Книжные тюрьмы - Татьяна Вешкина Страница 50

ее возможности вернуться на страницы книг, я понял куда как больше, чем хотел бы. Между моим и твоим миром можно построить мост. Мне казалось, что это получится сделать только со стороны моей реальности, при помощи науки. Но, как оказалось, местная магия – вполне себе аналог земной науки. Эта мысль сама по себе не страшна, – сейчас мне было важнее высказаться, вложив свои переживания в привычную форму материальных слов. Мэй слушала меня внимательно и не перебивала.

Я вспомнил, как в детстве мне стало страшно, когда я осознал размеры земного шара по отношению к своему телу, а потом и размеры космоса по отношению к Солнечной системе. Как и миллиарды людей до меня, побоявшихся обесценивания собственной жизни и поступков, я быстро спрятал неприятные и пугающие знания в глубь себя, но сейчас они вновь попросились наружу. Я вздохнул и мысленно представил себе медленное вращение спиралевидных галактик. Огромные звездные скопления, ворочающие свои тела, словно доисторические ящеры, бороздили океан… А посреди каждой – черный глаз со сверкающим зрачком, в который утекает яркий свет. Я нарисовал в своем воображении черную дыру, картинку которой когда-то увидел в интернете.

– Это черная дыра. Так ты выглядишь в моем мире. В тебя уходит бесконечная энергия, которую ты по своему желанию превращаешь в волшебство. Пока ученые на Земле все гадают, куда девается материя, пишут статьи и проводят расчеты, я разговариваю с прекрасным космическим феноменом… Выходит, когда мы спасли твой мир, то спасли и мой… Без черных дыр нет того равновесия, того притяжения, которое удерживает все звезды в определенном порядке. Мой мир все это время тоже висел на волоске. Пока на Земле умирали черные дыры, в твоем мире гибли магические создания. Потому что, если рухнет этот, оживленный фантазией мир, по другую сторону обложки падет моя реальность. Мы с тобой связаны куда как теснее, чем мне показалось в тот миг, когда я впервые прочел твои мысли и открыл свои.

– Отвлекись, – попросила лиса.

– Не могу, – отозвался я, – у меня появилась еще одна догадка.

Я и не заметил, как пейзаж мира «Ветров Востока» превратился из объемного в нарисованный. Переход из книги произошел совсем незаметно – так выскальзывают из объятий сладкого сна.

Мэй ухмыльнулась и зависла на фоне луны. Изогнутый силуэт серебристого дракона на фоне серебряного диска, отраженного в реке времени.

– Я сотру тебе воспоминания, если будешь сильно хандрить.

Оборотень повернулась вокруг луны, и вместо хвойного леса, спускающегося к отвесному берегу, передо мной возникла панорама Петербурга. Антенны, дымоходы и блестящие сталью скаты крыш гордо устремлялись ввысь, словно паруса огромного корабля. Я мог поклясться, что увидел тех, кто так долго следил за моей историей с другой стороны переплета – немного уставшего мужчину и весьма жизнерадостную девушку, которая больше не скрывала свою истинную натуру. Ребята из тюремной библиотеки пили чай напротив незашторенного окна и даже смеялись. Где-то на Васильевском острове выла от тоски Маргарита Домбровская. Она мерила шагами свою бесконечно большую и дорогую мансарду, не понимая, зачем ей все эти квадратные метры, ведь она в них совершенно одна. Я был уверен, что скоро она посмотрит в зеркало и обнаружит, что снова начала стареть. Разумеется, она начнет вносить в свой трансформатор бесконечные изменения и модификации, которые, я уверен, так и не помогут ей добиться желаемого. Я отдалялся от них, я отдалялся от всех, кроме моей верной напарницы – бессмертного оборотня.

Безоблачная ночь блеснула куполами Исаакиевского собора, словно подмигнула. Мэй пошла на снижение, и, спустившись в знакомом дворе-колодце, превратилась в ухмыляющуюся лисичку. Это была сюрреалистическая пора, когда возможно все что угодно.

Почувствовав жжение в руке, я осмотрел розоватую кожу в том месте, где лисица навела иллюзию. Напоминание о стране «Ветров Востока» навсегда останется со мной легкой болью в руке, которую прокусил озерный монстр.

Я поднялся по знакомому горбатому крыльцу и вошел в парадную, в которой вечно кто-то выкручивал лампочки, чтобы сделать светлее свое жилище. Опасаясь, что я споткнусь на ступеньках, Мэй заставила свою мягкую шерсть засиять и осветила путь к квартире.

Я толком не знал, что ищу, а потому начал болтать, рассказывая Мэй о своем детстве и включая в каждой комнате свет. Я не забыл про торшеры и про гирлянды. Ноги сами вывели меня к шкафу, выпиленному из вишневого дерева; я помнил это уродливое, громоздкое сооружение с самых юных лет. В детстве это было мое любимое место для пряток: я провел немало времени, разглядывая ветхую, рассохшуюся древесину, и был уверен, что хорошо запомнил ее витиеватые узоры-канавки. Под моим долгим, тягучим взглядом сквозь древесину стали проступать татуированные незнакомым шрифтом машинописные буквы. Я попытался прочитать слова, зацепившись за фразу: «Это был обычный шкаф…» Но стоило мне моргнуть, и видение исчезло. На какой же полке теперь искать книгу со мной? Ох, Мэй, ну почему я всегда прав? Возможно, кто-то прямо сейчас читает роман про меня…

Это был обычный шкаф…

Глава 36

Начальник тюрьмы

Начальник тюрьмы как раз принял ванну и улегся в кровать, проваливаясь в те грезы, которые возникают незадолго до появления снов. Завтра его ждала, возможно, одна из лучших сделок по продаже книг из библиотеки тюрьмы. На аукцион в три часа дня прибудут многие, места бронировали даже иностранцы. Важные персоны из Америки, Великобритании прибудут на частных самолетах, представителям Финляндии оплатили билеты в бизнес-классе на поезде «Аллегро». Частные коллекционеры из Италии, Франции и Германии уже в городе – по делам консульства. Представители разных обществ из России приедут обычным плацкартом – ведь у них не такое большое финансирование командировок. В случае, если их фонд справится с ценой на «Ветра Востока» и сможет приобрести том, в специализированных журналах появятся научно-исследовательские статьи, будут написаны целые диссертации, а потом информация выйдет за пределы университетских кругов и попадет в обычные СМИ. На мир прольются открытия в области физики, биологии, а затем, вероятно, режиссеры снимут ряд художественных и научно-популярных фильмов.

«Возможно, – размышлял начальник тюрьмы, – за экранизацию ленты возьмется сам Майкл Бэй, но тогда единственное, что останется рядовому зрителю – это страх неизвестной угрозы извне, в данном случае – со страниц непрочитанных книг, которые, как известно, умеют мстить. Если режиссерское кресло займет Кристофер Нолан, то мы получим новый фантастический шедевр, а ученые других стран через несколько лет подберутся к тайне создания преобразователя частиц и соберут первые прототипы своих машин. В конце