Сказания Меекханского пограничья: Север – Юг - Роберт М. Вегнер Страница 43

Внезапно по невидимому знаку мечи его соратников снова ударили в щиты, и Навер двинулся в сторону трона. Шел он медленно, не спеша, поглядывая по сторонам, словно выискивая кого-то в толпе или желая запомнить лица собравшихся. Задержался в том самом месте, что и делегация, и исполнил дерзкий, претенциозный поклон на грани оскорбления. Широко улыбнулся:

— Дядюшка.

Только это «дядюшка». Почти без интонации или скрытого смысла. Могло такое значить как «любимый родственник», так и «ты, старый пердун, слезай-ка с трона».

— Навер. — Голос Аэрисса был нейтрален. — Тебе следовало предупредить меня, что придешь.

— Даже я не знаю, когда воля Сетрена забросит меня на родную сторонку. Но я прослышал, что ты сегодня принимаешь важных гостей, потому решил прибыть, чтобы согреть свое сердце простака в свете имперской славы.

Акустика в зале была прекрасной, и, хотя Навер говорил негромко, толпа, стоявшая под дверью, отреагировала смехом. Тахг заставил их замолчать, приподняв ладонь.

— Наши гости чувствуют себя задетыми таким приветствием.

— Отчего же? Или дело, по которому они пришли, не касается нас всех? Разве не привезли они прекрасную новость, что империя в милости своей решила дать нашим купцам специальные торговые привилегии? Разве не смогут те пересекать долину Гевенах без оплаты мыта? Разве то, за что ты безрезультатно боролся последние двадцать лет, не оказалось пожертвованным ныне в жесте доброй воли? — Он возвысил голос и широко раскинул руки, оборачиваясь в сторону зала: — Утешимся! Возрадуемся! Наши купцы смогут въезжать в землю отцов как в свою!

Кеннет рискнул чуть склониться и бросить взгляд на графскую пару. Дарвен-кан-Лаверр сидел в кресле бледный, будто узрев собственную смерть. Графиня же прикрыла глаза и всматривалась во что-то на столе. И ресницы ее слегка подрагивали.

Теперь лейтенант и вправду начал бояться.

Племянник тахга повернулся к трону:

— Сей дар со стороны Меекхана для нас бесценен, дядюшка, потому я решил, что все должны ему радоваться. И я первым назову клеветником всякого, кто осмелится сказать, будто империя ничего не дает даром, верно же, граф?

Посол взглянул молодому бандиту прямо в глаза. Миг-другой они мерились взглядами.

— Империя всегда ценит своих союзников и всегда расплачивается за предательство и нарушение договоров. — Граф произнес это негромко, не спуская взгляда с Навера. Тот только шире ухмыльнулся.

— Именно. Союзники и предатели. Мясо и хлеб для первых, железо и огонь для вторых. Мы еще вернемся к теме предателей, господин граф. Как вам понравилось наше маленькое представление? Госпожа графиня?

— Очень… — женщина лишнее мгновение искала соответствующие слова, — очень архаично по форме.

— Знаю. Я слышал, что в Меекхане фальшивые жрецы Сетрена не танцуют в маске быка, чтоб рассказать миру историю освобождения, а лишь читают ее верным в храмах. Это как если бы вместо питья вина слушать о правилах его приготовления. Возьми кувшин пустивших сок виноградин и кувшин воды, выжми ягоды, смешай с водой, добавь дрожжи. Ммм, я почти чувствую этот аромат… — От дверей раздался иронический смешок. — Ничего странного, что Сетрен в нынешние времена редко бывает доволен.

— Правда? — Графиня отвела взгляд от стола и лучисто улыбнулась. — Я не знала, что бог произнес откровение. Неужели появился некий авендери? Или Сетрен ступил между своими сторонниками?

Молодой вождь бандитов выглядел так, словно ожидал этого вопроса.

— Нет, — повысил он голос. — Конечно же нет! Нет среди нас никого достойного, чтобы Сетрен прикоснулся к нему своим рогом. Уже столетия не было никого подобного. Но разве мы не разумные люди? Или бог должен явиться нам телесно, чтобы мы поняли: он недоволен нами? Сколько времени миновало с момента, как дикие наездники промчались сквозь всю империю и стоптали луга, которыми Непобедимый ступал в телах своих авендери? Со времен, когда Сетрен привел нас в эту землю, наши побратимы никогда не терпели такого поражения. Разве я неправ?

Ворчание за его спиной сменился хором согласных голосов.

— Так и было: банда диких варваров разбила непобедимую имперскую армию и пасла своих лошадей на изумрудной траве плодородных долин. Нынче же Меекхан вновь шлет свои полки на восток, чтобы укрепить тамошнюю границу, иначе в любой момент мы опять можем увидеть се-кохландийских лошадей, пьющих воду из наших ручьев. Именно поэтому и кажется мне, что я прав, говоря, что Сетрен недоволен, госпожа графиня.

Он прервался, широко улыбаясь, в то время как по щекам Исавы-кан-Лаверр разливалась мертвенная бледность. Кеннет поймал себя на том, что он так и сидит, наклонившись вперед, наблюдая за словесным поединком. А скорее, за экзекуцией при помощи слов. Навер раскрыл, что послы империи принесли в дар новый торговый договор, и тахг уже не мог огласить это как результат своего триумфа. Потом он напомнил о поражениях, которые Меекхан потерпел в войне с кочевниками тридцать лет назад, и мимоходом объявил, что империя ожидает очередного нападения, раз стягивает войска на восток. Лейтенант взглянул в глубь зала и на десятках лиц приметил волчий голод. Граница вспыхнет, понял он с ледяной дрожью, ползущей по спине. Сотни молодых воинов, которые до сей поры держат себя в узде, сорвутся с цепи. Банды, подобные ватаге Навера, появятся, словно грибы после дождя, и примутся кусать империю. А первой жертвой будет Рог. Долину не удастся защитить, и через год там останутся лишь развалины и пепелища. А через два-три года Навер встанет во главе десятков тысяч воинов — и культа Сетрена-Воителя. И тогда снова вступит в этот зал, разыграет сцену с быком, а после подойдет к трону и перережет дядюшке горло. Уловив взгляды, которыми обменялись тахг и молодой бандит, Кеннет знал, что именно так все и произойдет.

Посольство утратило смысл еще до того, как переговоры начались.

Навер поднял руку, и в зале установилась тишина. Была у него в этот миг власть бо́льшая, нежели у его дяди.

— Но мы ведь прибыли сюда не для того, чтобы горевать! — рявкнул он. — Так возрадуемся же. Тахг приготовил для нас пир!

Все взглянули на владыку. Аэрисс Клависс медленно кивнул и хлопнул в ладоши. Отворились двери, внесли блюда, подносы с жарки́м, кувшины вина. Зал наполнился ароматом печеного мяса, пахучих соусов и свежего хлеба. Перед Кеннетом возникли тарелки с куропатками и какими-то другими