Юрий Никитин - Возвращение Томаса Страница 44

— Не лопнула бы подпруга, — ответил Томас зло, — лопнула бы голова. Не каркай под руку! Каркатель.

Звонко и зловеще протрубили трубы. Глухо простучали барабаны и разом умолкли. В наступившей тишине Томас и граф Лангер разъехались на края ристалища. Им подали свежие копья, граф сменил коня, в то время как Томас все еще на том же гуннском жеребце. «Надо бы поменяться с каликой, — мелькнула мысль, — этот устал не меньше меня», но судьи уже вышли на середину, один обнажил меч и в ожидании оглянулся на короля.

Тот раздраженно махнул рукой, судья взмахнул мечом. С обеих концов арены раздался нарастающий грохот копыт. Оба рыцаря мчались друг другу навстречу еще быстрее и яростнее, чем начинались схватки доныне, на трибунах замерли. Бойцы одолели только по трети турнирного поля, а скорость бронированных коней настолько велика, что на трибунах зрители начали непроизвольно подниматься, и когда рыцари оказались на середине поля, все задержали дыхание.

Железный грохот ударил с такой силой, что многие вскрикивали и хватались за уши. Копья разлетелись в щепки, белые брызги со свистом прорезали воздух, кони от столкновения едва не опрокинулись, а сейчас, встав на дыбы, бешено молотили по воздуху передними копытами. Полуоглушенные всадники изо всех сил управляли поводьями и шпорами, не давая рухнуть, но выучка обоих оказалась настолько велика, что кони развернулись на задних ногах и тяжелой рысью отправились каждый на свой конец поля.

ГЛАВА 21

Трубачи вскинули трубы с подвешенными флагами, раздались звонкие торжественные звуки. На арену вышел герольд, а когда трубачи опустили трубы и воцарилась тишина, прокричал громко:

— Схватка закончилась вничью!.. Его величество спрашивает, готовы ли рыцари закончить схватку по-христиански? Простить друг другу, как велел нам Христос?

Олег стоял близко и слышал, как Томас пробормотал глухо:

— Да что нам Христос! Пречистая Дева прокляла даже осину, что не наклонила ветви для колыбели ее ребенка!

На той стороне всадник поднял руку с копьем, все завороженно смотрели, с какой легкостью он потряс им в воздухе. Олег вздохнул: граф Лангер выглядит так, будто только-только выехал на схватку. Томас покачал головой, герольд развел руками и пошел к королю с сообщением о непримиримости бойцов.

Они ринулись друг другу навстречу с той же яростью, будто она копилась в них всю прошедшую жизнь. На трибунах затихли, застыли, никто не шевелился, даже облака и птицы в небе повисли неподвижно, и только двое закованных в железо всадников несутся, подобно двум катящимся с крутых гор огромным валунам, которым суждено столкнуться в тесной долине.

Томас целил в щит, но когда уверился, что Лангер укрепил щит и приготовился принять на него удар, успел в последний миг поднять копье, острие ударило в шлем. Лангера отшвырнуло на заднюю луку седла, он удержал копье и щит, однако толстые ременные завязки не выдержали, шлем взлетел и, кувыркаясь на ярком солнце, обрушился в толпу на трибунах.

Удар нечеловеческой мощи раздробил щит Томаса, он чувствовал себя так, словно в него угодил камень, брошенной катапультой, что дробит крепостную стену. Копье вылетело из ослабевшей руки, он с трудом удержался в седле. Конь сам донес Томаса на его край поля, встречающие расплываются перед глазами, будто в тумане, и покачиваются, словно на волнах. Рыжая голова Олега, он высится над оруженосцами и слугами, кажется втрое больше.

Подбежал один из придворных короля, граф Велезейн, спросил с беспокойством:

— Вы будете продолжать бой? Томас прохрипел:

— А... Лангер?

— Он потрясен, но, потеряв шлем, сохранил копье и щит, так что счет равен.

— Сразимся, — произнес Томас глухим голосом. — Если граф готов...

Приблизился Олег, буркнул:

— Он еще как готов. Ему уже несут шлем. Может, передумаешь?

Томас прошипел яростно:

— Ни за что! Как ты мог даже подумать такое!

На той стороне оружейники быстро заменили порванные ремни новенькими, граф Лангер обеими руками нахлобучил шлем и сразу опустил забрало. Ему подали копье и щит, он неотрывно смотрел на другую сторону поля. Томас за это время перевел дух, перед глазами перестало двоиться. Ему заменили щит и копье, герольд поинтересовался, готов ли он к новой схватке, Томас произнес надменно:

— Готов и сейчас и всегда во славу Пречистой Девы. Если граф Лангер не признается, что оболгал...

Герольд сказал торопливо:

— Я не стану пересказывать, что благородный граф Лангер предложил вам, сэр Томас, просто передам королю, что обе стороны к схватке готовы.

Прозвучал сигнал трубы, рыцарь-судья взмахнул мечом. Оба пустили коней вскачь, разогнались, на трибунах орали, только король сидел угрюмый и наблюдал сурово и нахохленно, втянув голову в плечи. Рыцари сшиблись на середине, снова громовой удар железа о железо, словно оба рыцаря ударились железными телами. Брызнула белая щепа, со свистом рассекла воздух, как будто стая белых голубей разлетелась в испуге. Зрители провожали щепки остолбенелыми взглядами, а потом повернулись и проводили взглядами обоих рыцарей, что придержали коней, остановили и повернули обратно, каждый отбросил обломок копья не длиннее полена.

Двое судей с каждой стороны по одному вскинули мечи, народ загудел, кто разочарованно, кто радостно, в предвкушении повторной схватки, а судьи помахали мечами и, за неимением белых флажков, означающих ничью, воткнули кинжалы в специально высверленные дырочки в бревне.

Томас вернулся, покачиваясь в седле. Олег поддержал, сказал рассерженно:

— Может, хватит?

— Нет...

— Ты свалишься раньше, чем он дотронется до тебя копьем!

— Это он... свалится, — донесся прерывистый шепот из-под шлема.

Олег раздраженно выругался. Подбежал рыцарь, присланный королем, поинтересовался, будет ли Томас продолжать бой. Томас ответил с гордостью, достойной самого Врага рода человеческого:

— Если граф готов, то почему откажусь я?

Рыцарь унесся, и почти без передышки протрубили призыв появиться на краю поля. Томас принял из рук сочувствующих копье, зажал под мышкой и пустил усталого коня к месту старта. Судья взмахнул мечом, Томас прошептал коню в опущенные уши:

— Последний бой... После него ты будешь отдыхать долго-долго. Только сейчас не опозорь...

Конь прянул ухом, копыта застучали, Томас собрался с силами, тело напряглось, как будто превратилось в камень, страшный удар, что вышиб из него дух, в глазах потемнело, грохот ударил в череп и едва не разломил его. Он сам не понял, каким чудом удержался в седле, помогла выучка жарких боев в Святой Земле, где упасть — верная смерть. Конь остановился, дрожа и растопырив ноги. Томас ощутил, что он сейчас упадет, начал поспешно освобождать ноги из стремян.