Рутея - Андрей Валерьевич Скоробогатов Страница 42

они даже не смотрели в нашу сторону, хотя из особняка наверняка было заметно, как мы приземлились. Видимо, они знали, что Селестия прилетит, и тогда ситуация очень походила на ловушку. Оружия у меня не было. Я уже подумал о том, чтобы угнать сферолёт и вернуться в Чёрную Серьгу, как вдруг почувствовал, как в спину мне уткнулось что-то твёрдое и круглое.

Я инстинктивно поднял руки над головой, сделал шаг вперёд и медленно повернулся.

Передо мной стояла Рина. В руках она держала автомат-огнестрел, на плече виднелся ремень какого-то другого оружия. Но странным было другое. Сетчатая кираса была надета поверх полупрозрачной туники, точно такой же, которая только что была на Селестии.

По взгляду её карих глаз мне показалось, что она не шутит. Что-то странное было в её взгляде. Я напряжённо сглотнул слюну.

* * *

Она медлила. Я перехватил дуло, отвёл его в сторону и был уже готов болевым приёмом выбить автомат из рук, как вдруг Рина поменялась в лице, улыбнулась и сама сунула автомат мне в руки.

— У нас тут гости. Думаю, с ним ты управляешься не хуже, чем с импульсником. Я возьму что-то посерьёзнее.

Она сняла с плеча армейское мультиружьё и спокойным шагом направилась к особняку.

— Что ты здесь делаешь?..

— Ты что, ещё не понял? — она обернулась.

— … И где Селестия?

Секундой спустя я понял, какую глупость спросил. Стало страшно, и я машинально навёл на неё автомат.

— Я и есть Селестия. У таких, как я, может быть много лиц.

— То есть?..

Я почувствовал, как от поднявшегося пульса у меня застучало в висках. Как? Почему? Десятки вопросов запросились наружу, но я понял, что сейчас не лучшее время их задавать.

— Потом, — я отвёл автомат в сторону.

— Потом, — кивнула она. — Бери вот тех.

Начали работать забытые с армейских времён инстинкты, в кровь вспрыснулся адреналин, но спокойнее мне не стало. Вопросов становилось всё больше. Зачем столько времени врать? Почему я?

Курящие на крыльце парни отвлеклись от мартышек, заметили нас и полезли в кобуру за пистолетами. Я опередил их и выстрелил дважды. Из открытого окна на втором этаже кто-то выглянул, и следом посыпалась очередь из импульсника.

Шары летели мимо меня, отклонялись и с шипением впивались в грунт. Я машинально отпрыгнул в сторону и сделал пару выстрелов по окну. Параллельно на периферии сознания всплывали всё новые мысли, совпадения фактов и догадки.

— Не спеши, тебе всё равно ничего не будет, — прошептала Рина и крикнула наверх. — Я включила отклоняющее поле. Эй, ребята, мы входим, кончайте стрельбу!

— Нет, я уже ни хрена не понимаю! — я психанул и дал очередь по фасаду. — Что, чёрт возьми, происходит?

— Ничего особенного. Монастырь захватили «Тритоны». К ним прилетели на переговоры наши.

Я остановился и отдышался.

— И у них есть то, что нам нужно? Пароль для программатора?

— Нет.

— Тогда зачем врать? Почему бы тебе не выложить сразу все карты на стол?

Рина вздохнула.

— Наверное, неправильно делать из этого сюрприз. Там твой родственник, Леонид. Они требуют выкуп. С программатором разберёмся позже.

Я рванул наверх, перепрыгнув через тела — живые или уже нет, я не знал — охранников. В маленьком холле было пусто, я шагнул на лестницу. В углу сидел испуганный, читающий молитвы монах, в котором я с трудом узнал Георгия. Он поднял глаза и через миг со смесью страха и надежды воскликнул уже мне в спину.

— Стоян⁈

Мне некогда было объясняться с ним, я скользнул наверх вдоль голых кирпичных стен. Лестница закончилась в небольшом коридоре, который вёл в церемониальный зал. Из двери сбоку вылетел парень, стрелявший из окна. Две пули просвистели рядом с ухом. Я выстрелил по ногам, шарахнулся в сторону зала и замер. Из дверного проёма на меня было наставлено ружьё, которое держал в руках незнакомый рослый денниец.

— Опусти автомат, — скомандовал он.

Шагнул вперёд.

— Опусти! — повторил «тритон».

Чувство страха проклюнулось через адреналиновую блокаду. На миг я перестал верить в слова Рины про то, что мне ничего не будет, и опустил ствол. Денниец дёрнулся и посмотрел через меня в коридор. Меня толкнули в спину, я услышал голос Рины.

— Дай пройти.

Я пропустил её, сделал ещё один шаг вперёд и бросил автомат. Оглядел зал.

Слева и справа стояли стражниками два деннийца в кожаных куртках с импульсниками — трое у стены и двое у окна. У алтаря лежал один из наших солдат и два мёртвых павиана. Зачем убили последних — непонятно. Скорее всего, просто потому что шумели. В боковой ложе сидели трое в рясах монахов и один пожилой лысый мужик в представительском чёрном костюме.

Лицо его было мне прошито визио-программатором среди прочих. Ольгерд, дальноморский отец. Ещё одного из монахов я видел в первом, Дальноморском монастыре. С другой стороны сидели два наших, «волчьих», капитана восточного крыла — оружейник и контрабандист.

Оглядевшись по сторонам, я наконец-то обратил внимание на сидящих в центре зала. Там в просторном кресле развалился грузный метис в блестящей сине-перламутровой куртке, в его руках был старинный револьвер, который он, играясь, покручивал на пальце. Эдуардо, один из отцов «тритонов». Рядом с ним на стуле сидел парень со связанными руками, которого я узнал спустя секунду.

Обросшее небритое лицо с синяками, длинные косички-дреды. Я с трудом узнал своего троюродного племянника. Мы встретились глазами.

Рина бросила мультиружьё в центр зала, к ногам Ольгерда.

— Я привела его, — сказала она.

Леонид тихо спросил:

— Антон, это ты?

— Антон, говоришь, — сказал дальноморский «отец» и повернулся ко мне, наклонив голову на бок. — Я думал, ты Стоян. И все мы думали, что ты Стоян.

Ольгерд поднялся из ложа и неторопливо пошёл в мою сторону, словно пытаясь разглядеть.

— Я привела его, — повторила Рина. — И это Стоян Сиднеин. Ему проводили сеансы визио-программатора. В тюрьме и у нас. Личность изменилась. Внешность изменили мы, чтобы скрыть.

— Кто она такая? — спросил главный «тритон» Ольгерда. — Почему она отвечает за него?

— Наш агент по работе с внешними структурами, — отмахнулся Ольгерд. — Прикрывает нас от легавых. Так что, получается, у тебя, Стоян, есть троюродный брат, который работал на «Тритонов»? И мы об этом не знали?

Дилемма — открещиваться от родственника, чтобы спастись самому и спасти