Юрий Никитин - Возвращение Томаса Страница 5

За спиной Томаса тихонько ахнула Яра, слышно, как ругнулся калика на своем непонятном языке. К барону с другой стороны от Гильдербурга наклонился хмурый немолодой рыцарь, что-то шептал на ухо, глаза недобро зыркали из-под украшенного золотом шлема.

Томас поморщился.

— Сэр Болдуин, ваш шепот громче, чем ржание моего боевого коня! Я не обнажу меч, как вы надеетесь. Здесь в самом деле цвет англского и норманнского рыцарства, я не хочу всех женщин Англии оставить вдовами. Но, по крайней мере, мне позволено проехать в свои владения?

Снова за спинами старого барона был недовольный шум, звякало железо. Барон с неохотой наклонил голову. Похоже, он, как и все, ожидал от горячего рыцаря более простых движений.

— М-м-можете, — ответил он с усилием. Покосился на хмурые лица, добавил уже другим тоном, виноватым: — Однако, сэр Томас... Я бы не советовал оставаться там надолго.

— Почему?

На плечах старого барона жутко заскрипело, словно старая осадная башня пыталась повернуться. Томас понял, что сэр Огден пытается пожать плечами.

— Кто поверит, — проговорил барон с таким усилием, словно выдавал тайну сарацинам под пытками, — что не начнешь собирать силы? А это новая кровавая распря... Добро бы друг друга резали дикари, как вон твой друг, но благородных рыцарей жалко!.. За тобой кто-то да увяжется из молодых да горячих. Да пусть лучше полягут в войне с врагами, чем в междоусобице! Или еще разок удастся их натравить на сарацин, спровадить на... словом, подальше, в самые дальние страны.

Томас задыхался от ярости, а Олег спросил мирно:

— Прости, что вмешиваюсь... но что ты предлагаешь?

— Ну, — проговорил барон с неловкостью, — необходимость таковая, что приходится говорить и делать неприятные вещи. Мы ценим тебя, сэр Томас! И уже ощутили твою мощь. Так лучше, чтобы она ушла от нас подальше. Побежденные англы и победители норманны уже начинают сливаться в один народ... да-да, начинают!., и все хотят жить спокойно.

Томас прорычал:

— Что ж, ты свое сказал. Теперь я скажу! Сейчас мы едем в мой замок, где меня ждут... надеюсь, отец и дядя. Там я решу, что делать дальше. И пусть простит Господь душу несчастного дурака, кто посмеет встать у меня на дороге.

Его конь вскинул голову и пошел вперед. Расстояние между плотным рыцарским строем и гордым рыцарем сокращалось. Томас опустил забрало, в руках зловеще блеснул исполинский меч.

Послышался лязг, рыцари поспешно опускали забрала. Барон Огден остался с открытым лицом. Он несколько побледнел, глаза его не отрывались от надвигающейся громады, все наслышаны о великих подвигах сэра Томаса, — и хотя ни один герой не выстоит против их отряда, но все же успеет не одну благородную даму сделать вдовой. Да и про его спутника с красными волосами рассказывают странные вещи...

Конь барона пошел боком, сдвинулся, открывая Томасу железный ряд рыцарей. Огден вскинул длань, зычный голос прогремел властно:

— Дорогу сэру Томасу! Он всего лишь возвращается в свои владения!

Рыцари колыхнулись, заскрежетало железо. Металлическая стена начала рушиться, кони подавались в стороны, но там тоже стояли закованные в железо чудовища, звон и лязг стали громче.

Еще чей-то голос прокричал:

— Разве он едет во дворец короля?.. Он едет домой! Дорогу сэру Томасу!

Томас восседал в седле неподвижный и надменный, похожий на царственного льва, что неспешно двигается сквозь стаю мелких шакалов. Цвет рыцарства поспешно расступался, ибо это тот цвет рыцарства, что благоразумно остался в своих землях, когда другой цвет ушел в неведомые земли отвоевывать Гроб Господень и там, похоже, сложил головы.

Но этот одиночка вернулся, а это такой дурак, что не посмотрит на численное превосходство, кинется, еще и забьет многих до того, как его самого забьют!

Яра ехала стремя в стремя такая же холодная и надменная. Ее лиловые глаза высокомерно взирали поверх голов, это всего лишь мужики в железе, а не рыцари, и они склонялись, отводили взоры, не в силах вынести взгляда ее ясных чистых глаз.

Олег проехал как можно тише, стараясь не привлекать внимания. Он чувствовал, как будто двигается в узкой трешине между ледниками, с обеих сторон веет холодом и угрозой, вот-вот стены двинутся навстречу одна другой, с тяжелым грохотом сомкнутся...

Так ехали в молчании, пока рыцарский строй не остался позади. Но и тогда Томас двигался ровно, неспешно, хотя зоркий глаз Олега заметил, как дрогнули и слегка расслабились гордо вздернутые плечи рыцаря. Яра протянула в его сторону руку. Он одной рукой поднял забрало, другой — взял за пальцы, с благоговеньем поднес к губам. Олег с неловкостью отвернулся, вздрогнул от голоса Томаса:

— Что, сэр Олег? Такого даже ты, Вещий, не предвидел?

Рыцарь смотрел с горькой насмешкой. Олег с неудовольствием пожал плечами.

— Как такое можно предвидеть?

— Но ты же... гм... Вещий? Так тебя звали те.., которые еще диче, чем ты.

Олег сказал, защищаясь:

— Томас, я могу предвидеть, что солнце завтра встанет на востоке, а зайдет на западе... хотя теперь-то знаю, что это не совсем так... я могу предвидеть, что через какие-нибудь сто тысяч лет на месте этих дремучих лесов и болот протянется степь с горячим воздухом... да-да, хоть океан и рядом, что через полтысячи лет большие группы азиатских народов переселятся на эти изолированные острова... но я не могу предвидеть, какой рукой ты показываешь мне фигу в кармане! И ни один всевидящий или ясновидец не скажет. А если кто угадает, того можно ставить королем всех стран и народов.

Томас сказал угрюмо:

— Про восход солнца я и сам ясновидящий дальше некуда. Даже закат могу предсказать. И ночь. А вот через сто тысяч лет... поди проверь! Нет, все это брехня про вещих. Один Господь Бог все видит и все понимает, только нам не скажет. Да и он, ты ж слышал, не следит за каждым листком или волоском, как священники уверяют простой народ.

— Ты-то не простой, — сказал Олег насмешливо.

Томас возразил, сразу ощетинившись:

— Да, не простой! Простому народу нужен покровитель: Господь Бог или рачительный хозяин края, который за все отвечает, а благородный рыцарь часть ответственности принимает на свои плечи.

— За что? — спросил Олег коварно.

— За все, — отрезал Томас. — За все на свете!

Олег промолчал, зеленые глаза загадочно поблескивали. Томас видел, что отшельник все чаще присматривается к нему с неким странным интересом, словно увидел двухголового кабана или оленя в рыбьей чешуе. Даже Яра заметила испытующие взгляды волхва, покосилась удивленно на Томаса. Но ее жених, все еще жених — ее утащили в ад за мгновение до того, как их объявили бы мужем и женой, — смотрел надменно и сурово перед собой, непроизвольно замечая и шелохнувшиеся в сторонке кусты, и выпорхнувшую из-под копыт птицу, и парящего в небе орла.