Крепостной (СИ) - Злотников Роман Валерьевич Страница 5

Хотя ближе всего они сошлись с внуком от средней. И когда дедушка приезжал в Пермь, они с ним частенько ходили вдвоём гулять, однажды добредя до местной «царь-пушки» — крупнокалиберного орудия производства Мотовилихинских заводов, изготовленного по технологии американского инженера Родмана. Анисим, по профилю деятельности, на Мотовилихинских заводах бывал не раз — чай отдел артиллерийского вооружения и боеприпасов возглавлял, поэтому ему про эту «царь-пушку» уже рассказали. Вот он и поделился рассказанным с внуком…

— Пушка эта, Стёпка, по-хитрому сделана. Когда её делали, хорошего металла для пушек лить ещё не умели, поэтому она и такой формы. Как бутылка — видишь? Там, где пороховой заряд закладывают — всё очень толсто, потому что когда порох поджигают, он очень сильно на стенки ствола давит. Пока снаряд не сдвинет и себе место для горения от этого не увеличит… Поэтому, чем дальше снаряд по стволу пройдёт — тем меньше пороховые газы на стенки ствола давят. Вот потому у этой пушки чем ближе к дулу, тем стенки ствола тоньше. Вот так и получилась такая форма — бутылка… А ещё её отливали особым образом. Сразу после отливки в ствол трубу вставили, в которую запустили холодную воду.

— А зачем?

— Для крепкости. Наружные слои металла при этом охлаждаются медленнее внутренних, и как бы обжимают внутренние стенки ствольного канала. Отчего орудие куда прочнее выходит.

— Деда, а почему сейчас так пушки не делают?

— Как так?

— Ну как бутылки. У меня картинки про войну есть — так там у пушек совсем не такие стволы.

— Совсем как бутылки — да, не делают. Но если присмотреться, то можно заметить, что даже у современных пушек та часть, которая ближе к казённой, ну то есть той куда снаряд и гильзу с порохом вставляют — всё одно толще той, которая ближе к дулу. Просто это не так явно выражено. Ну, так и металл нынче куда крепче, чем тогда умели делать. Эвон, посмотри, какая у этой пушки толщина ствола даже у дульного среза. В твою ладонь почитай. А у тех, что сейчас — палец, много два. А ведь они гораздо мощнее этой.

Внук посмотрел на него с уважением.

— Деда, а ты всё-всё-всё на свете знаешь?

— Да уж куда мне… — рассмеялся Анисим…

После развала Союза начались сокращения. Вернее, они начались раньше, ещё при «Горбаче», но их тихий мирок особенно не затронули. На складах и так некомплект был. После Горбачёвских реформ все в «бизнес» ударились, так что набирать сверхсрочников и прапорщиков стало куда сложнее. На дикоросах и грибах куда больше заработать можно было. А на «левых» рубках — так и вообще… Ну, а офицеры-тыловики по-прежнему ехали в эту лесную глушь с не слишком большой охотой. В более населённых местах такие возможности для «бизнеса» открывались, что оторопь брала! А здесь что делать — лапу сосать на голом окладе? Так что те сокращения закрыли просто «порезав» в штате должности, по которым и так были пустые вакансии. А вот когда Союз рухнул — всё и началось. Причём, сокращения ещё были не самой большой проблемой. Просто «большой дерибан», начавшийся ещё с момента принятия решения о выводе ГСВГ из бывшей ГДР, наконец-то докатился и до их глуши. А что? — склады-то были богатые, много чего «прихватизировать» можно было. Просто до них до этого руки не доходили. Ну не то чтобы совсем… но сейчас пришло время заняться ими по полной. Вот и стали стариков на пенсию выдавливать, а взамен в их кабинетах появились и принялись по-хозяйски обустраиваться молодые, мордатые капитаны и майоры с вороватым взглядом. Такие, которых раньше никаким калачом в эту глушь было не заманить. А сейчас набежали…

