Омут - Алиса Макарова Страница 5

Не чуя под собой ног, Ниов раскрыл рот, чтобы ответить, но из его горла вырвалось лишь осиплое карканье. Приложив руку к груди и осенив себя крёстным знамением, он стал медленно пятиться прочь от колодца.

– Уж не в амулете ли ты их носишь, да под самым сердцем? – насмешливо вопросила прозорливая девица, уловив невольное движение его ладони. – Давай-ка его сюда.

Всё ещё отходя обратно в сторону леса и оказавшись возле поленницы, Ниов нащупал подле себя корявое бревёшко и, взмахнув им, как дубиной, угрожающе взревел:

– Пошла прочь!

– Что ж, и поленом в меня кинешь? Ай да удалец! – осклабилась она, обнажая ряд жемчужных зубов, и тут же прошипела, обезобразив злобной гримасой прелестное личико:

– Давай сюда амулет, говорю!

И, словно безумная, в исступлении налетела на него, впиваясь острыми ногтями в ухо, всё норовя сорвать с шеи тугую бечёвку, держащую бесценный клад.

Корчась от дикого жжения в разодранном ухе, Ниов вцепился ей в шею, держа на расстоянии вытянутой руки и хлёстко охаживая её поленом. Но град сыпавшихся тяжёлых ударов, казалось, не причинял ей никакого вреда, и, с ужасом уставившись на свисавшее с боков разорванное платье, Ниов вдруг увидел, как ярко-красные рубцы, оставшиеся от его безжалостных тумаков на белоснежной девичьей коже, на глазах затягиваются новой нежной плёнкой, не оставляя и следа побоев на молодом теле.

Крепко цапнув тонкими пальцами его ушную раковину, девица вдруг выкрутила её спиралью, заставив Ниова взвыть от боли. Выронив бревёшко, он обеими руками схватился за горевшее распухшее ухо, и, словно поджидая этого, она надавила ему на кадык и принялась забивать невольно открывшийся рот густыми клоками волос. Задыхаясь, Ниов отплёвывал их, но длинные космы, протолкнутые внутрь настырной девицей, щекотали ему глотку, вызывая тошнотворный рефлекс, а русалка, выпустив его голову, принялась бегать вокруг, с каждым разом набрасывая всё новый виток кудрей ему на шею. Чувствуя, как выворачивает наизнанку его внутренности от омерзительного ощущения волос во рту, Ниов грохнулся на землю, катаясь по траве и бессильно скребя пальцами душившие его вихрастые локоны. Не удержавшись, девица повалилась сверху и, оседлав его, кровожадно вцепилась в шнурок, рассекая клыками тонкую нитку. Завладев амулетом, она склонилась к его лицу и, глядя прямо в вытаращенные глаза, зашептала в открытый в агонии рот:

– Али не люба я тебе, что каждый раз от меня сбегаешь?

Внезапно ослабив тугие кольца, намертво перерезавшие его натужную шею, она что-то забормотала скороговоркой себе под нос, и уже зашедшийся в приступе дикого рвотного кашля Ниов вдруг понял, что его рот свободен. Нежно приникнув щекой к его взмыленной груди, она острым когтем вспорола рубаху и принялась разгорячёнными ладонями разминать его тело, опускаясь всё ниже.

В голове Ниова завертелась яркая карусель дубовых верхушек, одиноко торчащего ввысь колодезного журавля и жарких губ, с придыханием шепчущих его имя, и, вяло дрыгнув будто отнявшейся рукой, он почувствовал, как гибкое тело на нём выскальзывает из платья. Плотное полотно обрушилось ему на голову, закрыв собой свет Полуденного Месяца, и, отдавшись инстинктам, он перестал видеть и слышать.

Глава 6. Гордей

Сознание медленно возвращалось. Словно уносимый вдаль стремительным течением, Ниов продвигался по длинному светлому тоннелю к ослепительному белому сиянию, ощущая лишь бесконечное движение вокруг и внезапную острую тишину.

