Каурай. От заката до рассвета - Александр Артемов Страница 4

Последний оставшийся дурень дергался, сопел и стонал от страшной боли в руке, которую ему прокусила разозленная кобыла. В отчаянии он силился обнажить двуручный меч у ее седла, но тот не давался, словно приросший к родным ножнам. Череп качался на седле как маятник, осыпая недотепу последними словами и призывая кобылу куснуть его за яйца.

— Что, силенок не хватает? — ухмыльнулся одноглазый, не спеша вмешиваться.

Лошадь изловчилась и изо всех сил сомкнула зубы на предплечье мародера. Тот завопил, упал на колени и в отчаянии принялся отдирать лошадиную морду от своей израненной руки. Кобыла только выгнула спину и сильнее сжала челюсти, рассчитывая вырвать кусок мяса посочнее. Мародер истошно выл, упирался, взрыхляя землю сапогами, пытался попасть кулаком ей по морде. Все без толку.

— Дай помогу, — отозвался одноглазый, поднял с земли бердыш и разнял их одним ударом.

Мародер кубарем покатился по земле, а его отрубленная по локоть рука осталась в зубах кобылы. Та встряхнула мордой раз-другой, довольно всхрапнула и отбросила руку, слово гнилое яблоко.

— Не благодари, — похлопал ладонями одноглазый и вернулся в хату.

Мальчишку он нашел забившимся в угол. В трясущихся руках он держал мясницкий нож, острие которого еще недавно готовилось рассечь ему сонную артерию. Глаза его были широко раскрыты.

И тут одноглазый узнал этот взгляд. Смерть. Он видел ее в зеркале.

Глава 2

После недолгих церемоний они завернули Маришку в плащ. Как ни жаль одноглазому было с ним расставаться, ничего лучше под рукой не нашлось. Этот потрепанный кусок ткани отходил с ним не одну сотню лиг, побывал во множестве переделок, а теперь готовился подарить покой незнакомой особе. Могилу устроили подальше от селения — в глубине неприметной рощицы, куда редко проникал солнечный свет и где бедняжку едва ли найдут любители полакомиться свежей мертвечиной.

— Погоди… — остановил мальчик одноглазого, уже готового забросать яму землей, соскочил вниз и отвернул полу плаща.

Прекрасная мишень! — не замолкал Щелкун. От греха подальше одноглазый сунул его в сумку, но и оттуда черепушка голосила, как заведенная. — Просто ударь пацана лопатой и наскоро забросай трупы землей. Этим все и кончится. Неужели ты хочешь взять его с собой?.. Зачем? Тебе чего меня одного мало? Так заведи себе собаку!

Проказа! — сплюнул одноглазый. От его неуемной болтовни уже пухла голова, да и еще этот парень, от одного вида которого хотелось провалиться под землю. Он до последнего не желал верить, что этот мальчик — умело расставленная для него ловушка.

— Прощаться надо было раньше, — проворчал одноглазый, вонзил лопату в землю и выпрямился — насколько ему было позволено природой. Чума! — вновь скривился он, пытаясь унять резкую боль в пояснице. Там что-то основательно хрустнуло, стало только хуже…

Старый уж, — хихикнул его спутник из сумки. — Седина в бороду — бес в ребро!

Сложно было припомнить, сколько дней он скакал без передыху, без нормального сна, не снимая доспехов, почти загнав свою лошаденку на тот свет. Один Спаситель ведает, да сама кобыла, которая понуро щипала травку неподалеку.

Смог забрал весь пейзаж насколько хватало глаз — повсюду горели деревни, а с ними занимались леса. И как под таким покрывалом углядишь, в какую сторону направился Гон? Тупик. Тупик, как он есть. Столько ночей потрачено зря.

Тучи по-прежнему низко висели над иглами деревьев и не отдавали земле ни капли. Казалось, еще чуть-чуть и эта серая масса коснется шпиля сгоревшего храма и оглушительно лопнет, щедро обдав окрестности вожделенной влагой и гремучими молниями. Где-то вдалеке прокатились раскаты, поднялся ветер, зашелестела трава.

Надо было быстрее кончать с этим делом и поторапливаться. Если поймать упряжку за хвост ему не удастся, то стоило хотя бы осмотреть окрестный лес, куда уводила длинная цепочка из сотен следов, пропадающих глубоко в чаще. Возможно кто-то из выживших и сможет подсказать ему, куда полетела ведьмина упряжка…

У крестьян Пхеи всегда был богатый опыт общения с местными князьями, прятаться в лесах для них дело привычное. Старый князь сменяется наследником, охочим до боевых подвигов, и не пройдет и десятка лет, как старые распри между княжествами разгорятся с новой силой. Не успеет крестьянин восстановить хату после последней сечи, как снова на дороге виднеются стяги одной из воюющих армий. А значит, пора пускаться под защиту родных крон.

Тут из могилы показалась растрепанная мальчишечья шевелюра. В кулачке парнишка сжимал шнурок с какой-то безделушкой на конце, другой рукой он смазывал вновь проступившие слезы.

Еще один шанс, — шептал Щелкун. — Пока он не видит… Так и быть, прощу тебе этот грех, сын мой. Он станет ангелочком с крылышками и маленькой пипкой. Будет играть в стекляшки на коленях Спасителя! Выкладывать ими слово — “мудак”.

— Как там, говоришь, ее звали?.. — отогнав постыдную мысль, подал ему руку одноглазый. Зараза, зачем он и вправду продолжает никому не нужный диалог? Еще пока они везли умершую в лес, не раз и не два он спрашивал себя, почему? Послушался бы Щелкуна хоть раз в жизни, и раскроил бы мальчишке череп. Еще один грех к коллекции — одним больше, одним меньше. Лопата так и жгла ему пальцы.

— Маришка… — выдавил мальчуган и крякнул, вылезая из могилы. — Я обещал защищать ее. Жениху ее обещал и… Вот.

— Это что же сестра твоя что ли?

— Ага.

Подавив в себе всю рассудительность, он вбил острие лопаты не мальчишке в лоб, а в горку земли. Закапывать могилу было куда легче, чем ковырять эту грубую, заросшую корнями почву.

Набросав небольшой холмик, одноглазый бросил лопату. Да пошло оно все.

— Проказа… — выдохнул он, разминая позвонки, но не успел он сделать и пару шагов к лошади, как едва не упал — головокружение накрыло его, чуть не прихлопнув о землю.

Эй! Ты не помри у меня тут! Слышишь?

Ругаясь, он все же смог добраться до стремени и сделать неуклюжую попытку сунуть туда ногу, но так и остался стоять, навалившись на седло. Силы на то, чтобы забраться кобыле на спину, куда-то испарились.

Он не помнил, приходилось ли ему выматываться сильнее. Наверное, никогда.

Кобыла понимающе заржала — она тоже была на последнем издыхании.

Вот она глупость. Во всей