Владимир Корн - Опасные небеса Страница 60

– Сами-то л’хассы как? – поинтересовался я у Аднера.

Берни к своим обязанностям относился ревностно. Особенно после того, как в трюме у нас поселилась спасенная команда с «Мантельского удальца». Адеберт с ухмылкой рассказывал, что тот за прошедшую ночь дважды туда наведывался.

– Что он желает обнаружить? Что мои парни на тягах приводов штаны сушат? Запугал твой ученый-изобретатель так, что они лишний раз боятся к люку подходить, чтобы глотнуть свежего воздуха.

«Вот и еще одна причина приземлиться на Дюгоне: пусть они ноги разомнут, а то сидят в трюме, как селедка в бочке».

– С л’хассами? – переспросил Аднер. – С ними все нормально. В той самой степени, которая может быть после такого долгого полета над самой землей. – Сколько нам еще до Дюгоня, господин Сорингер? – в свою очередь поинтересовался он.

– Как только прилетим, так сразу на нем и окажемся, – уклончиво ответил я, загадывать наперед – гиблое дело. С этого всегда неприятности и начинаются. – Но постараемся как можно быстрее.

Прищурив глаза и расслабляя зрение, я всмотрелся в небо по курсу.

«Ага, он все-таки образовался в полной мере, – удовлетворенно подумал я. – И теперь им можно воспользоваться».

Я наблюдал за потоком давно, но он все не решался задуть в полную силу: то набирал мощь, то вновь почти исчезал. Чтобы попасть в него, необходимо было подняться выше, а затем пройти между двумя торчащими из воды скалами.

Чем ближе мы приближались к скалам, поднимавшимся из моря как два пальца, тем страннее они нам казались.

– Такое впечатление, что даже птицы на них не садятся, – в задумчивости Брендос поскреб подбородок, напротив обыкновения заросший щетиной, которой было уже больше недели.

«Зарок что ли он себе такой дал: не бриться на удачу до самого возвращения в Банглу? – подумал я. – Но как будто бы раньше я за ним не наблюдал особой суеверности».

– И точно, какие-то они странные, эти скалы, – согласился с мнением навигатора «Небесного странника» Адеберт Кеннет. – Причудлива фантазия Создателя. Обратили внимание, что их вершины очертаниями похожи на человеческие головы?

– Верно подмечено, Адеберт, – кивнул навигатор Брендос. – У левой от нас скалы голова определенно мужская, в отличие от правой, женской.

– Адеберт, вы давно уже на Островах. И непременно должны знать какую-нибудь легенду, связанную с этими скалами. Например, что-нибудь о несчастной любви двух одиноких сердец, которым волей судьбы или самого Создателя не суждено быть вместе.

Некоторой язвительности я даже скрыть не пытался: взрослые мужчины, хлебнувшие так много, что другим и на десяток жизней хватит – и тут на тебе, и вид, и голос у них такой, что только слезу пустить им и остается. Один любовными романами зачитывается, другой ради той самой любви плюнул на положение в обществе. До сих пор в голове не укладывается: насколько мне известно, Рианель Брендос спал и видел себя в окружении герцога.

Хотя согласен: при некотором полете фантазии вершины этих скал можно принять за человеческие головы. Но они мне больше напоминают театр пальцев, когда на каждый из них надевают игрушечную человечью или звериную голову, и устраивают целое представление. Такие театры никогда не бывают драматическими, скорее скоморошьими.

– Нет, капитан Сорингер, ничего подобного не слышал, – ответил мне Кеннет. – Правда, и бывать в этих местах мне раньше не приходилось.

– Подлетим, рассмотрим их вблизи, – и вполголоса, пользуясь тем, что Брендос увлекся трубой, наведя ее на скалы, для одного Кеннета добавил: – Берт, отличный сюжет для любовного лирического произведения: что-нибудь про юную девицу и опытного небесного капитана, которым не судьба быть вместе, не находите? У вас отменно должно получиться.

Кеннет немного отошел, и уж пусть он перекинет свое внимание на меня, чем время от времени, вспоминая, на миг каменеет, совсем как эти, извините, бошки, на вершинах скал.

– Мне пришла в голову другая мысль, Сорингер: сочинить торжественную оду, – не остался в долгу он. – О некоем отважном капитане, не побоявшемся отправиться в края, где гибель его была почти неминуема, чтобы спасти несчастных потерпевших кораблекрушение людей.

– Заметьте, пустился он, соблазнившись весьма нескромным вознаграждением.

Я хотел добавить что-то еще, когда послышался голос Брендоса:

– Судя по выражению лица этой девицы, любить она вряд ли способна: столько на нем злобы. Да и у него обожания незаметно. Взгляните сами, – и он протянул трубу мне.

И в тот самый миг, когда я за нее ухватился, а Брендос взялся за ремешок, чтобы снять его с шеи (а с некоторых пор мы всегда передавали ее друг другу только таким образом), палуба внезапно ушла из-под ног, а сам корабль развернулся почти на месте.

Звонко хлопнул парус, в его центре образовалась дыра, и он затрепетал лоскутьями. Но самое страшное заключалось в другом: корабль, накренившись и вращаясь вокруг своей оси, начал падать. Из открытого люка трюма раздался испуганный рев нескольких десятков мужских глоток. Из камбуза, вторя ему, послышался вопль помощника Амбруаза – кока из спасенной команды «Мантельского удальца». Наверняка его либо швырнуло на раскаленную плиту, либо ошпарило.

«Главное – дать ход! – метнулся я к рычагам управления приводом Аднера. – Главное – дать ход».

Ведь если мы рухнем с такой высоты на воду, последствия падения переживут единицы. Но в движении небольшие шансы у нас есть: днища у летучих кораблей абсолютно плоские, и потому с ним может произойти то, что происходит с плоскими камешками, когда им запускают «блинчики». Камни скользят по водной глади, пока их скорость не угаснет совсем и они не утонут. «Небесный странник» тоже непременно утонет: еще никому и никогда не удавалось создать летающий корабль, чтобы он одновременно был и морским. Но, может быть, если успеть дать ход, он не утонет сразу, удар получится не таким страшным, и у людей будет больше шансов спастись – конечно, в том случае, если корабль не перевернется.

Остров Дюгонь был близок, и на его берегу я видел несколько лодок, а рядом с ними людей. Так что помощь непременно будет, главное – дожить до нее. Уцепившись за нактоуз, где стрелка компаса крутилась так, что ее не было видно, я от души приложился ногой к рычагу. Больше ничего сделать не удастся, и все остальное в руках самого Создателя. Видимо, Аднер так не считал: он с невероятной быстротой исчез в трюме, что было нелегко – из него толпой, мешая друг другу, лезли люди из команды капитана Кеннета, как будто такой шаг давал им хоть что-то.

Не знаю, что там успел сделать наш Берни, но уже перед самой водой, когда я во все горло крикнул: «Ложись!» – ненадолго, на какие-то считаные мгновения, корабль прекратил свой полет вниз. «Мы движемся», – успел отметить я, крепко прижимаясь спиной и затылком к доскам настила, после чего последовал удар.