Грубый шлепок по щеке вырвал его из небытия и заставил поднять веки.

– Живой! – облегчённо констатировал заботливо склонившийся над ним весь мокрый Гордей и, обернувшись, радостно заорал кому-то за спиной: – Живой!

Послышались неразборчивые девичьи ахи-вздохи, какая-то возня, и невесть откуда взявшаяся Аглашка, заботливо приподняв его голову, мягко подложила под шею скатанный валик. За ней вновь подскочил Гордей, поднося к губам полупустое колодезное ведро. Чувствуя, как в груди всё горит, Ниов сделал пару жадных глотков и отвалился от края.

– Ну, ты, брат, даёшь, – вне себя от возбуждения принялся скакать по поляне Гордей, вздымая руки кверху: – Ты зачем в колодец-то полез?

Не добившись от Ниова сколь-нибудь вразумительного ответа, Гордей принялся рассказывать сам, шаг за шагом восстанавливая цепь событий.

Нагнав по пути неспешно шествующую на ярмарку Аглашку, Гордей по-джентльменски вызвался сопровождать её через Дубраву. Слегка отвлёкшись от истинной цели их похода, они дали по лесу крюк, завернув в охотничью сторожку, исключительно для того, чтобы, как утверждал отчего-то вспыхнувший пунцовым маком Гордей, проверить, не завалялись ли там после охотников остатки дичи на продажу. После чего, уже опаздывая к открытию, заторопились напрямки и выбежали к той самой поповской избе. Увидав раскиданные по траве обрывки рубахи и сиротливо болтающееся на цепи ведро, Гордей насторожился, а едва Аглашка угодила ногой в крапиву и укололась, то сразу подняла визг до небес. Это, однако, оказалась не крапива, а обычная трава, а ногу ей порезал острый наконечник стрелы-амулета, валявшийся в кустах. Сообразив, что дело нечисто, Гордей кинулся осматривать поляну, а перепуганная до смерти Аглашка подсобила и в третий раз, решив напиться.

Перегнувшись через полусгнившие края колодца и, увидав внизу белеющее тело, она заорала что есть мочи, переполошив всех птиц в округе, и Гордей, скумекав, что это и есть его сотоварищ, полез вниз доставать Ниова. С горем пополам вытащив его из колодца, они распластали хладное тело на траве и принялись давить на грудь и хлестать по щекам, откачивая утопленника.

Теперь, слава богу, всё было позади. Пришедший в себя Ниов попробовал встать, и только Аглашка, за полчаса поседевшая от пережитого стресса, наотрез отказалась идти на какую-либо ярмарку, заявив, что на сегодня она уже нахлебалась развлечений.

Убедившись, что Ниов худо-бедно держится на ногах, Гордей извиняющимся тоном объявил, что раз такое дело, долг зовёт его сопроводить икающую от переизбытка впечатлений Аглашку до дома, и, отмахнувшись от него рукой, Ниов поковылял к поленнице и стал смотреть, как их спины удаляются в лес, исчезая среди деревьев.

Грудь натужно болела, пазухи носа будто раздирало изнутри, и, привалившись спиной к бревёшкам, он скользнул на корточки, бессмысленно теребя в руке возвращённый Гордеем амулет. Металлическая крышка была откинута, но внутри было пусто. Серебристая прядь испарилась вместе с русалкой.

Глава 7. Охота

Стараясь сильно не плюхать вязнувшими в глубоком донном иле ногами, Ниов крадучись продвигался сквозь камыши, высоко над водой нацелив хищно блестевшие в свете месяца начищенные зубья вил. Разворачивая корпус то влево, то вправо, склоняясь над темнеющим потоком и бесшумно огибая торчащие из воды пучки рогоза, он неотвратимо приближался к добыче.

Ещё с вечера галдящая от возбуждения толпа перепуганных босоногих мальчишек принесла в село весть о том, что совсем недалеко, на бычьем перекате, они видели русалку. По всей видимости, повредив хвост, она цеплялась за камни, оборачивая рану слоями тянувшихся