Александр Бушков - По ту сторону льда Страница 40

Она непринужденно вошла в каюту, поставила лампу на стол и опустилась на привинченный к полу стул. Положила ногу на ногу, покачивая носком сапога. Сварог выжидательно на нее поглядывал. Наряжена, словно паж в классической пьесе: черные бархатные штаны в обтяжку, мужская рубашка с пышными рукавами, сапоги из тончайшей кожи, кинжал на поясе. Тогда, на палубе, она выглядела гораздо более буднично – и портки так не обтягивали, и рубашка была погрубее, разве что на шее висело то же самое ожерелье, богатое, бесценное, сущая россыпь алмазов и сапфиров. Оно тоже никак не могло оказаться плодом ведьмовского умения – либо иллюзия, на это ведьмы как раз мастерицы, либо подарок капитана, что вероятнее, к чему любовнице предводителя пиратов украшать себя иллюзиями, когда есть возможность прибарахлиться натуральными драгоценностями?

– Вы меня узнаете? – спросила она, улыбаясь самым что ни на есть завлекательным образом.

– Иногда люди не любят, когда им напоминают, что видели их в крайне стесненных жизненных обстоятельствах… – сказал Сварог дипломатично.

– Не тот случай, – сказала она решителньо. – Я-то прекрасно помню, как вы меня спасли от костра…

– Я тоже, – кивнул Сварог. – Правда, вы с тех пор настолько похорошели, что узнать мудрено…

Ее смех звучал, как серебристый колокольчик. Банальный штамп, затасканный поэтами оборот, но что поделать, если именно такое ощущение осталось?

– Вы чересчур снисходительны к простой девчонке из захолустья, ваше королевское величество…

«Ну вот, началось», – подумал Сварог. Джагеддин проболтался или она сама достаточно умна, чтобы следить за перипетиями таларской политики?

– А вы меня, часом, ни с кем не путаете? – спросил он с беззаботной улыбкой, позволявшей обратить все в шутку, легкий флирт.

– Ну что вы! Разве можно с кем-то перепутать столь прославленного короля?

– Помилуйте, какое там, – сказал он. – Так, шумные пересуды записных сплетников вокруг моей скромной особы, и не более того… Я вижу, у вас-то все в порядке? Выглядите веселой, благополучной и довольной жизнью?

– Вашими трудами. Если бы вы меня тогда не освободили…

«То жил бы припеваючи, – мысленно продолжил Сварог. – Не ломал бы сейчас голову, чего от нее ждать, и как эта встреча может обернуться… тьфу ты, самое время…»

Он мысленно произнес несколько слов. Хотел посмотреть на оборотную сторону этой непринужденной беседы.

Таковая имелась, а как же. Каюта была заполнена завитками серого дыма, свивавшимися в самые причудливые фигуры, и эти невесомые струи колыхались не просто так, а словно бы подчиняясь некой управляющей силе. Сплетались вокруг Сварога, неощутимо его касаясь, целеустремленно обвивали, будто щупальца, сливались в причудливые фигуры, гораздо более стойкие, чем клубы простого дыма… поймав себя на том, что повернул голову, следя за перемещениями парочки особо заковыристых орнаментов, Сварог спохватился и отключил соответствующее умение. Не стоит показывать противнику, что видишь его приемчики. Она явно пыталась на него что-то напустить – знать бы еще в точности, что именно. Увы, настолько его скудные способности не простирались, да и не способности это, строго говоря – так, подручный набор примитивных инструментов, «мелкое небесное шуткарство», как выражалась однажды Грельфи, весьма даже критически относившаяся к тому, что за облаками пышно именовали магией…

– Мне показалось вдруг, вы меня боитесь… – нежнейшим голоском произнесла «крестница».

– Вот еще, с чего вы взяли? – пожал плечами Сварог.

– Просто показалось… Бросьте! Вам, должно быть, кто-то уже насплетничал кое-что обо мне? Эти неотесанные мореходы… Или вы что-то такое и сами видите?

– О чем вы? – спросил он спокойно.

