Сурен Цормудян - Когда завидуют мертвым Страница 56

— Почему? Чем тут плохо?

— Так это. Метро рядом. А это, знаешь ли, та еще задница. И еще с двух сторон. Там, у площади, станция «Киевская», а там, за домами нашими, тоннель в метромост переходит. Свободный выход. Приятного мало. Хотя мы вроде живем, и ничего. Радиации вроде там уже мало. Но вот всякие твари, что там живут… Это если много народу тут поселится, то много сил и ресурсов уйдет на постройку обороны от метро. А мы здесь прячемся, и нормально. А так… Вон, на «Киевской» вход хоть и завалили, а один черт, твари оттуда умудряются выходить по ночам. Там крепость была у вояк. Ну, чего-то недоглядели или тупо задремали. Все. Привет. Шесть человек было в крепости. Шесть человек оттуда пропали. А кто мог сделать такое? — Дыбецкий усмехнулся и сам ответил на свой вопрос: — Ясное дело, морковки эти.

— Морлоки? — поправил Николай.

— Ну, я их морковками зову. Из-под земли ведь лезут. А вояки их тупо мразями зовут. Они сейчас на север переселились. В Белом доме обитают и вокруг. Там конфедерация.

— Мрази в Белом доме обитают? — Варяг уставился на милиционера.

— Да нет. Вояки. А мрази в метро живут. Только никто что-то их не видел. Нет, ну люди пропадают, да. И байки всякие травят, только поди разбери.

— А что, в метро никто не спускался? — спросил Вячеслав.

— А на хрена? Чего там делать? Нет, были, конечно, смельчаки. Были да сплыли. Это билет в один конец. Льготы для проезда больше не действуют. — Дыбецкий засмеялся. — Хотя говорят, что есть один такой. Он постоянно в метро спускается. Но говорят, что он и не человек вроде. Ну, это, типа, урбанистический миф. Понимаешь? Сказки про оборотня. Днем он как человек. А ночью в метро уходит. Да ерунда это. Кто-то придумал страшилку, вот и ходят слухи.

— А что за конфедерация в Белом доме? — поинтересовался Варяг, забивая ароматным табаком трубку с длинным костяным мундштуком.

Аминат убрала со стола грязную посуду и, сложив ее в ведро с водой и собрав остатки еды, понесла объедки в жилище собак.

— А, так там эти… военные, казаки и еще несколько малых группировок союз заключили. Красные там еще. Вместе держатся. Там они крепко обосновались. Контролируют территорию от Краснопресненской набережной до площади Восстания. Включая расстрельный стадион, конечно.

— Что за стадион? — Яхонтов прикурил от зажженной в печи щепки и бросил ее в огонь.

— Слушай, а ты табачком не богат? — Милиционер с завистью посмотрел на клуб дыма, выпорхнувший из трубки.

Искатель достал из кармана пластиковый пакет и высыпал половину на стол.

— Угощайся.

— Вот спасибо! Царский подарок! У нас туго с этим делом, а курить охота. — Дыбецкий оторвал кусок от газеты и принялся мастерить самокрутку. — Так ты что, про расстрельный стадион не знаешь? А помнишь, тут у нас война была в Москве в девяносто третьем году?

— Это когда парламент расстреляли?

— Вот-вот! Там стадион недалеко от Белого дома. Вот там тогда две ночи защитников парламента расстреливали всякие наемники. Да и чего греха таить, коллеги мои по линии МВД. Без суда и следствия. Там еще казачья застава была. Ее бэтээрами раскатали. Казаки стояли насмерть. А потом, когда ядрена случилась, они отомстили. Вот сколько лет прошло с тех событий, а нашлись те, кто словно ждал удобного часа для мести. Похватали всяких чиновников, согнали на тот стадион и в расход пустили. Правда, не думаю, что там кто-то в чем-то виноват был. Просто похватали кого попало — и в расход. Это ж мелкие клерки, которые небось никем были в девяносто третьем. Но злоба, знаешь, дело такое. А главные чинуши еще за неделю или за две в спецбункеры в метро подались.

— Я что-то не понял. Они за две недели до атаки в метро спрятались?

— Ну да.

— Погоди. — Яхонтов почесал бороду. — А с чего это они так?

— Как с чего? Чтоб уцелеть.

— Так все неожиданно случилось. Угрожаемого периода даже не было. Хлоп и все. Был мир, и нет. Им что, гадалка нагадала?

— Наивный ты, Варяг, — усмехнулся Дыбецкий. — Дефолт тоже неожиданностью был, только не для тех, кто его сотворил, чтобы обогатиться. Это мы с тобой, простые смертные, ни черта не знаем. А они там, наверху, все знали. Они в полной тайне все барахло свое ночами в метро, в спецбункеры, отправляли. Золотишко, семейки свои, даже собак своих породистых и любовниц сисястых. У кого-то скакуны арабские были, так он и их пристроить пытался. Слухи пошли после, когда всякие блатные и олигархи то же самое делать начали. Половина Рублевки туда переехала. Некоторые даже свои крутые тачки туда спрятать до лучших времен хотели. А простой народ ничего не понимал. А эти, элита, мать их, все знали. Рай для избранных делали. Только обманулись они. Удар пришелся именно по ним. В метро. Грешно так говорить, конечно, но я даже рад, что в метро. Эти свиньи в свою ловушку и попались. Потом простые люди все поняли и уже никого из метро старались не выпускать. Дескать, эти скоты нас бросить хотели, а теперь вот пусть в своих подземельях остаются навеки.

Ощущение дежавю сдавило виски. Николай вспомнил рассказ мародеров в гадовнике. То же самое примерно говорили и они о москвичах. Так же ненавидели. А москвичи ненавидели тех, кто прятался в метро от апокалипсиса. Какой-то замкнутый, порочный круг. И тихая, молчаливая девушка. Где Аминат? Она в другой комнате. Сейчас Варяг достанет свой меч и убьет хозяев, а ему, Николаю, потом придется убить девушку? И что потом? Уже сейчас Николай боится спать, потому что уверен в том, что ему снова приснится несчастная Рана. И теперь ему будет сниться и Аминат? Он поднялся со своего скрипящего стула.

— Туалет в той стороне. Шагов двадцать за дверью. В углу большая бадья, фанерой накрытая, — показал ему рукой одноглазый Борис.

— Да нет, я машину пойти проверить хочу, — мотнул головой Николай.

— Что с ней станется, — послышался угрюмый голос Алексеева. — Она закрыта. Ключ у нас. Никто его не откроет.

— Ну так это, он и спрятан. Никто издали да в темноте не увидит за мусоркой, — кивнул, соглашаясь, Дыбецкий.

— Да мало ли что? — Васнецов пожал плечами. — Всякое может случиться. На снегу следы от лунохода. Вдруг кто выйдет по ним.

— Ночью мало кто бродит по Москве. Все по норам сидят, — махнул рукой Борис.

— Наверное, оттого, что ночью бродят те, кого все остальные боятся? — мрачно пошутил Николай и сам почувствовал холод страха на спине от своих слов.

Жители подвала ничего на это не ответили.

— Значит, так, — заявил Варяг. — В шесть утра выдвигаемся. Сейчас отдыхать. Если ты, Коля, так хочешь к луноходу, то сейчас ты в дозоре. Меня разбудишь через два часа. Я тебя сменю. В кабине машины есть часы на приборной панели. По ним сориентируешься. Только находись либо в машине, либо тут, в подвале. Никуда не уходи и по улице не болтайся. Ясно?