Пинок азарта - Харитон Байконурович Мамбурин Страница 48

Тарасова? А ты думала, бессмертие раздают направо и налево? Еще подумай, время у тебя есть. А то ведь потом как сама ножками задвигаешь, ручками захлопаешь, так и думать некогда будет. Думала, что всё прочитанное прошлый век и устаревшие сведения? Милая моя, ты как думала? Как человеческая бабочка-однодневка? Ну не дуйся, не дуйся. Со временем пройдет. Видишь, сколько я всего тебе прощаю? Это потому, что ты маленькая. Годика четыре где-то, если перевести на средне-вампирское.

Доехав до центра города, я направил тело Тарасовой и сопровождающих нас котов к Толкушке. Когда это она была первым и единственным базаром Омниполиса, а теперь на месте съездного развала, на котором ругались полупьяные гномы, красовался многоэтажный офисный небоскреб, окруженный элитными магазинами. Здесь богатые разумные могли приобрести последние достижения науки и техники, но почему-то приобретали свежеукраденные дизайны шмоток из Нижнего мира. Наверное, потому, что на Толкушку в основном ходили женщины. Богатые, со вкусом одетые, красивые. Тарасова, в своей старой маечке, дряхлых джинсиках, поношенных туфельках и с рюкзачком за спиной (он от Шпильки остался) выглядела здесь казанской сиротой. Ну не одевать же её в новое перед нырком в говны?

Впрочем, недолго лелеяла бедная свои комплексы. Мне было категорически некогда и лень, поэтому, остановившись прямо на тротуаре в паре метров от какой-то молодой сучки, жрущей за стеклом в кафе свое парфе, я ей нахально подмигнул, а затем, отрастив коготь подлиннее, поддел им канализационный люк, поднимая круглую железку. Ну и спрыгнул вниз под протестующий вопль хозяйки тела, явно до последнего надеявшейся, что все, нами затеянное, лишь шутка, которая кончится парфе в кафе.

Ага, щас.

Канализация здесь была еще старой, сорокалетней давности, с просторными проходами и каналами, но задерживаться на экскурсию мы не стали. Воняло. Кроме мерзкой влажности и вони были еще коты, которые спрыгнули не только вслед за нами, но и на нас, обхватывая лапами шею Тарасовой. Спускаться ниже им не хотелось и я их понимал. Тем более, что за проезд они платили носами, показывая нам, откуда доносится запах рэтчедов. Так и пошёл дальше в толстом и жарком плаще из кошачьей шкуры с невытряхнутым из неё мясом.

Мне мог подойти первый попавшийся лаз, который и был обнаружен буквально за пять минут. Повальных чисток рэтчедов у нас как-то не повелось устраивать, а здесь в отличие от хорошо замаскированных гнездовых были лишь общие проходы. Дырку сделали, мусор вымели подальше, прикрыли чем придётся — и пойдет.

— «Конрад, ни нада…!», — плаксиво попросила меня Алиса, когда я уже примерялся к найденному отверстию.

— Надо, Тарасова. Надо! — авторитетно пробурчал я вслух писклявым девичьим голосом, а затем полез внутрь.

Кошмар всех клаустрофобов официально начался. Хотя нет, он начался через несколько метров, так как я, убедившись, что трасса тарасовопроходна, сначала сказал волшебную фразу, превратившую котов в рыжих макабрских душеловов, а затем, встав на четвереньки и чуть оттопырив алисину задницу, пустился на четырех костях вперед с весьма приличной скоростью.

Точнее, вниз.

Чтобы не нагнетать, начал учить Тарасову своим собственным принципам, пригодным в любой ситуации. Ну, тем самым, где «много тут всяких, а ты у мамы один», «после гречки мой посуду сразу», «никогда не давай в долг больше, чем не жалко потерять»… Ну и, конечно же, «бей первым».

Какой только мудрости не накопишь за три сотни лет. Кодекс Охо… нет, в животе забурчало. Видимо, психосоматика. Даже не договорил, а уже изжога.

— «Откуда ты вообще знаешь, куда бежать?», — в свою очередь поинтересовалась Тарасова, — «Мыш же только сказала, как вход найти?»

— «Слышала пословицу, что все дороги ведут в Рим?», — откликнулся я, — «Тут также. Сверху, прямо под пузом города, лабиринт из ходов, мы в заброшенной, редко использующейся части. Внизу лабиринта нет, ниже определенного уровня там лишь несколько магистралей. Чтобы к ним выйти, нужно просто опускаться. Мы опускаемся»

— «Как ты понимаешь, что мы опускаемся?»

— «Чувствую. Ты тоже научишься. Управление крипами быстро учит ориентации»

Сначала было скучно. Круглый ход и тьма, сопение котов позади, выход в перемычку, косой и корявый «карман», наполненный воздухом, в который могло вести до десятка нор, принюхаться, угадать, откуда несет землей и глубиной больше, чем крысятиной, бежать дальше. Ну и болтать в голове с девчонкой, чтобы она не вздумала представлять о том, в какую именно задницу мы забираемся.

Через полчаса мы напоролись на молодого рэтчеда. Тот, тощий и взъерошенный, сидел в «кармане», деловито обгрызая нижнюю часть лошадиной ноги. Увидев вывалившегося из прохода меня, бедолага подавился и выпучил глаза. Это, в принципе, всё, что он успел сделать, так как два вылетевших за мной рыжих чудища тут же кинулись на крысочеловека. Полторы секунды возни и угрожающего кошачьего урчания — всё, молодой красивый труп готов. Задушили, то есть, сломали хребет.

Отличные коты.

— Молодцы, — серьезно кивнул им.

— «Зачем⁈»

— «Тарасова, что будет, если стая рэтчедов узнает о девочке, шарящейся на их территории?»

— «Её попробуют убить?», — неуверенно предположила Алиса.

— «Обязательно. Они не терпят здесь никого. Помесь животной территориальности и понимания, что только недоступность всей этой сети нор и спасает их от истребления»

— «Подожди, Конрад. Что-то тут не то. В эти норы разного залить можно! Газ, яд, еще что-нибудь… волшебное! Да, волшебное!»

— «Можно, но этого делать не будут», — пояснил я девушке, задавшейся более чем справедливым вопросом, — «Иначе здесь заведется нечто куда худшее»

— «Что именно⁈»

— «Гномы. Человеки. Еще какая-нибудь гадость. Ты не забыла, что мы спускаемся туда, где могут быть какие-то странные рэтчеды, но точно есть гномы?»

— «Эк…»

Хмыкнув, я вновь сосредоточился на беге. Коты неслышными тенями следовали позади. Умницы четырехлапые.

Довольно быстро мы дошли до крысиных грибных ферм, от которых я драпанул, не помня себя. Запахи, которые нам ударили по носам на подходе, были настолько невыносимы, что дни Большой Вони я вспомнил с ностальгией, мечтая нюхнуть гнилого мясца, чтобы вытравить то, что попало в нос. Алиса, имеющая полный доступ к органам чувств своей тушки, визжала как припадочная и материлась как матрос.

Отдать её Каббази на обучение, что ли? Или отправить на З’Враас? Ладно, подожду немного, лет пять, а потом начну закалять характер. У детей должно быть детство.

Обогнув чью-то ферму, мы нашли путь дальше вниз. Это уже были не туннели, а искусственно расширенные проломы, где проходилось не сколько протискиваться сквозь норы, сколько спускаться, цепляясь