– Ну, если не хотите поднимать эту тему, извольте… Ваши желания для меня – закон. Я ведь перед вами в неоплатном долгу, если вы соизволили забыть по благородству своему и великодушию…

«Что она вытворяет? – подумал Сварог. – Жаль, не определить. Ну и пусть себе старается, не действует на меня черная магия, хоть ты тресни, не причинишь мне вреда… Хоть до рассвета упекай свои дымы, словно бы пронизанные черными искрами…»

– Вы, наверное, никогда не знали моего имени? – спросила красавица, улыбаясь загадочно, без тени пресловутого ведьминого коварства. – Меня зовут Марута, ваше величество. Отчего-то показалось вдруг, что вам одиноко и скучно, и я пришла вас развлечь. Джагеддин отправился на берег и будет нескоро…

– Что это за место? Инбер Колбта?

– Почти, – сказала Марута небрежно. – Почти что Инбер Колбта…

Сварог лихорадочно прислушивался к себе – нет, никаких новых, неприятных, необычных ощущений… разве что чуть странная расслабленность, умиротворенность, ему по всем правилам полагается сейчас напрячься в недоверии и тревоге, а он словно бы переполнен блаженством…

– А я могу сойти на берег? – спросил он, борясь с этой совершенно ненужной сейчас расслабленностью, насколько получалось.

– А зачем? – молодая женщина подняла брови в ленивом изумлении. – Что вам там делать, на этом скучном острове? Дел у вас там не может оказаться никаких, а тамошние развлечения, как во всех захолустных портах, примитивны и недостойны короля…

Сварогу показалось, что он не видит ее глаз, что вместо них – бездонные туманные пропасти. Все происходящее ему крайне не нравилось, но он сидел на прежнем месте, не в силах придумать, что же ему следует сделать решительного.

Она продолжала медленно, напевно, с таинственной улыбкой:

– Можете быть уверены, ваше величество, – вам и самому не захочется никуда идти за примитивными развлечениями, вам ведь уже не хочется…

«Взять ее без церемоний за шкирку и выкинуть из каюты, – сердито подумал Сварог, барахтаясь неподвижно в этом непонятном блаженстве, отдохновении тела и души. – Вот взять и выкинуть…»

Он не двинулся с места. Он не мог пошевелиться, но это отчего-то нисколечко не пугало. Помимо его собственных усилий те самые дымные струи, пронизанные словно бы мерцанием черных искорок, на несколько мгновений явственно проступили в каюте, окутав его неспешным скольжением сплетенных из тумана узоров. «Плохо дело», – отметила некая частичка ясного сознания – и все осталось по-прежнему, он никак не мог освободиться от наваждения, потому что не умел.

– К чему болтовня? – сказала Марута, улыбаясь каким-то своим мыслям. – Я вас хочу запоздало отблагодарить, вот и все…

Она поднялась со стула, одним движением сбросила сапоги и, гипнотизируя Сварога невиннейшей, чистой улыбкой, принялась расстегивать немногочисленные пуговицы рубашки. В два счета освободилась и от остального и двинулась к нему. Сварог и сам не заметил, как встал, сообразил, что наступил провал в памяти, только тогда, когда обнаружил, что сбрасывает с себя последнюю одежду. Изо всех сил попытался собрать волю, как-то сопротивляться, но ничего у него не вышло, тело не слушалось, а воли словно бы и не было. Обнаженная девушка, сияя улыбкой и колючими искорками множества самоцветов, плавно подняла руку, коснулась его лба кончиком пальца, и Сварог, будто получив некий приказ, стал спиной отступать к узкой корабельной постели, ни разу не споткнувшись. Плюхнулся на нее, испытав некое облегчение, а в следующий миг над ним нависла голая ведьма, очаровательная, вовсе не страшная, отнюдь не склонная превращаться во что-то жуткое, и ее глаза уже не походили на бездонные дыры мрака, и пахло от нее не разлагающимся трупом, а молодым здоровым телом и тонкими духами. Страх и саднящее ощущение неправильности пульсировали где-то в глубине сознания, он не мог сопротивляться. В ее улыбке было торжество, тонкие пальцы заскользили по его телу с игривой бесцеремонностью, ведьма склонилась и прильнула к его губам, медленными долгими поцелуями гася последнюю непокорность, пусть чисто мысленную, отпрянула, закидывая голову, щурясь, резким движением навязав себя с достойным восхищения искусством.