Леонард Карпентер - Проклятое золото Страница 53

— Знаешь, здесь такая строгая охрана, — сказал он. — Боюсь, они не разрешат тебе войти, если будут думать, что ты станешь самостоятельно бродить по городу — уж очень у тебя дикий вид, приятель, они могут счесть тебя опасным. Но ты не беспокойся, я уже все продумал. Вот, смотри. — И он достал из небольшого мешочка короткую, но крепкую бронзовую цепь, оба конца которой кончались толстыми раскрытыми браслетами. — Ты временно наденешь эту штуку на руки, и стражники нас спокойно про пустят: они подумают, что ты мой раб, а я твой хозяин и, значит, за тебя отвечаю. Вот и все, что надо сделать, зато ты сможешь увидеть чудеса Саргоссы собственными глазами.

Конан покорно позволил отвести себя к кузнецу, расположившемуся неподалеку от ворот — он подковывал лошадей деревенских жителей, чтобы бедные животные не сбили себе копыта на непривычной каменной мостовой. Так же безропотно он позволил заковать себя в ручные кандалы.

— Нет-нет, руки должны быть сзади, здесь так принято, мой друг, — суетился вокруг него гаи дер. — А насчет поклажи не беспокойся, мы повесим тебе ее на шею. Вот видишь, как хорошо! А я понесу за тебя оружие.

Так они и прошли ворота. Регнард пыжился, изображая из себя хозяина, он толкал Конана в спину и то и дело приказывал пошевеливаться. Когда же они отошли от городской стены на некоторое расстояние, гандер заявил, что, пожалуй, разумнее будет продолжить маскарад еще на какое-то время.

— Ты только посмотри, ну не изумительное ли это зрелище! — то и дело восклицал он, ведя Конана по узкой грязной улочке. — Громадные дома — ты таких никогда не видел! А люди! Ты небось и пред ставить себе не мог в своих горах, что бывает столько людей сразу. А как они пышно одеты! Нет, парень, тебе действительно здорово повезло, что ты попал в Саргоссу. Это я тебя сюда привел, помни мою доброту. А вот здесь мы свернем вправо: рынок должен быть вон в той стороне.

Они продвигались по лабиринту извилистых улочек. Кого здесь только не было: торговцы, попрошайки-нищие, размалеванные проститутки, бритые жрецы, ремесленники, стражники, какие-то подозрительные личности с воровато бегающими глазами, слуги и служанки… Наконец они добрались до площади, где раскинулся шумный базар. Если на улицах было много народу, то тут оказалось просто не протолкнуться.

— Ну, Конан, вот мы и пришли… Если хочешь что-нибудь продать, надо продавать именно здесь. Чего ради мы должны позволять наживаться перекупщикам? Мы сами продадим и сами получим все деньги. Иди за мной, не отставай. — И гандер стал пробираться сквозь толпу.

Через головы людей Конан видел, что в центре площади происходит аукцион. Вот на каменный помост поднялась стройная молодая женщина, кожа ее была бронзового цвета. Курчавый коринфиец в феске сдернул с нее накидку, под которой практически ничего не было, и стал расхваливать обнаженную красавицу восторженной толпе покупателей. Тут же ожидал своей очереди абсолютно черный кушит, чьи цепи были намного толще, чем цепи K°нана. Рядом с ним стоял гиперборей с очень светлыми, почти пепельными волосами, его руки стягивала веревка, привязанная к деревянной колодке на шее. За всеми ними присматривали два здоровенных стражника с тяжелыми кнутами, на головах у них тоже красовались фески того же оранжевого цвета, что и у аукциониста.

— Обольстительная красавица, грациозная и гибкая, — продолжал разливаться соловьем коринфиец. — Прелестнейшая из дочерей солнечной Заморы, изумительная танцовщица, божественно играет на флейте. Она из Шадизара, друзья мои, где даже ночью воздух тепел и нежен, где зреют громадные дыни, а медовые финики тают на языке…

— Регнард, неужели ты действительно считаешь меня таким дураком? — устало произнес Конан. — Любому ясно, что это не базар, где торгуют драгоценностями, а невольничий рынок.

— Ради всех богов, друг мой, не волнуйся, — затараторил гандер. — Я ведь тебе уже говорил, со временем ты во всем разберешься. Вот послушай, сейчас я выставлю тебя на продажу вместе с твоим замечательным поясом. Все, конечно, сразу захотят тебя купить. Я получу денежки и спрячу их для. нас с тобой. А потом, может, даже сегодня же ночью, проберусь туда, где ты будешь спать, и освобожу тебя. И мы оба будем богаты и… Конан, постой, ты что делаешь?!

Не веря своим глазам, Регнард смотрел, как его приятель-дикарь усилием одних только рук освобождается от кандалов, надетых на него по всем правилам сегодня утром. Разогнув толстые медные браслеты, он поймал за плечо очнувшегося от столбняка гандера, который попытался спастись бегством.

— А вот теперь мы посмотрим, как тебе подойдут твои собственные наручники и сколько времени по надобится тебе, чтобы освободиться от них, — приговаривал Конан, оборачивая бронзовую дважды вокруг шеи своего недавнего спутника и зажимая медные кольца у него на затылке.

Цепь была настолько коротка, что гандер сразу начал задыхаться и ловить ртом воздух не мог. В нарастающей панике он тщетно дергал за цепь, но все было напрасно. Стоящие рядом наконец заметили: происходит неладное, но не сразу разобрались, что именно.

— Он корчится? Его пырнули ножом?

— Нет, это раб взбунтовался!

— Да помогите же ему кто-нибудь! Он же задохнется!

— Ты что, ослеп? Не видишь, что это не бритуниец? Задохнется иноземец-купец, значит туда ему и дорога. Ловите лучше этого негодяя-раба, пока другие тоже не взбунтовались!

В возникшей сутолоке Конан схватил свое оружие и попробовал пробить себе дорогу на волю. Он размахивал каменным топором как безумный, и все в ужасе отшатывались от него. Два стражника, надзиравшие за торгами, выдвинулись вперед, желая схватить Конана, но не успели они взмахнуть своими кнутами, как одни получил несильный удар копьем в живот, плюхнулся на мостовую, согнувшись в три погибели, и завыл от боли. Другому досталось топором по голове, он рухнул как подкошенный, лицо его кровью.

— Берегитесь, дикарь взбесился!

— Он вооружен! Городскую стражу сюда!

Вокруг Конана образовалось пустое пространство, но по-прежнему оставалось тяжелым, слишком уж много вокруг него было людей, и все они не сводили с него глаз. Тогда в отчаянии он ринулся на помост, где стояли рабы, предназначенные для продажи. Ударом каменного топора он перерубил веревку, которой были связаны руки молодого гиперборейца, юноша, издав восторженный вопль, принялся вытаскивать шипы, скрепляющие деревянную колодку и через несколько мгновений сбросил ее с шеи. В это время Конан уже рассекал другую веревку, ею были прикручены друг к другу два каторжника, попутно он ткнул копьем тюремного сторожа который находился при них. Чернокожий кушит не стал дожидаться помощи Конана. Он накинул цепь от своих кандалов на горло аукциониста и дернул с такой силой, что тот повалился без чувств. Не теряя времени попусту, кушит сорвал с его пояса связку ключей и, ринувшись в толпу, растворился в ней. Даже танцовщица из Заморы не растерялась, а, спрятав под накидкой чей-то оброненный кинжал, спрыгнула с помоста и тоже куда-то исчезла.