Графиня фон Мален - Борис Вячеславович Конофальский Страница 43

– Прятал лицо? Почему? – спросил кавалер.

– Не знаю, но он сказал, что, если вам будет угодно, он будет ждать вас в сумерках у моста на Ламберг на нашем берегу. Три вечера будет ждать, если вы вдруг сразу не надумаете.

– И что же, – спрашивал Волков осторожно, – думаете, он не врет?

– А зачем ему? – удивился простодушный инженер.

«Зачем? Мало ли… Лицо прячет, не называется… Ладно, посмотрим».

Кавалер отпустил инженера, но рассказ про богатство он не оставил без внимания. Волков уже решил, что к вечеру съездит к мосту, узнает, что это за человек, и послушает его. А пока его интересовало, как дела идут у монаха.

А дела у монаха, кажется, шли неплохо, так как вскоре прибежал возмущенный капитан Рене.

– Господин полковник! – с жаром воскликнул он. – Что же происходит?

– А что, мой друг, случилось? – спрашивал кавалер ласково, хотя сам прекрасно знал, почему прибежал капитан.

– Ваш монах!.. Ваш брат Ипполит причащает баб и мужиков, и, если они принимают причастие, он их отводит в сторону и не дозволяет их вешать. Не пускает к ним солдат…

– Что? – не понял Волков.

– Да, он говорит, что вы распорядились всех миловать, кто принял причастие, – говорил Рене с возмущением.

– И мужиков тоже? – уточнил полковник.

– Конечно, эти морды сидят ухмыляются, вчера наших людей резали, а сегодня смеются и над нами, радуются, что перехитрили нас, глупцов.

– Фейлинг, коня! – крикнул Волков.

На сей раз, пока у него были веревки, капитан Рене вешал бунтовщиков и еретиков на деревьях, что стояли вдоль дороги, которая вела от брода к мосту на Ламберг. Но дело у него не пошло, повесить удалось не больше дюжины хамов. А остальные, узнав, что, приняв причастие, будут помилованы, причастие сразу принимали. И бабы, и мужики.

Увидав Волкова и его свиту, брат Ипполит пошел ему навстречу.

– Ну, говори, – произнес кавалер, разглядывая сотню людей, которых уже развели на две неравные группы.

Монах поклонился и, встав возле коня кавалера, стал рассказывать:

– Я делал все, как вы велели, еще вчера стал причащать женщин, они причащались и раскаивались. И всем, кто раскаялся, я обещал милость и жизнь от вашего имени.

– Молодой человек! – воскликнул Рене, который слышал их разговор. – Вы чистая душа, а перед вами воры, убийцы и распутные бабы, они вас дурачат, они смеются над вами, а вы их подлость и ложь принимаете за раскаяние. Не раскаиваются они ни в чем, а думают лишь, как избежать расплаты и сбежать. Вот и вся их задумка.

– Нет, вы не правы, господин Рене, – запальчиво отвечал молодой монах, – их раскаяние истинно, они более не хотят брать оружие в руки, хотят вернуться к земле и смириться перед волей Господней.

– Да бросьте… – Рене махнул рукой, изображая мину недоверия на лице. – Вора и бабенку распутную не переделать… Как говорится, горбатого лишь могила выправит.

– Подождите, – прервал его Волков и, указав хлыстом на группу людей, заговорил с братом Ипполитом: – Мы же с тобой только про женщин говорили, а ты вон сколько мужиков от виселицы освободил.

– Они тоже просили причастия, сами стали просить и принимали покаяние.

– Сами? – с сомнением переспросил кавалер. Он сейчас больше склонялся на сторону Рене.

Не верил он раскаявшимся хамам. Бабы – это одно, они существа неразумные, ведомые, скорее всего, за мужьями шли, с них и спрос как с детей, ежели, конечно, они не ведьмы. А вот мужики – это другое, это подлые и хитрые люди, что вечно норовят обмануть своего хозяина, а при случае и за вилы взяться. За вилы! А тут и за железо схватились, крови господской попробовали, отцов святых вешали, приходы жгли. И вдруг раскаялись?

Волков подъехал ближе, солдаты подтягивались при его приближении, мужчины и женщины вставали с земли. Он ткнул в ближайшего нестарого еще мужика плетью:

– Ты принял причастие?

– Да, господин. – Мужик стал кланяться, он явно был испуган, понимал, что сейчас решается его судьба.

– И раскаялся? – усмехался кавалер.

– Раскаялся, господин, – отвечал мужик. – Сполна раскаялся.

– А брат Ипполит тебе сказал, что я тебя не отпущу, что всех баб, что покаялись, я к себе в имение заберу.

– Сказал, сказал, – кивал мужик.

– А тебя так и вовсе в крепость возьму.

– Ну что ж, и в крепостных люди живут, – мужик вздохнул, – тем более что монах говорил, что человек вы добрый, людишек своих не обижаете без дела. Только уж раз берете меня в крепостные, так бабу мою другим не отдавайте.

Нет, не верил Волков подлецу, не верил, что хитрец раскаялся, но кавалер был уверен в себе, знал, что раз солдат, людей свирепых и сильных, в кулаке держит, то уж с мужиками и подавно совладает.

– Ладно, – произнес полковник, – бабу твою и детей, коли есть, тебе оставлю, но ты у меня в поместье до конца дней грехи свои отрабатывать будешь.

– Уж лучше отрабатывать да жить в вашей земле, чем в петле болтаться на деревьях этих, – резонно рассуждал мужик.

– И не думай, что сбежишь. – Волков погрозил ему плетью. – Не выйдет!

– Да куда же бежать с бабой-то и детьми.

На том разговор и закончили. А вот Рене, что слушал их и не встревал тут, заговорил негромко и возмущенно:

– Вы что же, их милуете?

– Милую, – коротко и твердо, чтобы пресечь дальнейшие прения, отвечал Волков.

– Они Бертье убили, и стольких других людей, и солдат ваших, а вы их милуете? – не унимался капитан. – Неужто они заслужили прощение?

– Вам, родственник, я, кажется, в приданое дал за сестрой и землю, и пару людей к ней?

– При чем здесь это?

– Так вот, я дам вам еще пятерых крепостных. Пусть хамы не кровью, так потом свои грехи искупят. Пусть за друга нашего, за Гаэтана Бертье, сполна отработают.

– Но… – начал было капитан.

Волков остановил его жестом.

– Всех, кто причастие примет и покается, милуйте, как велит нам наш Бог милосердный Иисус, но тут же записывайте их в мои крепостные. Вам ясно, капитан?

– Как прикажете, – отвечал Рене с поклоном.

– Брат Ипполит, всех перед казнью спрашивай про причастие, всем предлагай милость и мое покровительство! – крикнул он громко, чтобы мужики, что готовились умереть, слышали.

Брат Ипполит стоял довольный, а Волков повернул коня и поехал в лагерь. Он даже не верил тому, как все хорошо для