Марко Леонетти - Пагода сна Страница 42

— Зачем?

— Думаешь, мне приятно осознавать, что девушки в руках врагов? Только не говори, что у меня не хватит мастерства. Я тоже умею драться, пусть не так умело, как ты!

— Один человек в лагере врага — все равно, что ветер. Двое — команда, а трое — уже толпа. Хорошо, молодой воин, пойдем со мной.

Юноша обрадовано кивнул. Проверив вооружение, Конан и Таллок двинулись по коридору, медленно уводящему вверх.

Ночь полонилась звуками неутихающего веселья. То ли гирканцы не знали, что почитаемый ими бог мертв, то ли совершенно не заботились ни о каких других событиях, за исключением своего праздника.

Двое странников выбрались на поверхность и стали бесшумно пробираться вдоль шатров, скрываясь в ночной мгле и избегая выходить на открытое пространство, освещенное пламенем дозорных костров. Пост, находившийся ближе всех к месту, открывающему вход в подземелья, воины прошли без опаски — кочевники оказались мертвецки пьяны, и самым громким звуком, который мог встревожить их слух, был храп товарища. Конан бесшумно подкрался к костру, вокруг которого спали гирканцы, и обезоружил трех солдат. Кодекс чести варвара не позволял ему расправиться с людьми, не ждущими нападения. Вырезать спящих киммериец почитал за подлость. С противником надо управляться в открытом бою. Если бы кочевники не спали, им бы повезло меньше. Но тогда в селении, возможно, поднялась бы тревога, которая свела на нет все шансы освободить из плена Алексу и Исиру.

В двух ста шагах чернело огромное пятно из углей и золы — все, что осталось от главного шатра.

Конан и Таллок прокрались к пологу жилища кочевников, увенчанного алой тряпицей. Варвар быстро заглянул внутрь и снова скрылся в темноте. Цепкий взгляд северянина позволил ему запомнить все необходимые детали.

Воины. Девять человек, все в тонких железных кольчугах. При себе оружие — преимущественно сабли и ножи. Дев-браминов внутри не было.

Киммериец сделал знак своему помощнику двигаться дальше. Таллок, пригнувшись и выгнув спину, точно кот, последовал за Конаном, стараясь ступать также бесшумно. Однако мастерство северянина не поддавалось подражанию. Конан даже дышал беззвучно, и казалось, что во тьме крадется не живой человек, а бесплотный дух неупокоенного мертвеца. Поступь варвара была мягкой и пружинистой — киммериец был готов в любой момент незаметно раствориться в ночи, заметь его по воле случая глаз чужака.

Северянин остановился у груды пустых бочек и одернул Таллока за рукав. Конан медленно указал на дальний шатер, где весело плясал свет от костров, и бродили многочисленные стражники. Юноша быстро закивал.

— Три… Пять… Семь… Десять…, — считал Конан. — Кром! Их слишком много! Без шума не получится.

— Смотри! — шепнул Таллок, которого больше заинтересовало поведение стражников, нежели их количество.

Среди гирканцев разгоралась какая-то свара. Степняки о чем-то горячо спорили, осыпая друг друга проклятьями. Внезапно один из воинов выхватил саблю и полоснул ею по лицу своего товарища. Друг раненого вытащил свой нож и всадил его в бок обидчика по самую рукоятку.

— О, Иштар! — едва не воскликнул юноша. — Эти дикари просто безумны! Интересно, что заставило их вцепиться в глотки друг другу?

— Что бы тому ни послужило причиной, нам это на руку, — уверенно произнес Конан. — Если гирканцы вырежут друг друга, будет просто замечательно.

Вскоре в группе воинов, охранявших шатер, вспыхнуло жаркое пламя настоящей схватки. Степняки беспощадно убивали друг друга, орудуя кривыми саблями и длинными ножами. После нескольких минут ожесточенной драки, доведенной до смертоубийства, из шестнадцати свирепых воинов на ногах держалось только четверо. Те, что одолели своих противников, все в крови и порезах, тяжело ввалились в шатер.

— Идем! — тихо приказал Конан. — Кажется, я знаю, что происходит…

Вдвоем варвар и странник быстро преодолели расстояние, отделявшее их от шатра.

Картина, увиденная воинами, потрясала или, скорее, даже ужасала… Внутри лежал еще один труп. Без головы, в луже собственной крови, среди перевернутой посуды.

В углу за шторой, сидела связанная по рукам Исира. Один из степняков, жестоко расправившихся со своими товарищами, навис над девушкой и уже пытался сорвать с нее одежду. Трое других с азартом наблюдали за происходящим, ожидая своей очереди.

Конан подскочил к гирканцам. Злобно свистнула сабля, и отсеченная голова одного из поклонников Кхазалам-Амола покатилась по ковровой подстилке. Не теряя времени, варвар вонзил клинок меж ребер другому степняку. Таллок размахнулся и ударил по шее третьего, но сила юноши не шла ни в какое сравнение с той, которой обладал киммериец. Юноша не смог обезглавить своего врага одним ударом. Оружие в руках ученика кхитайских чародеев лишь серьезно покалечило гирканца. Кочевник с испугом схватился за лопнувшую кожу, как будто все еще не веря, что такое могло с ним произойти, и тихо заверещал. Конан тем временем набросился на четвертого гирканца, который оставил в покое Исиру и приготовился дать бой. Конечно, выстоять в одиночку против такого опытного мечника, как Конан, у степняка не было шансов. Спустя два кратких мгновения он рухнул на землю, скребя по коврам пальцами в предсмертной агонии. Потом киммериец забрал жизнь у последнего противника, которого ранил Таллок.

Варвар быстро освободил деву-брамина от связывающих ее пут.

— Конан! Я знала, что вы придете!

— Конечно, думаешь, мы бы оставили тебя у этих жестоких кочевников? Как тебе удалось сразить их своей магией?

— О, это было не так уж сложно, хвала Катару! Сначала меня привели в шатер к Асалге-колдуну, но робкие приставания старика я быстро пресекла, расцарапав ему лицо. Асалга разозлился и сказал, что раз я не захотела разделить ложе с ним, то достанусь его воинам. Затем меня привели в этот шатер, и чтобы я не смела сопротивляться, связали руки. Однако степняки забыли, что сила брахмана не в руках. Вероятно, если бы мне завязали глаза, то ничего бы из моей затеи с гипнозом не вышло. А так я заставила каждого из воинов страстно возжелать меня, распалив их убогое дикарское воображение. Солдаты купились на трюк, поверив, что я и вправду согласна стать покорной рабой! Причем в ум каждого из кочевников я вложила мысль, что только он единственный может получить меня. Ссора вспыхнула быстро — солдаты убили своего предводителя, который, вероятно, пожадничал сверх меры, пожелав оставить новую наложницу для личных утех. Затем степняки вышли наружу и стали выяснять, кто овладеет мной первым. Похоже, эти четверо победили в споре, но их мечте так и не суждено было сбыться. Забавно, да?