет!

Ее не вели — несли. Каждый шаг отдавался в голове, Мия морщилась и зарывалась носом в колючий плащ. Мужчина пах потом, луком и шерстью, и ему она доверяла больше, чем магу.

Хильда, странное дело, не ругалась. Выгнала из общего зала мужчин, пошуршала на кухне, громыхая посудой, пока Мия сидела, дрожа, на лавке. Предложенное питье оказалось теплым молоком с травами и медом.

— Девочка моя.

Она не заметила, как на плечах оказалось одеяло. Женщина притянула ближе, и Мия ткнулась носом ей в плечо. Она рыдала, а старая ведьма гладила по спине и шептала что-то, путая русский и джерр.

Глава 2

Маргарита

Разговоры за столами кипели, как кофе в турке, позабытой хозяйкой. И пусть в общем зале осталась едва ли половина ребят, слишком многим хотелось знать, что же было ночью. Говорили, правда, больше не про Мию, а про Виктора с Линдой, благо, их обоих не было в зале. Но кое-кто и девочку одарил вниманием, совершенно для нее лишним.

— Не, ну ты сумасшедшая! — трагическим шепотом сказала Алина, и ужас в ее темных глазах плескался вперемешку с восторгом. Она почти улеглась на стол и, подперев ладонью подбородок, заглянула Мие в лицо. — Я бы ни за что ночью на улицу не поперлась.

— Тише, пожалуйста, — зашипела на девушку Рита.

С опаской покосилась на Мию. Та сидела, сцепив на коленях руки, отрешенная, как с ней часто бывало. К еде даже не притронулась, лишь пила изредка, осторожно и понемногу.

— Не, ну правда! Не поперлась бы. Там эти, Снуровы мужики, да и сам маг… бррр!

— Так что там было-то? — обернулся с соседнего стола Юра, — а то разное говорят.

— Знаешь, Юр, это вообще не твое дело, — холодно заметила Рита, — жуй лучше да помалкивай, а то суп стынет.

— Маргаритка, — парень улыбнулся, ясно и белозубо, — не будь злюкой. Мы же знаем, ты добрая душа.

Девушка нахмурилась и сердито откинула длинные косы на спину.

Юра. Этот парень слишком плечист и смазлив для своих почти восемнадцати. Голубоглаз, блондинист, весьма обаятелен — оттого и нравится дурам всех возрастов. Чем не стесняется пользоваться.

Алина так и вовсе от него млеет, растекаясь по лавке. Вот и сейчас: повернулась назад, стрельнула взглядом, а после уставилась, широко распахнув глаза, и пропела ласково:

— Миюшка наша ходила к грену Лусару ночью. Поговорить — о снах там, или еще о чем…

Осеклась, чувствуя тяжелый взгляд Риты. Плечами передернула.

— Не, ну а что? Разве же это тайна? И не смотри на меня так, как будто прибить хочешь.

— Я все гадаю, Алин, когда ты научишься думать прежде, чем говоришь. И вообще, говорить поменьше.

— Ха! — возмущенно выдохнула та, распахнув глаза с длиннющими ресницами. — Я тебе не хамила, вообще-то.

— Да разве же это хамство?

— Ой, все. Что-то мне расхотелось сидеть с тобой за одним столом.

— Можешь пересесть, я не держу.

— А вот и пересяду!

Алина встала, юбку повыше задрала, чтобы перелезть через две лавки, — так, что над чулками мелькнула полоска смуглой кожи. Потянулась за тарелкой и кружкой и завалилась бы, не придержи за талию Юра. Девушка улыбнулась ему, волосами черными тряхнула, шоллу одернула, между делом обтянув грудь.

Ох, кокетка. И ладно бы только со своими, так еще и воинам глазки строит. Тренируется, что ли, чтобы навык не растерять?

Рита покачала головой. Алина — милая и миниатюрная, округлая в нужных местах и симпатичная на лицо. Из тех девочек, что дружат с мальчиками постарше, предпочитая учебе отношения, и в загс бегут сразу после школы. И даром что ей только пятнадцать, а мужа себе найдет раньше старших девчонок. Если перестанет, конечно, заглядываться на Юрку — ему-то она как раз не нужна.

То, что нужно ей — он не даст.

Алина расправила юбку, будто бы невзначай коснувшись Юркиного колена. Рита отвернулась. Заигрывания эти — их дело, она им не нянька. Мия сидела, по-прежнему уставившись в стол.

— Поешь уже хоть что-нибудь, — выдохнула Рита, беспокоясь за девочку.

— Я не хочу.

— Надо.

Мия замотала головой. Рита вздохнула. Поселить бы ее в доме на краю леса, да так, чтоб людей видеть не чаще раза в неделю — и будет эта девочка счастлива.

— Не надо меня жалеть, — едва слышно прошептала Мия.

— Извини. Я слишком громко думаю?

— Не слишком. Но я устала.

Девушка грустно улыбнулась.

Она тоже устала. Очень сильно, почти невыносимо устала за этот сумбурный и жуткий месяц в новом мире. Ребята все пережили: и страх вместе с яростью, и черную пелену уныния, и тоску по