Стефан Корджи - Ночные клинки Страница 41

Чувствуя себя разбитым и обессиленным, Конан бережно спрятал меч и медленно зашагал прочь. Он не заметил, как на спасенном им доме распахнулось окно и какая-то фигура долго смотрела ему вслед, пока он не скрылся в сумерках…

Когда киммериец вернулся в открытый всю ночь портовый кабак, где у них с Хашдадом и Пхарадом было установленное место встречи, оба его спутника не находили себе места от беспокойства.

Рассказ Конана они слушали с разинутыми ртами. — Так ведь это… надо на этих самых гадов с галеры натравить жрецов Индры! — высказал предположение Пхарад. — Хоть на что-то эти дармоеды сгодятся, не дающие жизни честным ворам!

Добродетельный кузнец неодобрительно покосился на разбойника.

— Ну, уйдут Ночные Клинки из гавани — и что с того? — возразил Конан. — Надо поступить не так. Ты, Пхарад, должен устроить так, чтобы жрецы сами нашли…

Он не договорил. Потому что именно в тот миг дверь трактира распахнулась. Внутрь шагнули одетые в свои всегдашние мантии жрецы верховного бодейского бога. В мгновение ока они образовали молчаливый полукруг возле того стола, за которым сидели Конан, Хашдад и Пхарад.

Вор дернулся было, потянувшись к ножу, однако киммериец перехватил его руку. Ссориться со жрецами не входило в планы северянина… во всяком случае, пока не входило.

Остальные гости таверны поспешили убраться восвояси — причем настолько спешили, что едва не вынесли двери и окна.

Из молчаливых рядов неспешно вышел старик очень древний, весь какой-то высохший, но с осанкой молодого, полного сил воина. Глаза его были чисты и пронзительны, и по ним совершенно нельзя было сказать, что жрец особенно тяготился бы своими летами. И, когда он заговорил, голос его оказался неожиданно звучен и полон — ничего общего со старческим дребезжанием.

— Ты Конан, именуемый Киммерийцем? — сухо осведомился старый служитель Индры, хотя видно было, что этот вопрос он задает чисто проформы ради. — А это — Хашдад-кузнец, твой спутник…

Пхарад посерел. Метнув на него острый взгляд, старик продолжал:

— И член славной гильдии бодейских воров, известный карманник Пхарад — я всех назвал правильно?

— Допустим, — спокойно сказал Конан, кладя поперек стола свой обнаженный меч. — И что с того?

— Мне передали, что тебе довелось встретиться лицом к лицу с бродящим по улицам Бодея злобным «пх-г-сари». Это так? — Старик прямо-таки буравил Конана взглядом. Похоже было, что ни Хашдад, ни даже вор Пхарад ни в малейшей степени его не занимают.

— Я не знаю, как называется это существо, но этой ночью мне и впрямь пришлось столкнуться с каким-то демоном, — спокойно кивнул Конан. — Мы встретились… и я надеюсь, что ему эта встреча не очень-то понравилась! — Северянин расхохотался.

— Даже самые сильные наши заклятия и моления к Индре не смогли избавить нас от этого бедствия, — по-прежнему глядя прямо в глаза Конану, продолжал жрец. — Назови свою цену, Конан из Киммерии, и изгони беса из нашего города! Иначе люди в Бодее просто сойдут с ума или разбегутся — рано или поздно…

— Моя цена будет немалой, — не моргнув глазом, ответил северянин. Лицо Пхарада стало мало-помалу обретать нормальный цвет — он поверил, что жрецы явились не за ним. — Готовы ли вы будете заплатить ее?

— Если твоя цена окажется меньшей, чем та, что запросили наши гости из ордена Ночных Клинков, — столь же хладнокровно ответил старик. — Они тоже запросили немало…

Конан стиснул зубы. Да, он не ошибся. Эта тварь и впрямь принадлежала кому-то из магов проклятого Ордена. Конечно, им ничего не стоило избавить от нее город — если они владели тайной заклятий, которым повиновалась бестия!

— Золото, — сказал Конан. — Доброе чистое золото Айодхьи, что принимают от Кхитая до Мессантии!

— Это понятно, — поторопил его старик. — Сколько?

Киммериец поднял глаза к потолку. Обидно было бы продешевить, но и упустить такую сделку — тоже…

— Трижды столько, сколько весит этот меч! Лицо старого жреца осталось бесстрастным.

— И всего-то?

— Разумеется, вместе с ножнами, — поспешил поправиться Конан.

— Ты получишь в пять крат больше, чем весит твой меч с ножнами, — торжественно провозгласил жрец. — Более того, ты станешь почетным горожанином Бодея!

— Высокая честь, — чуть усмехнулся Конан. — Ладно, старик! Половину денег на бочку немедленно, остальное, как только дело будет сделано. И еще — мои люди должны быть неприкосновенны! Особенно это касается Пхарада…

Жрецы быстро переглянулись. Похоже было, что это условие им совершенно не понравилось.

— Хорошо, — бесстрастно заметил старший жрец. — Я согласен и с этим. — Твоя цена ниже запрошенной Ночными Клинками.

— Только вы должны держать все это в тайне, — предупредил жрецов Конан. — Иначе… иначе демон будет настороже и может придумать какую-то уловку. Если хотите, чтобы все было наверняка — молчите!

— Не надо учить жрецов Индры хранить тайну! — надменно ответил жрец. — Возьми свое золото, Конан из Киммерии. Я догадывался, какими будут твои требования, и захватил все потребное.

Откуда-то из задних рядов появились внушительного вида весы и увесистые кожаные мешки. Зазвенело золото, и Конан увидел, как у Пхарада стали медленно разгораться глаза.

Была отмерена половина уговоренной доли. Распихав ее по небольшим кошелям, Конан решительно поднялся.

— Пошли!.. — бросил он своей команде. — Уже скоро рассвет. Надо выспаться, потому что следующей ночью мы выйдем на охоту.

Пхарад вознамерился было запротестовать, но при одном взгляде на выразительное лицо Конана поспешно прикусил язык.

Лиджена открыла глаза. Мягкая перина, уютная подушка, — все манило поспать еще. Но где-то совсем рядом, за дверью, слышались голоса — и она с невесть откуда взявшейся смутной тревогой стала прислушиваться к ним, сама удивляясь, отчего это так взволновало ее — подумаешь, Амрик беседует с каким-то посетителем…

«А вдруг это люди Веледа?! — внезапно мысль пронзила ее ледяной иглой страха. — Вдруг они выследили меня, и дом уже окружен головорезами, а какой-нибудь капитан крысиного императора сейчас предлагает Амрику сдаться?!»

Легкое одеяло отлетело в сторону. Босая и полуодетая, Лиджена вскочила, прильнув ухом к замочной скважине. Нет, слов не разобрать. Амрик говорит напряженно, голос глух — он словно бы объявляет клиенту, что невозвращенный долг он, Амрик, будет вынужден выбивать любыми средствами, и пусть незадачливый торговец сам по доброй воле, как можно скорее, расстанется со своей лавкой, домом или товарами, чтобы не навлекать на свою голову лишних неприятностей…