Тайны Иудейской пустыни 3 - Александр Евгениевич Владыкин Страница 5

Странно. Я тоже обратила внимание на это. В отличии от подруги, я сообразила, что мы попали непонятным образом совсем в другой, чужой мир. И эти лысые мужчины решают нашу дальнейшую судьбу. Атлет что-то крикнул внутрь двора, и от тренирующейся команды отделилась женщина, похожая на амазонок средневековья. Я, впервые увидела женщину этого мира. Она, как эталон красоты выделялась на фоне лысых и невзрачных мужчин. Её, выделяющиеся мышцы на гибком теле, лишённом и капли жира, говорили о том, что это существо всю свою жизнь провело в тренировочном зале и родилось не с серебряной ложкой во рту, а с гантелями в руках. Женщина что-то пропела атлету. Проводник освободил нас, выдернув верёвку из наших носов. Блин! Больно! У меня выступили слёзы на глазах. Я поняла, что придётся привыкать к подобному обращению. Женщина показала глазами, чтобы следовали за ней. Она привела нас в казарму, иначе нельзя было назвать это место, где, вместо тумбочек стояли различные тренажёры, а кровати были в три яруса. Она указала наши места в этом помещении. Самико достался второй ярус, а мне…, а меня эта женщина замеряла, и определила на третий ярус кровати. Ей безразлично было, что я высоты боюсь, и могу ночью свалиться, просто так, и что у меня кружится голова… Претензии высказывать было не кому, что, только, своей подруге…, но та была не в лучшем положении! Я представила, как она пытается забраться на второй ярус, мне смешно стало. Я встретилась с глазами аборигенки, и моя ухмылка моментом стёрлась с лица. Амазонка обожгла меня своим взглядом, дав понять, что Сарай семингов не место для шуток. Я потеряла надежду на возвращение в свой прежний мир. Первый день в этом Сарае, был последним днём беспечной, лёгкой, праздной жизни, к которой мы привыкли в своём мире. На следующий день начался кошмар. Ежедневные изнурительные тренировки, наказания, побои, многокилометровые пробежки, ночи, без сна и покоя, дежурство по кухне, холодный ветер на верху сторожевой башни, всё это приходилось терпеть. Питание было калорийным и хорошим. Повара из племени горбунов готовили аппетитно и очень вкусно, но калории не задерживались в наших организмах. Я стала ещё худее и длиннее, а, Самико, невозможно было узнать. Сбылась её мечта. Она ехала в Иудейскую пустыню, чтобы похудеть. В казарме нас собралось пятьдесят человек, и все женщины. Девочки, в свободное от тренировок время, старались нас обучить местному языку. Самико легче давалось обучение, а у меня – слуха нет. Мне постоянно приходилось переспрашивать у подруги, а когда я пыталась пропеть изучаемые слова, смеялась вся казарма так, что прибегали смотрители с разборками, а я получала наряд. Я не считала, сколько нарядов выпало на мою душу, пока я не овладела языком Угримов. Так назывался народ, к которому мы попали. Я не смогла определить, где этот мир находится, знания старожилов были ограничены, мне называли народы, живущие рядом с угримами, но их названия мне ни о чём не говорили. Наша казарма относилась к охотникам. Мне объяснили, кто такие охотники в этом мире. Нам немного повезло с распределением: мы не слуги, не рабы, не бездомный нищий сброд, питающийся объедками и тем, что найдёт на мусорных свалках. Нас готовят для охоты. Я плохо понимала, что это такое. В моём представлении, искажённом земными реалиями – охота, это было что-то красивое, экзотичное, с загонщиками, флажками, собаками, и на конях. Конь и охотничий рог – это символы охоты. К чему тогда такие тренировки? Я видела, как тренируют мужчин на специальных тренажёрах, заставляя прыгать через хорошо наточенные мечи, постепенно увеличивая скорость этих тренажёров. Я спросила у Ироны, старшего охотника нашего семинга (Это первая женщина, встретившая нам на пути в этом мире.):

– Что случится с теми охотниками, которым не повезло попасть под острые мечи тренажёров.

Обветренное лицо женщины потемнело ещё больше.

– Не думай об этом Ниа. (Местные сократили моё имя, до более привычного для них.) На его место придёт другой охотник.

Я поняла. Лечить и кормить инвалида никто не будет. Поэтому, хоть летать учись, чтобы не допустить трагической развязки. Тренажёры усложнялись, чтобы выработать у охотников выносливость, в сочетании с гибкостью, хорошую реакцию и меткость, особенно у охотников с пращой. Год прошёл в этих тренировках. Мы пока были меньшими охотниками, впереди нас ждали испытания, нас подготавливали к кратковременным вылазкам за пределы границ нашего государства. В казарме шли разговоры о новой игре, но нас это не касалось, мы ещё не подтвердили статус охотника. Могли быть только наблюдателями в отведённом секторе, для болельщиков, мужчин привлекали в смотрители, для разгона особо ярых фанатов. Наши мышцы скрипели от нагнетаемых эмоций, нам не терпелось испытать себя в игре. Для этого нас тренировали! Лучшие охотники были почитаемы в народе. Их узнавали по изображению золотой пращи, возле правого предплечья туники. Их всегда встречали и провожали с триумфом в любом семинге нашего общества. Мне не терпелось проявить себя, я, как и все ждала, когда начнётся игра. Если бы я знала, что моё представление об охоте совсем не соответствует действительности. И, то, что называется игрой в этом жестоком мире – это совсем не охота на невинных животных. Скорее, наоборот – животные убивают охотников. Знание этих фактов ничего бы не смогло остановить в этом мире. (Как на Земле: бои гладиаторов собирали всё население городов древнего Рима, люди ставили ставки, проигрывали состояния. И, цена была высока – жизнь гладиатора! В Испании коррида собирает всю страну, испанцам не объяснишь, что убийство животных, это бесчеловечно – не гуманно. Люди, просто, не поймут этого.) До праздника было несколько дней. Люди наблюдали за светилом тьмы. Отраженье небесных скал, только приближалось к светилу. Как только начнёт меняться цвет этого подвешенного фонаря, затрубит рог тура, извещающий о начале игры. Мы все выучили наизусть ритуал начала игр. В наш тренировочный лагерь стали поступать люди из соседних, дружественных стран.

– Загонщики!

Дала определение этому народу – Ирона. Я не знаю, какую функцию в игре выполняли загонщики, но по ироничным улыбкам охотников, я поняла, что загонщики не имеют авторитет в игре. Скорее, наоборот – они создают панику, ломают всю стратегию игры. Бросают оружие и стараются избежать сражения. Не удивительно, что более восьмидесяти процентов, из загонщиков, остаются на поле битвы.

– А, как же игра?

Спросила я.

– Это и есть игра, Ниа.

За неделю, до знаменательного события в нашу казарму вошёл ничем не примечательный человек. Ирона