Александр Арбеков - Девушка, которая, якобы, не умела любить Страница 61

— В связи с тем, что капитан одной огромной и мощной атомной субмарины под названием «Князь Юрий Долгорукий» сойдёт с ума, — скорбно сказал неизвестный мне пока собеседник. — Его, — красавчика, умницу, изменника и крайнего подлеца, бросит молодая, беременная не от него и безумно любимая им жена. Да, она и ребёнка, ранее родившегося, заберёт с собой. Мальчика, которого очень сильно любит капитан!

— Так, стоп, стоп! — напрягся и крайне обеспокоился я. — Но запуск ракеты не зависит от одного человека!? Есть какие-то коды, пароли, дублирующие системы. Есть второй человек, который должен одновременно с первым вставить куда-то какой-то ключ и нажать кнопку! Кажется так?! Нужна команда с Центра!

— Дело в том, что второй человек тоже сойдёт с ума.

— Что!?

— Любимая женщина капитана была любовницей его первого заместителя. Уйдя от капитана, дама, увы, не уйдёт к заместителю. Она направится ко второму своему любовнику, самому единственному, безумно и страстно обожаемому мужчине на свете.

— Бред какой-то! Что вы несёте!? Бред, бред, бред!!!

— Вы повторяетесь!

— Что вы такое говорите!? И кто вы, вообще-то, такой?! И что за страшный бред, всё-таки, несёте?! — ужаснулся я.

— Совершенно с вами согласен. Вроде бы, полный бред. Но, увы… В каждом бреде есть доля разума и истины.

— И всё-таки? Кто вы такой?

— «И для льва выдаются несчастливые дни, когда всё идёт шыворот-навыворот, и на каждом шагу подстерегают царя зверей всевозможные злоключения», — мрачно произнёс мой собеседник.

— Как хорошо, однако, сказано! — восхитился я, несмотря на крайнюю обеспокоенность и нервозность обстановки.

— Это не моё! Был такой человек… Леонардо да Винчи. Существовал такой гений когда-то. Я, кстати, был с ним знаком.

— Вот как? Интересно, интересно… И каким он был? Ну-ка, поведайте! — живо и крайне скептически поинтересовался я, с каким-то тайным удовлетворением прикоснувшись к мечу и пистолету.

— Да, никаким, — вздохнул незнакомец. — Замкнут, молчалив, мрачен, погружён в себя. Всё время думал о чём-то. Писал, изобретал, рисовал, чертил, фантазировал. Иногда бывал весел. После двух или трёх бутылок вина… Нам, русским бы, так! Ох, уж эти итальяшки! Конечно, он был гением и очень сильно опередил своё время. Но, человек, как человек, — со своими странностями, заскоками и многими слабостями.

— И в чём была его главная слабость? Надеюсь, он не уходил в долгие и безумные запои от пяти ящиков вина?

— Да что Вы!

— И, всё-таки?

— Ну, единственное, что меня очень сильно смущало, — это его сексуальная ориентация. Но, бывает…

— Да нет! Ненавижу педерастов!

— Следует всех понимать и чаще прощать.

— Хорошо. Очень хорошо! Я всех готов простить. Даже Петра Ильича Чайковского, — раздражённо буркнул я.

— Ну, и, слава Богу.

— Так, по поводу Леонардо мне всё предельно ясно и понятно. А кто вы такой, сударь?

— Я?

— Да, вы? Именно вы!?

— А вы можете честно и прямо ответить на этот вопрос, заданный самому себе? — усмехнулся невидимый собеседник.

— Как ни странно и неожиданно, но могу! — усмехнулся я.

— И кем же являетесь Вы?

— Я — никто!

— Как так?

— Ну, если ни вы, ни представители и эксперты Внутренних и Внешних Миров не могут окончательно определить и бдительно распознать, кем я являюсь, то я — «Человек Никто!», — устало расхохотался я. — И прибыл я неожиданно из ниоткуда и неизвестно зачем!

— Браво!

— Аплодисменты в студию!

— Вы знаете, один гигант мысли как-то сказал: «Осёл готов сносить все тяготы, невзгоды и огорчения. А упрямым его величает всяк, кому самому не достаёт выдержки и достаточного терпения».

— Это вы к чему? И кто же произнёс эту великую фразу?

— Конечно, не я. Это сказал всё тот же великий Леонардо.

— Банальная истина, но, Да Винчи был гением. Признаю этот факт.

— Возможно.

— Как это, — возможно!?

— Хорошо. Леонардо да Винчи был гением! Всё, Вы удовлетворены?

— Почти… И, всё-таки, вы кто? — я решительно включил свет.

Передо мною, слава Богу, сидел человек. Совершенно обычный. Одет в довольно приличный костюм. Благообразен. Чуть седоват. На голове несколько старомодная шляпа. На вид этому индивидууму было лет сорок-сорок пять.

— И так… — усмехнулся я. — Как вас зовут?

— Если это так важно, то зовите меня… Антикв.

— Боже мой, вы что, все одновременно в дружной компании помешались на латыни!? — рассмеялся я. — Антикв. «Древний». Ну, да. Если вы, якобы, были знакомы с Леонардо Да Винчи… То конечно!

— Был знаком.

— А вы не сумасшедший?

— Почему это я «якобы» был знаком с Леонардо!? — возмутился пришелец. — Сколько было выпито, пропито и спето!

— Даже так?

— Да. Уверяю вас.

— Как-то странно это слышать в отношении великого Леонардо.

— А вы знаете, что Александр Сергеевич Пушкин был страстным картёжником и в счёт проигрышей откупался главами из «Евгения Онегина»? А кроме этого он трахал всех женщин подряд, а потом издевался над ними в письмах к друзьям и в порнографических стихотворениях?

— К чему вы это?! — возмутился и ужаснулся я. — Что за неконтролируемые потоки сознания!? И это о «нашем всём?!». Об Александре Сергеевиче?!».

— К тому! И они вполне контролируемы. Грехи и пороки есть у всех! — пробурчал незнакомец.

— Хорошо… Бог с ними, с Леонардо и даже с Пушкиным, — усмехнулся я. — Всё-таки, а кто вы такой?

— Я — Великий Господин Третьего Мира! — горестно вздохнул Антикв.

— Так, понятно… Вернее, как всегда, ничего не понятно.

— Нам подчас бывает абсолютно непонятно то, что должно быть, вроде бы, вполне понятно, — скорбно и тяжело снова вздохнул мой ночной и абсолютно нежданный гость.

— Снова Леонардо?

— Да нет. Я это гениальное изречение лично родил вот сейчас.

— Что вы от меня хотите, Великий Господин Третьего Мира? Как мне всё надоело! Почему я нахожусь в центре всеобщего внимания? О, как мне нужен покой! Когда же он, наконец, наступит?! Жажду покоя! Ничего не пойму, хоть убейте! Как я хочу покоя!

— Ну, по слухам, вас убить невозможно.

— Вот как? А вы пробовали?

— Да.

— Так это ваши отморозки ворвались в мою тихую обитель совсем недавно?! — возмутился я.

— Да, увы, это были лучшие бойцы. Они Вас проверяли и испытывали. А обитель Ваша отнюдь не была тихой, — ехидно усмехнулся Антикв. — Вы так бурно и долго имели Риту, извините, в различные отверстия, что все Миры возбудились! О-го-го! Ах, ах!

— Заткнитесь!

— Хорошо, хорошо… Простите за бестактность.