Роберт Говард - Кинжалы Джезма Страница 5

Тубал фыркнул, как носорог. Он не слышал этих труб, и он пришпорил свою лошадь, чтобы обогнать Хаттусаса и оказаться за Конаном, когда они спускались по крутому спуску в багряных сумерках. Он грубо сказал:

— Теперь, когда кушафская собака завлекла нас в эту страну дьяволов, а сама скрылась и перережет твою глотку, когда ты будешь спать, какие у тебя планы?

Это выглядело, будто старая охотничья собака рычала, когда ее хозяин приласкал другую собаку. Конан склонил голову и фыркнул, чтобы спрятать ухмылку.

— Сегодня ночью мы разобьем лагерь в этом каньоне. Лошади слишком устали, чтобы пробираться по этим ущельям в темноте. Завтра мы все исследуем.

— Я думаю, что у Прячущихся есть стоянка в той стране за ущельем. Возвышенности поблизости редко заселены. Кушаф, ближайшее селение, находится на расстоянии трудного дневного перехода. Бродячие кланы не заходят в эти земли из-за страха перед кушафцами, а люди Балаша слишком суеверны, чтобы исследовать, что находится за ущельем. Прячущиеся могут приходить и уходить оттуда, не будучи замеченными. Я только не знаю, что мы будем делать; наша судьба в руках богов.

Когда они спустились в каньон, то увидели, что тропа ведет через усыпанную камнями поверхность к устью глубокого, узкого ущелья, которое выходило в каньон с юга. Южная стена каньона была выше, чем северная и более отвесная. Она нависала угрюмым валом твердой, черной скалы, разрушенной местами узкими входами в ущелье. Конан проехал в ущелье, в котором изгибалась тропа, и проследовал до первого поворота. Он обнаружил, что этот поворот был одним из целой последовательности изгибов. Овраг, бегущий между нависающими стенами скалы, извивался и крутился, словно след змеи, и был уже окутан темнотой.

— Это наша дорога на завтра, — сказал Конан. Его люди молча кивнули, когда он вывел их обратно к главному каньону, где еще остался легкий свет. Клацанье копыт их лошадей по твердой породе казалось громким в мрачной тишине.

За несколько десятков шагов от оврага на запад в каньоне открывалось другое ущелье. На его каменистом полу не было никаких следов, и оно суживалось так быстро, что Конан подумал, что оно заканчивается тупиком.

На полпути до входов в эти ущелья, ближе к северной стене журчал крошечный ручеек в естественном бассейне, выдолбленном временем в скале. За ним в пещерообразной нише в утесе кое-где росла сухая, жесткая трава. Они разбили лагерь у ручья и поели сухого мяса, не рискнув разводить огонь, который мог быть замечен враждебными глазами.

Конан разделил людей на две смены. Тубала он поставил охранять в западной части лагеря, ближе к входу в сужавшееся ущелье, в то время как Хаттусас занял свое место ближе к входу в восточное ущелье. Любая вражеская группа, спускающаяся в каньон сверху, или входящая в него из любого из ущелий, должна была пройти мимо этих бдительных часовых.

Темнота быстро окутала каньон, казалось она текла волнами вниз по черным спускам и вытекала из входов в ущелья. Мигали звезды, холодные, белые и безликие. Над незваными гостями нависала сумрачная масса разрушенных гор. Конан, безучастно размышляя о мрачном спектакле, свидетелем которого они стали, постепенно заснул.

Острое как бритва чутье варвара не притупилось за годы контакта с цивилизацией. Когда Тубал приблизился к нему, чтобы положить руку на его плечо, Конан проснулся и вскочил с мечом в руке до того как шемиту удалось коснуться его.

— Что такое? — пробормотал Конан.

Тубал сел перед ним на корточки. Его гигантские плечи тускло нависали в темноте. За ним, в тени утеса безостановочно двигались невидимые лошади. Конан понял, что в воздухе витает опасность еще до того, как Тубал сказал:

— Хаттусас убит, девушка исчезла! Смерть ползает вокруг нас в темноте!

— Что?

— Хаттусас лежит лежит у входа в пещеру с перерезанным горлом. Я услышал звук катящейся гальки у входа в восточное ущелье и прокрался туда не поднимая тебя, и вот, там лежит залитый кровью Хаттусас. Он умер молча и неожиданно. Я никого не видел и не слышал ни единого звука в ущелье. Затем я поспешил к тебе и обнаружил, что Нанайя исчезла. Горные дьяволы убили одного и похитили другую без единого звука. Я чувствую, что Смерть все еще прячется здесь. Это действительно ущелье Призраков!

Конан молча опустился на колени вглядываясь в темноту и прислушиваясь. То, что очень чуткий замориец был убит, а Нанайя похищена без единого звука сопротивления, попахивало вмешательством дьяволов.

— Кто может бороться с дьяволами, Конан. Давай поедем…

— Послушай!

Где-то босые ноги ступали по каменистой земле. Конан поднялся, всматриваясь в темноту. Тени оторвались от черной земли и двинулись вперед. Конан занес кинжал в левой руке. Тубал вскочил перед ним, обнажив свой иллбарский нож, молча и неумолимо, как волк в западне.

Смутно различимая линия двигалась медленно, увеличиваясь по мере приближения. Конан и шемит отступили несколько шагов назад, чтобы за их спинами была стена и их не смогли бы окружить.

Атака началась неожиданно, босые ступни мягко зашлепали по каменной земле, сталь поблескивала при смутном свете звезд. Конан не мог различить в деталях нападавших на него врагов — только их масса да мерцание стали. Он бил и отражал удары инстинктивно, и чутье помогало ему также, как и зрение.

Он убил первого человека, дотянувшись до него мечом. Тубал, увидев, что их враги — простые смертные, издал глубокий вопль и взорвался в порыве берсеркерской свирепости. Непрестанное движение его тяжелого трехфутового ножа было опустошительным. Локоть к локтю и спиной к стене, два товарища были в безопасности от атаки с тыла или фланга.

Сталь остро звенела о сталь и летали голубые искры. Стоял неприятный звук, как в мясной лавке, когда лезвия разрезали плоть и кости. Люди вскрикивали или издавали смертельные звуки из суровых глоток. Спустя несколько мгновений у стены образовался спутанный клубок извивающихся и дерущихся людей. Движения были слишком быстрыми, слепыми и отчаянными, чтобы мысль могла уследить за ними. Но преимущество было у защищавшихся. Они видели столько же, сколько и нападавшие; они были сильнее; и они знали, что куда бы они не били, везде сталь достигнет только их противников. У нападавших был численный перевес. Но понимание того, что слепыми ударами они могут ранить друг друга, удерживало их пыл.

Конан увернулся от меча до того как осознал, что тот несется к нему. Его ответный удар наткнулся на кольчугу. Вместо того, чтобы пробивать ее, он резанул по незащищенному бедру и его противник упал. Когда он занялся следующим, упавший пролез вперед и ударил кинжалом Конана, но кольчуга киммерийца остановила удар, а его кинжал нашел горло нападавшего. Брызнула кровь, и тот упал мертвым.