Благословенны ночи Нергала - Влада Ольховская Страница 50

– Слишком красив, чтобы умереть, – ухмыльнулся Киган. – Нет, глянуть надо, не думаю, что параллели с Земными пирамидами оправданны.

– Я, в отличие от вас, параллели и не проводила, – указала Римильда. – Я говорю про форму этой штуки – и про то, что она явно сделана людьми.

– Не факт. Возможно, у какой-то здешней зверюшки царский подход к гнездам. Зачем гадать? Пойдем, проверим.

Собственно, к этому Римильда их и призывала. Пирамида вполне могла быть гробницей: если колонисты запомнили историю Земли и решили своих лидеров хоронить вот так пафосно. А могла быть чем-то еще. В любом случае, хилер воспринимала ее осмотр с любопытством и не ожидала ничего по-настоящему шокирующего.

Как оказалось, зря. Они увидели бы пирамиду издалека, если бы не туман. Но он скрывал все за мутной завесой, и им пришлось подойти совсем близко – так, что можно было увидеть слишком много. Оказалось, что «слишком» тоже бывает.

Даже Римильда, привычная к смерти, а потому равнодушная, почувствовала легкий мороз по коже. Не хотелось больше острословить про пирамиды и снисходительно рассуждать о сектантах. Да и не только ей… Общее настроение, пожалуй, выразил Киган, уместив его в одно слово:

– Дерьмо.

– Я же говорил… – привычно откликнулся Стерлинг, не сводивший глаз с пирамиды. Вряд ли он даже заметил, что произнес это.

Пирамида была сделана из черепов – только человеческих, никаких животных. Аккуратно сделана, без спешки. Полой она точно не была, иначе не устояла бы посреди джунглей. Это не исключало, что черепами заложили мертвое тело кого-нибудь важного, однако в таком Римильда сильно сомневалась. Труп дал бы усадку – или привлек бы местных животных. Однако пирамида была безупречна, выверена до миллиметра.

Объяснение подбиралось только одно…

– Жертвенник, похоже, – поморщилась Римильда.

– Думаешь? – засомневался Киган. – Они своих же убивают и гордятся этим? А народец не взбунтуется?

– Народец после таких зрелищ как раз помолчит, дабы не стать новой пирамидой. Типичный прием агрессивных культов. На то, что это такой подарочек их богине, и цветы указывают.

Растительность на Нергале была буйной и быстро оплетала все вокруг. Однако возле пирамиды чувствовалось вмешательство человека: по костям вились яркие желтые и синие цветы, не уничтожавшие их, а только украшавшие, ровно и симметрично.

Пока Киган и Римильда обсуждали это, Стерлинг обошел пирамиду, осмотрел ее – и тут же сделал шаг назад, чуть не свалившись в какие-то заросли.

– Римильда права, – тихо сказал он. – Это жертвенный алтарь.

Все черепа были выложены так, чтобы смотреть пустыми глазницами в одну сторону. А вот со стороны Стерлинга теперь просматривались их затылки, и Римильда поспешила туда, ей нужно было узнать, что он увидел.

А увидел он способ убийства. При отсутствии тела причина смерти могла остаться неизвестной, однако они все же обнаружили, что случилось с несчастными, хотя понятнее от этого не стало. Римильда поспешно осмотрела все черепа – и везде увидела одну и те же картину. Теменная, затылочная и височные кости были покрыты одинаковыми симметричными отверстиями. В отверстиях этих Римильду смущало многое: небольшой, в сантиметр где-то, диаметр, мягко сглаженные края, отсутствие трещин по краям. Инструмент, которым были нанесены раны, не вогнали в голову несчастным, как оружие. Что бы это ни было, оно вошло мягко, как нож в масло. И хилер, второй номер в иерархии, путешествовавшая большую часть жизни и видевшая разные миры, понятия не имела, как это было сделано. Но метод сектанты определенно отработали – судя по количеству людей, убитых одинаково.

Это тоже было намеком на то, как хозяева секты удерживали контроль над ней. Однако и такой намек не мог ничего по-настоящему объяснить.

Пока Римильда думала он этом, Киган размышлял кое о чем другом.

– А ведь Альда и упырь или уже добрались до культа, или вот-вот доберутся, – указал он. – Я очень надеюсь, что им не доведется столкнуться с… таким. А если и доведется, хочется верить, что они будут готовы.

Альда до последнего надеялась, что ей удастся скрыть удивление и страх. Медитация должна была помочь, да и Триан, кажется, давно задремал…

Но медитация скрывала не все, а легионер не спал и по-прежнему был настроен на свою спутницу не меньше, чем она на него. Такую резкую смену настроения он не упустил и продемонстрировал это вопросом:

– Мелкая, что происходит?

Из мира воспоминаний пришлось срочно возвращаться. Альда обнаружила, что Триан сидит на том же месте, в той же позе, но уже откинув капюшон. Легионер смотрел на нее темно-карими глазами, а ей вдруг показалось, что голубыми. Точно такими же, как у мальчика на втором столе. Разрез глаз у них был абсолютно одинаковый, и даже время не сумело это скрыть.

Выкручиваться не было смысла: ложь он бы почувствовал, а отмолчаться уже не вышло бы. Альда умела подавлять собственные эмоции, однако лишь до определенного предела. Скрыть нечто настолько сильное у нее и шанса не было.

Да и зачем скрывать? Она первой не выдержала бы груз такой правды.

Поэтому она сдалась и рассказала ему все. Про попытку Стефана перетащить ее на свою сторону, настроив против номера 7. Про собственные эксперименты с доверенными ей воспоминаниями. Про память, украденную случайно.

Триан слушал ее молча, он казался спокойным, равнодушным, будто ее слова вообще ничего не значили. Альда могла бы проверить, что он чувствует на самом деле, но не решилась. Она не была уверена, что готова.

Она и сама не представляла, какая реакция будет правильной – для них обоих. Но вся эта ситуация уже напоминала снежную лавину, сорвавшуюся с горного склона. Невозможно остановить ее, вооружившись лопаткой и милой улыбкой. Она должна лететь вниз, снося все на своем пути, пока снег не займет свое место и мир не станет новым.

Когда она закончила, Триан не спешил с ответом. Некоторое время он разглядывал ее глазами темными, как пустота между планетами. Раньше Альда опасалась этого взгляда, а теперь привыкла, поняла, что за темнотой скрыто нечто гораздо более сложное, чем тупая агрессия.

– Я просил тебя не соваться в это, – наконец сказал Триан. Без упрека сказал, устало, как человек, который уже прошел слишком много – и неожиданно узнал, что вместо отдыха он должен пересечь пустыню.

– Я помню. Прости. Я честно пыталась… А в какой-то момент знать стало необходимо.

– Начатое знание, – горько усмехнулся легионер. – Ты выяснила слишком мало, чтобы понять, но слишком много, чтобы не догадываться… Да ясно было, что до такого дойдет. Я просто надеялся, что позже.

– Ты считаешь, что это изменит мое отношение к тебе, но… Не обязательно ведь, что так будет!

– А разве это зависит от тебя? Ты и сама понимаешь, что нет, Альда.

Она действительно понимала. Ключевые знания определяют отношения – академия специального корпуса, второй курс,