Иван Безродный - Массандрагора. Зов Крысиного короля Страница 5

Как назло, музыка в кафе стала громче и навязчивее. Заира поморщилась, они с Тимохой переглянулись, и тот пожал плечами, мол, ничего не поделаешь. Пашка закрыл глаза и вообразил темноту пополам с тишиной. И это почти получилось, если не считать немного пробивающегося сквозь стену сознания ритмично-танцевального «унца-унца».

Целую минуту ничего не происходило. Пашку так и подмывало открыть глаза. Затем он начал потихоньку волноваться и потеть.

– Спокойно, спокойно, – донеслось до него будто сквозь пелену. – Тише…

– Да я спок… – булькнул он и провалился в полное небытие.

– Паша!

Шум.

– Паша!

Свет.

– Ты в порядке? Смотри на меня!

Он хотел открыть глаза, но оказалось, что они и так открыты. Перед ним маячило красное лицо Тимохи. Казалось, очки занимали все его лицо.

– Ты чего, чего? – немного испуганно спрашивал толстяк. – Видишь меня?

– Вижу, – наконец смог выдохнуть Пашка. – Что это со мной?

– Это просто жесть! Ты был в трансе!

– Да? – Пашка скривил подобие улыбки. – И как оно прошло?

Заира несколько смущенно улыбнулась ему:

– Это, конечно, странно все. Ты все время повторял: «Метро, метро, метро!», «Мне нужно позвонить!», «Все двери заперты» и «Бежим, они нас догоняют!». Да, и такое странное слово еще… э-э…

– Массандрагора, – подсказал толстяк. – Это как Массандра и Мандрагора в одном флаконе.

– Да-да, – кивнула Заира. – Но больше все о метро говорил, хотя мы ничего не поняли. Будто ты все что-то искал, а потом от кого-то убегал…

– Наверное, это он о контролерах, – прыснул Тимоха.

– Перестань, Тимофей, – отмахнулась девушка. – Здесь что-то очень серьезное, я это хорошо чувствую, правда. Тебя нужно обследовать более детально.

– Нужно так нужно, – пожал плечами Пашка, постепенно приходя в себя. – Когда?

– Пока не могу сказать точно, у меня уже все встречи расписаны; давай на следующей неделе?

– Хорошо, – кивнул Пашка.

У Заиры зазвонил телефон. Она взяла трубку:

– Алло? Ах, это вы, Маргарита Леонидовна… да-да, я тут, в кафе, да, я мигом… Уже выхожу! Я извиняюсь, мальчики, но мне пора. Говорю же: очень много встреч. – Она коротко взглянула на Пашку. – В тебе и правда что-то есть загадочное, и у меня плохое предчувствие. Пожалуйста, будь осторожен. Особенно в метро, хорошо? Между вами явно какая-то связь!

Она мило улыбнулась, махнула рукой и выпорхнула из кафе. Через окно они видели, как на улице Заиру встречает важная высокая женщина в облегающем зеленом платье и старомодной вуали.

– Клиентка, – пояснил Тимоха и налил две стопки. – У нее таких много. Уважают, знаешь ли.

– Ясно… – пробормотал Пашка, беря в руки рюмку. Он только сейчас понял, что девушка не оставила ему своего телефона. Ладно, у Тимохи должен быть.

– Не, ты зря ей не веришь. Заира – это сила! – Толстяк поправил очки. – Реально, вот увидишь. А что ты там насчет метро, я не понял? – Он ухмыльнулся. – У тебя, знаешь ли, такое лицо было растерянное и… испуганное!

– Я транс не помню, вам лучше знать, – с досадой отрезал Пашка.

– Ладно, будем, – кивнул Тимоха и опрокинул в себя рюмку.

Пашка тоже выпил.

– Я не все вам рассказал, – решившись, сказал он.

– Да? – заинтересовался толстяк, с шумом высасывая дольку лимона.

– Мне снились не только кошмары.

– А что же еще?

– Есть еще один эпизод, но это не пустыня и не горящий самолет. Место в Питере, реальное. Снится почти каждый день, ну или через день – всегда одно и то же вплоть до мелких деталей, только почему-то без звука. Знаешь, странно так…

– Да что именно-то? – не выдержал Тимоха. – Где это место?

– Короче, будто я под землей, в метро. Вокруг рельсы, какая-то станция, лестницы, эскалатор. Только людей почти нет. Со мной двое или трое мужиков, что-то говорят, но я не слышу. Ведут меня к лифту, мы поднимаемся и попадаем в квартиру… или нет, не квартиру: это больше похоже на коммуналку, переделанную в художественную мастерскую. Вокруг картины, много картин, и бородатые мужики типа рисуют. Меня ведут к двери, оставляют, и я выхожу на улицу – обычный дом, двор, железная дверь… Иду со двора и попадаю на набережную Фонтанки, недалеко мост. Знакомое место, в общем.

– А потом?

– А потом все – я или просыпаюсь, или начинаются те самые кошмары. А в мастерской нет ничего страшного или фантастического – никаких монстров или бластеров. Просто дом, лифт и набережная.

– И метро, – напомнил Тимоха. – Ты поднимаешься из него прямо в художественную мастерскую, то есть не в обычный вестибюль, так?

– Ну да, и что?

– Это ли не странно? Нет, что-то тут не так…

– Конечно, не так, это же просто сон, – поморщился Пашка, уже жалея, что рассказал об этом.

– Это Метро-два, – поднял вверх палец толстяк, – вот что это такое.

– Чего?

– Ну, это… Правительственное метро, знаешь? Параллельные ветки. Еще во времена Сталина строили – жуткая стратегичность и секретность. Всякие диггеры лазят под землей, ищут его. Слыхал о таких? Наверное, вот с ними ты и спутался, а потом неделю бродил по туннелям… Брр!..

Пашка махнул рукой:

– Чушь все это. Какие туннели? Нет, тут что-то другое…

– В трансе ты только об этом и твердил! Ну а что еще можно предположить?

– Ну… разное…. Скажем, мне отец рассказывал, что в Питере просто до фига всяких секретных лабораторий и институтов прямо под землей находится, и вход в них – из обычных подъездов. И это не байки. Он в восьмидесятых комнату снимал на Гороховой, когда еще учился, и сам наблюдал из окна: утром стайки народу входят – а обратно никого, а вечером, часика в четыре, – наоборот, эти же стайки, по несколько человек, покидают здание. Причем по выходным и праздникам этого не случалось.

– Ну и что? – пожал плечами толстяк. – Может, там ЖЭК был?

– Не было там никакого ЖЭКа! Обычный подъезд, говорю же, а внутри – лифт, который спускался под землю на несколько этажей! Только к нему просто так не подойдешь, люди в штатском сразу тормозили. Усекаешь? Лаборатория там была, сейчас всем уже известно.

– Ладно, пускай не метро, пускай институт… Черт, а ты не думал, что над тобой ставили запрещенные опыты?! – У Тимохи загорелись глаза. – Зашили небось в желудок приборчик какой-нибудь или… вселили марсианскую ДНК! Ты – инопланетная матка, Паша. Вот же, а!..

– Да иди ты! Чего болтаешь?!

– А что тогда? Секта, да? Точно, ты попал в лапы обкуренных почитателей Сириуса и Немезиды, и каждый день тобою оплодотворяли сорокалетних девственниц! А еще…

– Болтун! Фантазия у тебя больно буйная, как я посмотрю, – проворчал Пашка.