Кобра клана Шенгай - Марина Сергеевна Комарова Страница 50

Надо будет по возможности выяснить. А ещё нужно отыскать Фэнго и устроить взбучку. Моих друзей трогать нельзя. Нельзя — и точка.

Я откинулась на подушку. Рукоять кайкэна по-прежнему удобно лежала в ладони. С ним мы словно были единым целым. Я — и кобра шамана и главы клана Шенгай.

«Ранее шамана и главы, — вдруг пришло осознание. — А сейчас — моя».

Аметистовые глаза тускло засияли во тьме, словно подтверждая ход мыслей. Да, именно так.

Я и кобра Шенгай.

Глава 2

— Это просто замечательно.

Голос Санта, сейванена его императорского величества, смотрителя Края Звёзд, свободного гражданина Тайоганори, звучал в каждом уголке директорского кабинета. Несмотря на то что интонация была ровной и спокойной.

Руки Санта сложены за спиной, он смотрел в окно. Потом медленно развернулся и взглянул на Тэцуя. В серых глазах застыл лёд с вершин Западных гор. Ничего общего с тем обаятельным парнем-балагуром, что очаровывает женщин и находит общий язык с детьми, которым он временами выступает.

В смотрители абы кого не берут. Сейваненом не станет человек с мягким сердцем и славным характером.

— Не успеваем мы подъехать к школе Годзэн, как встречаем ученицу с уровнем рёку, которым можно снести половину леса. При этом ученица самостоятельно занимается отработкой летучих кандзи.

Сант сделал шаг вперёд. Его руки по-прежнему находились за спиной. Тэцуя готов был поклясться на домашнем алтаре, что в любой момент с пальцев сейванена могут сорваться не только кандзи, но и что похуже. Не зря у него широкие рукава, в которых так удобно прятать иглы, ножи и маленькие сюрикены.

— Ученики оттачивают свои навыки даже вне занятий. Это и есть цель школ — привить желание самосовершенствоваться без надзора преподавателей, — мягко ответил Тэцуя.

Не стоит спорить со смотрителями. Но и молчать — не лучший выход.

Ордо сидел у черного кристалла, скрестив руки на груди. Шапка-малахай лежала на столе, прямо на разложенных схемах обучения. Его лицо было неподвижно, шрам ярко выделялся на смуглой коже. Голова выбрита, только на затылке черные волосы заплетены в несколько косичек — прическа кочевников сагуру, живущих далеко на востоке. Как он оказался в Тайоганори — загадка. Впрочем, что здесь делает Йонри, уроженец севера, и Сант, усердно скрывающий своё происхождение, тоже неизвестно. Едва человек принимал перстень сейванена, он терял своё прошлое.

Йонри за всё время не произнёс ни слова, только смотрел на карту, висящую на стене. Можно было подумать, что северянина совершенно не интересует происходящее в кабинете. Однако Тэцуя прекрасно знал: внешность обманчива.

— Надзор преподавателей создан для того, чтобы ученик не снёс себе голову, — почти ласково сказал Сант. — Что бы вы сейчас делали, не окажись я рядом? Ваша ученица лежала бы под упавшей елью с раздробленным черепом.

— Какая ученица? — прищурился Тэцуя.

На самом деле это мог быть кто угодно. Кому из девочек настолько «улыбнулась» удача, что произошло подобное? Все эмоции он отмёл в сторону. Сейчас дело только в голых фактах.

Дверь в кабинет резко распахнулась.

«Беда не приходит одна», — философски отметил Тэцуя.

На пороге стоял Эйтаро, сейванен его императорского величества, смотритель Края Гроз. Если и могло произойти что-то отвратительное, то оно произошло. Уж кого-кого, а этого человека здесь быть не должно.

За ним следовал Коджи. Его лицо будто высекли из камня. Зато в жёлтых, почти звериных глазах Эйтаро полыхал весь спектр эмоций. Даже янтарная серьга вспыхивала яркими искрами, показывая бурлящую внутри рёку.

— Моё почтение, сейванен, — произнёс Тэцуя и уважительно поклонился, сложив ладони вместе в жесте уважения.

Эйтаро хмыкнул, вернул жест, однако его слова и тон противоречили действиям.

— К сожалению, странное у вас понятие о почтении, директор. Едва я оказался на территории школы Годзэн, меня чуть не сшибло волной рёку одной из учениц.

— Вас? — искренне удивился Тэцуя.

В глазах Ордо и Санта на мгновение промелькнуло удивление. Даже Йонри оторвался от разглядывания карты.

Вообще-то, сказанное звучало как фантазия. Какая ученица сможет навредить смотрителю императора, рёку которого перевита Золотым Благословением? Но по лицу Эйтаро видно, что он и не думал шутить. Да и Тэцуя вообще не помнил, чтобы этот человек когда-то шутил, вот в чём беда.

— Меня, директор, меня, — подтвердил он.

Тэцуя на мгновение перехватил взгляд Коджи. И едва уловимое движение губ, когда тот сказал всего одно имя.

О великие боги!

Опять Аска! Кажется, время таки вытащить её за ухо в дальний угол школы и всыпать по заднице. В качестве средства воспитания в девочке хороших манер и стимуляции мозга. Шарахнуть рёку по смотрителю — это гениально! Просто гениально! До такого не додумывался никто на веку Тэцуи!

Только вот разборки с Аской будут потом. Сейчас в его кабинете четыре сейванена, которым явно не нравится, что происходит вокруг.

— Я приношу вам свои извинения, сейванен. Я проведу с ученицей разъяснительную работу, — произнёс Тэцуя ровным тоном.

— Не сомневаюсь, — хмыкнул Эйтаро, снимая перчатки. — А может быть, и не вы.

Тэцуя резко поднял голову, встречаясь с взглядом жёлтых глаз.

Всего на мгновение первозданная тьма вырвалась из-под контроля, хлестнула вокруг директора. Но этого хватило, чтобы тыльная сторона кисти Эйтаро начала покрываться витиеватыми узорами.

— К делу, господа, — донесся, словно сквозь толщу воды, звонкий голос Санта. — У нас слишком мало времени, чтобы тратить его на… Что-то другое, кроме жертвы и колдовских деяний.

— Приношу свои извинения, сейванен, — снова склонил голову Тэцуя, понимая, что надо больше времени уделять медитации.

Узоры исчезли, кожа руки Эйтаро вновь стала белой. Но вот взгляд…

«Быть беде», — философски отметил Тэцуя.

* * *

…в воздухе стоял сладковатый запах.

Непонятно откуда тянуло чем-то цветочным, карамельно-сахарным, прямо так и хотелось попробовать на вкус.

Дожила. Мне снятся леденцы. Или…

Я поморщилась, протёрла глаза и сонно моргнула. Темнота вокруг, ночь за окном — всё спокойно. Только вот цветок, подаренный Хидео, будто серебрится в лунных лучах.

Я чуть нахмурилась, мотнула головой. Чего спросонья не привидится!

Но сияние с ромбовидных лепестков никуда не делось. Наоборот, медленно-медленно начало осыпаться на стол, на лежавшие рядом листки бумаги и книги.

Я выскользнула из-под одеяла и подошла к столу. Подарок Хидео будто жил своей жизнью. Запах становился все сильнее. Голова пошла кругом. Сердце заколотилось, воздуха стало не хватать. Я