На пенсию Анисим вышел сразу, как предложили. И с радостью. Увы, на майорскую зарплату с дико взлетевшими ценами уже стало никак не прожить, а так нагло воровать, как нынче требовалось — он не привык. Коробило его… Так что возможности полностью сосредоточиться на хозяйстве он только обрадовался. Тем более, что Марьяна, за время работы на звероферме нахватавшаяся всяких ухваток, предложила ликвидировать кролей и заняться нутриями. А что — мясо не хуже, зато шкурка куда дороже. И кормить есть чем — и своего мяса в достатке, и дичину Анисим по-прежнему с охоты таскал. Хотя совсем уж далеко и надолго он теперь в тайгу не ходил — возраст… Ну а ежели ещё и не шкурки продавать, а те же шапки, воротники или унты с бурками — так и вообще очень солидные прибыль выходила. Так что, спустя некоторое время Анисим освоил и скорняжное ремесло. Что очень помогло пережить тяжёлые девяностые. И не только пережить. Когда, спустя пару лет, кроме нутрий они начали разводить и норок, в семье появилась такая деньга, что удалось помочь с жильём сначала средней, у которой народилась ещё и дочка, а потом и младшенькому. Того после выпуска занесло на Тихоокеанский флот, в Петропавловск-Камчатский. Как он потом шутил: «Из Питера в Питер переехал», потому как на Дальнем востоке Петропавловск-Камчатский так же именовали Питером… Попали они туда в самое трудное время — армия и флот сидели на голодном пайке, так что в бараке, в котором им с женой и сыном выделили комнату, частенько даже света не было. Местная электростанция работала на флотском мазуте, с закупкой и доставкой которого были регулярные перебои. Так что младшенький даже чуть семью не потерял! У жены ото всех этих жизненных неурядиц выкидыш случился — вот она и поставила ему условие, чтобы он вывез их из этого «каменного века». А иначе — развод… Ну он и занялся, в ближайший отпуск отвезя жену с сыном к родителям в Лесной, а сам, заняв у бати денег, отправился обивать пороги в Питере и Москве. В отличие от советского времени в кадровых службах деньги теперь не просто брали беззастенчиво, но ещё и требовали. Мол, нет денег — нет и перевода…

Договориться удалось, так что по возвращении из отпуска сын начал готовиться к возвращению в свою «альма-матер», где ему светила должность преподавателя. Ну а Анисим выдвинулся в «культурную столицу», разузнать насчёт жилья. Потому как хоть Питер — место куда более цивилизованное, нежели Камчатка, мыкаться по съёмным квартирам молодой семье тоже не с руки. С зарплатами-то у военных за это время не намного лучше стало — и так только на самое необходимое будет хватать. А если ещё за съёмную квартиру платить…

Цены в «культурной столице» оказались лишь чуть-чуть менее неподъёмными, чем в столице главной. Но Анисим, покряхтел, подумал, походил и сумел-таки сторговать домишко в пригороде. В Шушарах.

Несмотря, на вроде как, неплохие заработки на норках, денег хватило в обрез. Даже на ремонт ничего не осталось. Но сын и такому был рад — благодарил.

— Ничего, бать — прорвёмся. Что-то подкопим, что-то сам потихоньку сделаю. Главное — есть, где голову приклонить, а остальное — наживём.

А спустя три месяца на их дом в уральском посёлке напали. Пришлые какие-то. Чуть ли не из Питера. Приехали вечером на двух чёрных джипах, с ходу выбили калитку, пристрелили собак и-и-и… Короче, у них были даже автоматы, но против опытного охотника с верной «берданкой», которую он за это время не раз уже перебрал своими руками — и они не помогли. Ну, и соседи вмешались. Здесь у всех в доме не по одному ружью имелось, да и держались местные друг за друга всегда. Если что случилось — всем миром наваливались. Сызмальства знали, что уральская деревня — такое дело. В одиночку не прожить… Так что отбились. А джипы потом в соседнем озерце притопили. В глубоком бочажке. Потому что на милицию ныне никто не надеялся.

Но полностью тихо всё не прошло. Через месяц Анисима арестовали и продержали в СИЗО почти полгода. Всё крутили, вертели, пытались заставить сознаться, что он людей поубивал. Даже пару раз побить в камере попытались. Ну как попытались… побили. Но не так, как хотелось. Потому что, не смотря на года, Анисим по-прежнему был дюже здоров и крепок. Нет, если заточку ему в печень тихонько сунут — так он ничего сделать не сможет и помрёт, но его пытались не убить, а принудить рассказать, куда пришлые бандюки делись. А он стоял на своём — знать не знаю, не было никого. А следы на стенах дома и сарая от пуль — так то мужики с охотничьими стволами баловались… Так ни на что его раскрутить и не удалось. Может поэтому и выпустили.