Александр Бушков - Железные паруса Страница 59

– Иностранные агенты? – спросил Сварог грубо.

– Пока что не выявлено ни иностранных агентов, ни иностранного золота. Случалось, конечно, что подобные заварушки инспирировали иностранные державы, но в данном случае мы, ручаться можно, имеем дело с классической мужицкой замятней, бессмысленной и беспощадной. – Он коротко, зло выдохнул. – Позавчера они перехватили на дороге королевского секретаря Бартама с семейством, ехавшего согласно вашему указу сменить губернатора Партука на его посту. Вот донесение, один из кучеров был нашим человеком и остался жив…

Сварог прекрасно помнил Бартама – забавно шепелявившего толстяка, по отзывам надежных людей толкового администратора. Он бегло просмотрел бумагу – как погиб Бартам, как погибла его жена, как насиловали толпой двух дочек-подростков, пока не умерли, как топили в речке сына… Поднял голову и спросил, не узнавая своего голоса:

– Войска?

Брейсингем выдвинулся из-за его левого плеча со своим циркулем.

– Шестнадцатый пехотный легион, единственная регулярная часть в тех местах, разбит и отступил, часть личного состава перешла к мятежникам. Вот здесь, здесь и здесь мы в самом скором времени можем сосредоточить до восьми полков, в том числе два гвардейских. Обычно гвардейцы отправляются на усмирение крайне неохотно, считая это ниже своего достоинства, и на сей раз, как это ни кощунственно звучит, нам повезло – в Редиаре мужики захватили врасплох и вырезали алу Зеленых Драгун, так что гвардейцы готовы мстить… Из Алегани на речных пароходах перебрасываются с полдюжины ракетных батарей – как показывает опыт, мужичье панически боится ракетного обстрела и моментально расстраивает ряды… Срочно стягивают из шести прилегающих провинций отряды Вольных Топоров – на этих вполне можно полагаться, у них с мужичьем свои счеты еще со времен Вурдалачьей ночи… Ваше величество, действовать нужно немедленно и с подобающей беспощадностью, пока эта зараза не расползлась. Если не остановить их здесь и здесь, если не разбить наголову основные силы – они могут выйти к Ильвиру и Шалху. В Ильвире – крупнейшие к полудню от Каталаунского хребта судоверфи, Шалх – это одна из крупнейших на континенте ярмарок. Амбары, пристани, гигантские запасы разнообразнейших товаров. Трудно будет даже приблизительно оценить ущерб, если… Молниеносные действия и беспощадная жестокость, ваше величество! Иначе мы рискуем потерять слишком много…

Интагар поклонился:

– Ваше величество, разрешите представить вам генерала Бужота. Старый служака, что важно сейчас, имеет некоторый опыт в усмирениях городской мастеровщины и бунтующего мужичья… Горячо вас заверяю, что лучшего человека не найти!

– Подойдите, – мрачно сказал Сварог.

Генерал чуть ли не парадным шагом приблизился к столу, вытянулся, сжимая левой рукой эфес меча. У него было неприятное длинное лицо с маленькими глазками мелкого сутяги и бледный жесткий рот. Сварог подумал, что для старого служаки у генерала что-то маловато наград на груди: всего-то один орден, «Алое пламя», и пять медалей – два «Серебряных топора», три «Стрелы». Именно этот орден и именно эти медали чаще всего давались не за успехи в сражениях, а за выслугу лет, в торжественные дни, к праздникам, когда, в точности, как в покинутом Советском Союзе, награждают длиннейшими списками кого попало, всех, кто сумел подсуетиться.

К тому же, судя по золотому шитью, генерал был не гвардейский, а из «безымянных полков». Насквозь неприятный тип, классическая тыловая крыса – но именно этот, по роже видно, будет выслуживаться, из кожи вон выпрыгивая…

Он же там все кровью зальет, как-то отстраненно подумал Сварог, полыхать все будет от горизонта до горизонта, и поля покроются неубранными трупами, а палачи заморятся от ударной работы. Вот именно. Этот растопчет мятеж, не ведая ни колебаний, ни жалости. Этот самый…

Сварог задумчиво спросил, глядя куда-то в пространство:

– Интересно, а можно им что-то объяснить? Хотя бы попытаться? Что нет никакого указа…

Герцог Брейсингем твердо сказал:

– Ваше величество, весь прошлый опыт убеждает: если даже вы самолично перед ними появитесь и попытаетесь что-то втолковать, они и вас объявят фальшивым королем, подосланным дворянами и «дурными советчиками». И, пожалуй, растерзают в клочки еще до того, как вы дойдете в ваших убеждениях до середины…

Интагар добавил:

– Большинству из них уже неинтересно, как там обстояло с тем пресловутым указом, и был ли он вообще. Мятеж – явление столь же бессмысленное, как лесной пожар…

Сварог подпер ладонями лоб, уставясь в стол. Об этом никто не мог знать, но в его душе наличествовало мучительное раздвоение. Как человек, воспитанный советской школой, пионерией, комсомолом, замполитами и лекторами, он с детства привык относиться к крестьянским восстаниям как к чему-то святому, достойному исключительно трепетного уважения. Восставшие крестьяне, где бы ни происходило дело, всегда были прогрессивными героями, борцами с отжившими и реакционными. Соответственно, те, кто их восстания подавлял, даже полководец Суворов, считались обреченными историей тиранами.

Он уже принял решения, но невероятно трудно было переломить что-то в себе, вырвать безвозвратно кусок собственной жизни, школьного детства, прошлые жизненные ценности, преподанные временем, страной, учителями и пионервожатыми…

Ему было больно, но он не колебался. Потому что на другой чаше весов был Ильвир с его верфями, и Шалх с его ярмаркой, и десятки маленьких городков, пока что не захлестнутых утративших все человеческое ордой. И девочки-подростки, замученные толпой. И дети, утопленные, убитые дубинами, брошенные в огонь только за то, что они были дворянскими детьми. И мирные обыватели выгоревших дотла городков, так и не понявшие, за что их растерзали…

Он поднял голову и сказал твердо:

– Примите байзу, генерал. Обойдемся без бумагомарания – есть благородные свидетели… Я вам передаю все полномочия на тех землях и повелеваю покончить с мятежом так быстро, насколько это возможно. Отныне вы ничем не стеснены, такова моя воля. Брейсингем! Направьте туда речную флотилию и три эскадрильи самолетов, я сейчас напишу приказ. Мятежников прижать к Ителу и уничтожить. Интагар, главарей по возможности взять живыми – пригодятся…

Когда все вышли и он остался один, Сварог непроизвольным, яростным жестом смел со стола столько бумаг, сколько захватила рука. И долго сидел сгорбившись, совершенно неподвижно. Перед глазами у него вставали то странички из учебников, то голова Бартама, насаженная на изгородь… Бедняга, он откровенно радовался, что едет именно в те места – у жены было что-то с легкими, а воздух в провинции Партук всегда считался лекарями полезным для астматиков.