Александр Арбеков - Девушка, которая, якобы, не умела любить Страница 50

— Уважаемый Величайший Господин! Не велите казнить, а велите миловать! — запричитал Фум.

— А вы знаете, — задумчиво произнёс я. — Пожалуй, я вас казню, как и кое-кого ещё в придачу к вам!

Я мрачно посмотрел на Белла, который торопливо и суетливо отвёл в сторону глаза.

— Требую немедленного ответа на поставленный ранее вопрос! Ну! — грозно рявкнул я, поднял с пола окровавленный меч и мои собеседники побледнели ещё больше.

— Величайший Господин… — проблеял Фум.

— Да, я именно Величайший Господин! И сейчас же вспорю вам животы! И никуда вы не исчезнете, потому что я вам не позволю это сделать! — взорвался я. — Извольте ответить на мой вопрос! Ну!

— Величайший Господин!!! Но…

— Что «но»!?

— Госпожа Милли нам не простит!

— А я тем более! И прямо сейчас!

— Величайший Господин! — ещё сильнее побледнел Белл.

Я решительно поднял меч вверх, сделал им несколько кругообразных движений в воздухе, задумчиво наблюдая за стоком крови по небольшой ложбинке на клинке.

— Дело в том, что…

— Ну, что «что!?». Говорите же, наконец!

— Дело в том, что…

— Ну!

— Увы… Госпожа Милли не умеет любить…

ГЛАВА 17

Мир житейский — это часы, гири которых деньги, а маятник — женщина.

Вот тебе на! Ничего себе! Как это не умеет любить?! Моя куколка ненаглядная не умеет любить!? Такое, в принципе, невозможно и невероятно! Природа человеческая в основе своей построена именно на стремлении и умении любить. Без этого главного чувства исчезает смысл бытия, смысл всего на этом свете! Конечно, есть ещё ряд нерушимых и вечных законов нашего существования: стремление к продлению рода и забота о потомстве, инстинкт самосохранения, удовлетворение различных физиологических потребностей и так далее.

Но, во всяких случаях во главе угла, в основе всего стоит любовь, ну и ещё просто тяга к другому человеку, сопереживание ему, стремление к визуальному контакту, постоянному общению. Это называется дружбой. Она, собственно, балансирует на тонкой грани между любовью и нелюбовью, напряжением всех мыслимых и немыслимых чувств и полным равнодушием. Примерно так…

А что это я всё время говорю о человеческих чувствах? Ведь Милли вроде бы и не человек вовсе. Или человек, но из другого Мира? Если она не умеет любить, то, значит, — все его жители также не умеют этого делать? Или я неправ, и на это не способна только одна Милли? Но откуда такое умозаключение возникло у этих двух странных типов? Они что, копались в мозгах Великой Госпожи? Навряд ли… Как говорится, не тот уровень. Совсем не тот. А может быть тот?!

Вообще-то, критерием истины является практика. Аксиома из аксиом… Получается, что, скорее всего, вывод о том, что Госпожа Милли не умеет любить, сделан на основе её предыдущих взаимоотношений с различными мужчинами. Ну, не любила она ещё никого в своей жизни! Не любила, чёрт возьми! Не случалось встретить достойных индивидуумов. Бывает… Не любила, и всё! Но маловероятно. Быть такого не может! Однако, вроде бы, может быть. Так? Или не так? Короче, запутался я. Ничего не пойму. Мне следует расслабиться. Сегодня вроде бы суббота. Даже если я переборщу с выпивкой, то завтра спокойно отдохну, приду в норму.

Я полной грудью вдохнул слегка морозный и чуть-чуть влажный воздух декабря, посмотрел на тяжёлое и серое небо, огляделся вокруг. Улицы были пусты, безлюдны, печальны и унылы. Народ или ещё спал, или только просыпался, или завтракал, или с удовольствием, лениво и, не спеша, трахался, или, уже, или до сих пор с упоением сидел за компьютерами или просто перед только что включёнными телевизорами.

— Молодой человек! А не подскажите, где здесь можно перекусить? — раздался вдруг позади меня звонкий женский голос.

— Ну, какой же я молодой?! — раздражённо произнёс я, медленно оглянулся и восхитился.

Передо мною стояла женщина довольно приятной наружности. На вид лет тридцати пяти. Одета в кожаную куртку и синие, слегка потёртые, джинсы. Брюнетка. Довольно симпатичная. Несколько полноватая, вернее, плотноватая, но ноги стройные и достаточно длинные, хорошо выражена талия. Плечи в меру широкие. Люблю такие. Глаза серые, прищуренные, ироничные, смеющиеся. Лёгкие, почти невидные морщинки вокруг них. Грудь большая и на первый взгляд довольно упругая. В фигуре ничего лишнего. Всё сбалансировано. Классика есть классика. Женщина чем-то напоминала мне Стеллу, которая будет такой лет через пять-семь.

— Вы знаете, сам нахожусь в тяжёлых раздумьях по этому поводу, — весело ответил я. — Есть здесь неподалёку моё любимое и довольно приличное заведение, но, увы, оно пока закрыто. Ночной клуб, однако… Имеется ещё одно неплохое кафе, также сравнительно неподалёку, но вход мне туда по некоторым причинам заказан. Ах, какие там креветки, а какое там пиво! Жаль, жаль. Очень и очень жаль…

— А почему вход туда вам заказан?

— Ну, повеселился я там недавно с одним своим негаданным и неожиданным приятелем по полной программе… — поморщился я.

— Ясно…

— Но ничего! У меня есть идея!

— Какая?

— А не желаете ли посетить мою скромную обитель, которая находится вон в том доме на третьем этаже?

— Что?!

— Не беспокойтесь, — иронично усмехнулся я. — Я не маньяк, не насильник, не душитель одиноких женщин, не извращенец какой-то, тем более, не убийца. Вообще-то, я доктор наук, профессор и преподаватель. Вот моя визитка. Держите. Ознакомьтесь.

— Очень приятно познакомиться, — женщина задумчиво и оценивающе посмотрела на меня.

— А вы кто, а вы как здесь очутились?

— А я вот случайно и совершенно непреднамеренно и проездом оказалась в вашем городе, — досадливо улыбнулась женщина. — Хотите верьте, хотите нет, но обокрали меня на вокзале. Похитили сумку, а там было всё: и паспорт, и кредитка, и деньги, и билет, и мобильный телефон. Хорошо хоть пара тысяч рублей завалялась случайно в кармане куртки. Ну, и кольцо не дешёвое имею на пальце, да и серёжки с бриллиантами в ушах. Вот, собственно, и всё моё состояние на сегодняшний день.

— Да, крайне печальная история… Вообще-то, не следует хранить всё в одном месте одновременно!

— Как хорошо, однако, вовремя и тонко подмечено… — грустно усмехнулась Рита. — Увы, я только теперь осознала эту великую истину вот здесь и сейчас! А, вообще, вы — зануда!

— Не понял!?

— Многие простые истины не понятны нам! Эх, профессор!

— Вернёмся к теме сумки…

— О, Боже!

— Сумка всё-время балансирует на грани бытия и небытия. На тонкой линии принадлежности и лишения этой ипостаси… — улыбнулся я. — То она ваша, то она ничья, или принадлежит кому-то иному.