Николай Басов - Демон Жалым Страница 49

Его выговор оказался слишком резким и каким-то щелкающим, но понять рыжебородого можно было без труда. Как и он должен был без труда понимать певучую южную речь. Наверное, это все-таки очень цивилизованный дасс, если он отказался от своего родного наречия.

– Он считает нас бандитами, – шепотом, но довольно громко произнес Шивилек, – это хороший признак.

Лотар сомневался, что это очень уж хороший признак. Гораздо лучше было то, что колокольчик в его сознании молчал. Кроме того, он с удивлением обнаружил, что женщины, о которых он подумал лишь как о зрительницах, очень сильно влияли на всю атмосферу происходящего. Это могло показаться удивительным, но они, как дети или цветы, очищали ее, делая даже своих грозных на вид мужей и братьев спокойными и незлобивыми.

Лотар собрался уже выступить вперед, но вдруг обнаружил, что от их имени заговорил Джимескин:

– Мы путешественники с Западного континента. В доказательство наших добрых намерений можем показать вот что, – с этими словами Джимескин достал старый, отлитый из дешевого, грубого серебра герб морских дассов в виде морского дракона.

Ловко, подумал Лотар, я и не знал, что у банкира есть какие-то заготовки для подобных встреч. Потом он с интересом посмотрел на Афиса.

Оседлый дасс все равно остался дассом. Дракон произвел на него огромное впечатление, как и на всю разом зашумевшую от возбуждения толпу. Но, в отличие от воинов, женщин и детей, он постарался не показать виду, что поражен.

– Почему вы тут оказались, чужеземцы? Что означает эта летающая машина? И откуда у тебя знак дассов, южанин, хотя ты ничуть на нас не похож?

Вот этого Джимескин не знал. И Лотар с внезапным уважением понял, что банкир не стремится быть главным тогда, когда не знает ситуацию в целом. Он вовремя помог, но теперь едва ли не с облегчением готов был уступить место Желтоголовому.

А Лотар решил ничего не скрывать. Потому что ни в чем не был уверен и, кроме того, не знал, что тут должно происходить.

– Мы ищем одно место, благородный Афис. Линия, вырезанная на стене в далекой пещере, указала на твою долину. Ты ничего необычного не замечал тут в последние годы?

Глупый вопрос, решил Лотар. Если даже что-то и есть, он не посчитает необычным даже выпадение дождя из цветов или вяленой рыбы, если это происходит давно и регулярно. Но вопрос мог сделать их почти союзниками.

– Ты ищешь сокровища? – грозно спросил Афис.

– Нет, мы ищем одну злобную магическую машину, от которой может пострадать весь Западный континент; ее нужно поскорее уничтожить.

Настороженность Афиса и готовность к сопротивлению мигом исчезли. Брови его поползли вверх, он и думать забыл о нападении на иноземцев. Он хотел выслушать всю историю.

– Магическую машину?.. – Он оглянулся, нашел глазами жену, которая слушала затаив дыхание, и решительно произнес: – Нет, ничего такого я не знаю. Но если ты расскажешь, мы можем поискать вместе.

И сейчас же толпа людей расслоилась. Одни подошли к Лотару, Рубосу и Джимескину, в которых без труда определили вожаков. А большая часть солдат, женщин и детей поспешили к кораблю, чтобы потрогать неведомую машину и потолковать с матросами, с которыми, конечно, проще, чем с господами. Но оружия они не доставали, и на лицах светилось только любопытство, без малейшего признака враждебности.

Рядом с Афисом оказалась его жена, очень спокойная женщина с такими же рыжими волосами, как борода мужа. Она с гордостью похлопывала по плечам двух юношей, на лицах которых еще даже не пробился пушок. Женщина неторопливо, с достоинством проговорила:

– Меня зовут Шазия КамЛут. А это мои сыновья – Клу и Стак. Могу я пригласить тебя, чужеземец, в наш замок? Думаю, твоя история, рассказанная за столом под вкусную снедь, будет более обстоятельной.

Рубос, который с удовольствием смерил богатырскую фигуру дасса, потом оглядел юношей, с улыбкой поклонился ей:

– Снедь, благородная госпожа, скрасит не только наш рассказ, но и правду, которая за ним стоит.

Ого, решил Лотар, сказывается выучка Светоки. Впрочем, чего еще ждать от соправителя княгини Мирама?

– Подождите, подождите! – вдруг вскричал рыжебородый Афис, вытягивая вперед руку. – Я еще ничего не решил, я думаю!

Люди, которые расположились было как следует посудачить с чужеземцами о разных интересных вещах, вдруг замерли. Как бы там ни было, но властью рыжебородый обладал непризрачной. После этого он повернулся к Лотару и прогрохотал своим басом:

– Ты уверен, чужеземец, что не таишь злых замыслов против меня и моих приближенных?

Толпа восхитилась предусмотрительностью своего вождя. Шазия с еще большей гордостью посмотрела на мужа.

– Я даю слово, что не таю злых умыслов против честных людей и против твоей власти, Афис. Но я должен буду драться с тем, кто окажется врагом всем нам и кто может замаскироваться под твоего подданного.

Афис задумчиво подергал себя за бороду. И произнес:

– Ну что же, наверное, твои слова справедливы. – Он оглядел собравшихся. – Тогда пошли ко мне в дом. Поговорим и отведаем первого эля этого года.

Глава 27

Ужин оказался великолепным. Это было видно по тому, как им прислуживали подавальщики, как на них смотрели ребятишки. Их никто даже не пытался прогнать, и ребятня, пользуясь безнаказанностью, сновала всюду.

Но Лотара первое время интересовало даже не то, что думают об устроенном пире хозяева, и уж тем более не объяснения, как они тут оказались. Беспокоило Желтоголового состояние его спутников. Они были измождены, силы их исчерпаны, и им действительно нужен был отдых.

Даже неукротимый Рубос так обмяк на резном стуле, что хотелось сразу же отправить его в баню, а потом на какой-нибудь сеновал, подальше от коров и лошадей, чтобы мирамец своим храпом не пугал скотину. Впрочем, – Лотар посмотрел на хозяина – к храпу здесь наверняка привыкли.

Он снова перевел взгляд на своих спутников. Сухмет ел мало, неохотно, даже чересчур неохотно. Да, значит, и старик выдохся, от усталости он становится совсем постником, словно восточный монах. Бостапарт, которому полагалось бы есть за троих, не поднимал глаза от своей тарелки и даже не глядел на то, что ему предлагали.

Лишь Джимескин и Шивилек пытались отведать угощение, но их усилия не сравнить было с хозяйским аппетитом, поэтому и они выглядели слабо. А Купсах, которого мучила боль от раны, дважды уронил разделочный нож и больше даже не пытался справиться с твердым, как сапог, куском мяса.

Зато хозяева уплетали за все щеки. Любо-дорого было на них посмотреть. Даже девушки не стеснялись и не жеманничали, изображая тонкость воспитания.