Леонард Карпентер - Конан Великий Страница 5

На Делвина он обратил внимания не больше, чем на ребенка, некстати, но не выходя за рамки терпимого, вмешавшегося в разговор.

— Мы действительно страшно перепугались, найдя лорда Эглина и трех ваших телохранителей изрубленными на куски в трех лье отсюда. Больше никто не мог прояснить вашу судьбу, — вступил в разговор третий рыцарь.

— Значит, и Эглин погиб. — Конан сжал кулаки. — Мы попали в засаду, преследуя убегающих со всех ног Балта и Малвина. Эти двое даже не соизволили остановиться, чтобы принять бой вместе со своими телохранителями. Верный Шеол, трижды раненный, вынес меня и вновь спас, но, не пройдя и пол-лье, рухнул на землю. Какой был конь! — Монарх покачал головой. — Ладно, уйдя от погони и оставшись без лошади, я побрел обратно к нашему лагерю, вступая в бой с отступающими солдатами противника, где было возможно, и прячась, когда они встречались мне большими группами. Так я добрел до поля боя, где чуть задержался, выполняя последний воинский долг по отношению к смертельно раненным… — Конан замолчал.

— А где ваша корона, мой господин? — спросил Троцеро.

— Да ну ее! Когда оказываешься один среди врагов, становится не до побрякушек. Заметят, кто ты такой, — так ведь не убьют в открытом бою, пусть даже десять против одного, а попытаются в плен взять. Этого мне еще не хватало. — Конан почесал в затылке и добавил: — Я засунул корону в груду трупов неподалеку от того места где остался лежать Шеол. Надо будет послать кого-нибудь поискать ее. Штука-то дорогая, да и древняя, как-никак.

— Ваше величество, — голос Троцеро был полон почтения, но тверд, — позвольте мне обратиться к вам как старому другу… Слушай, Конан, не слишком ли ты рискуешь, лично возглавляя погоню в тылу противника? Я давно тебя знаю, привык к твоим выходкам, но пойми: ты — король, и для тебя было бы разумнее поберечь себя…

— Что, Троцеро?! Чтобы я сидел в тылу, как эти трусы — Балт и Малвин, прячась за спинами своих солдат… Возьми свои слова обратно, старина. В конце концов, что ты имеешь в виду: что я старею и уже не гожусь на то, чтобы сражаться бок о бок с моими подданными? Нет, Троцеро, я еще вполне сносный вояка, и до сих пор никому пока не удавалось это опровергнуть.

Да я не об этом, ваше величество… Пойми же ты, Конан: никто не хочет тебя оскорбить, наоборот, тебе все время долбят, что ты слишком дорог и ценен для аквилонского народа, чтобы рисковать своей жизнью в бою. Вполне достаточно будет твоего руководства сражением; вовсе незачем самому махать мечом.

— Нет, Троцеро, ты слишком многого от меня хочешь. После долгой тоски во дворце, после всех этих дурацких дел, которыми я занимаюсь от зари до зари, — мне нужна разрядка, действие. Только так я могу вновь почувствовать себя молодым. — Тряхнув черной шевелюрой, Конан добавил: — Ты далее не представляешь, как я хорошо себя чувствую сейчас, несмотря на все эти раны и ушибы. Поймите вы все, наконец, я не только король, я еще и воин! Эти два качества во мне неразделимы. Умри солдат — и правителю тоже скоро конец.

— Я понимаю, ваше величество, — склонил голову граф. — Мне следовало предположить, что вы рассматриваете это дело с точки зрения чести и благородства. —

Протянув Конану поводья, Троцеро добавил: — Вот вам мой конь, ваше величество. Чем скорее вы обрадуете наших солдат своим появлением — тем лучше.

— Согласен, Троцеро, но ты мне сразу же понадобишься. Я возьму лошадь Ставро, — кивок Конана был с готовностью принят одним из спутников графа, — которому, увы, придется прогуляться до лагеря пешком.

— А как же я, о могучий король? — взмолился Делвин, выразительно заломив руки. — Мои ноги едва ли выдержат на равных с ногами доблестного рыцаря прогулку по столь пересеченной местности, не говоря уже о том, чтобы угнаться за вашими скакунами. К тому же я остаюсь здесь безоружным! Или это означает, что я должен буду сам искать дорогу на Бельверус?

— Нет, шут, разумеется, нет. — Конан не мог скрыть улыбки при виде патетических жестов и ужимок карлика. — Ты ведь мой единственный трофей после этой битвы! Троцеро, не возражаешь, если этот великан поедет на крупе твоего коня, как мешок с репой? Вот так, лорд Ставро, именно таким образом. Положили? Привяжите его, чтобы болван не потерялся по дороге.

Лица солдат и офицеров, сидевших у костров, были мрачны и суровы. Не было слышно ни веселых песен, ни радостных криков — ничто не напоминало лагерь армии, одержавшей победу в сражении.

Раздался цокот копыт. Все замолчали и подняли головы, прислушиваясь к окрику часового. Наконец послышались возгласы:

— Это граф Троцеро… а с ним… а с ним — король!

— Митра и Кром! Король жив!

— Король вернулся!

— Конан жив, и наша победа окончательна!

Навстречу королю бросился высокий стройный офицер, принявший повод коня из рук монарха. Заметив кровь на руках Конана, он вместо положенного приветствия воскликнул:

— Ваше величество, вы ранены!

— Ерунда, мой верный Просперо! Это всего лишь царапины.

Спрыгнув с коня, Конан до хруста в костях сжал плечи своего офицера и с довольным видом сказал:

— Итак, мы победили, хотя и немалой ценой. Но главное — враги надолго отброшены от наших земель, а их кровь и трупы удобрят плодородную почву долины Тайбор, навеки принадлежащей отныне лишь Аквилонии! Приветствуя остальных офицеров, Конан услышал, за его спиной Просперо спросил графа:

— А что там у тебя за седлом, Троцеро? Ребенок? Или тайборский тролль?

Конан обернулся и, глядя, как граф стаскивает коротышку на землю, сказал:

— Нет, ребята, добыча еще более редкая. Это карлик, придворный шут короля Балта. Я наткнулся на него, придавленного колесницей, как мышь, которой прищемили хвост. Может быть, он сумеет и нас позабавить.

— Да уж сумею. — Отряхиваясь и разглаживая одежду, Делвин шагнул в круг рыцарей. — Сдается мне, моему старому хозяину будет в ближайшие дни не до моих шуток. Он, скорее всего, будет топить горечь поражения в вине, утешаясь в обществе юных наложниц из гарема лорда Малвина во дворце Повелителя Офира в Ианте. — Делвин невинным взглядом обвел подозрительно уставившихся на него офицеров и пояснил: — Я просто слышал, как разрабатывался план отступления на тот случай, если вдруг армия западного короля окажется сильнее доблестных войск союзников.

Офицеры лишь переглянулись, не желая явно соглашаться со словами потенциального шпиона и дезинформатора и в то же время сознавая почти очевидную правоту карлика. Первым нарушил молчание Троцеро:

— Ваше величество, позволю себе напомнить, что необходимо разыскать вашу корону — символ королевской власти.