Эпидемия - Евгений Юрьевич Лукин Страница 67

— За кого еще?! — с вызовом продолжал сосед по подъезду. — Вот примут закон. И где тогда правды искать?

— Можно подумать, вы ее сейчас где-нибудь найдете! — буркнул Егор.

— Пожалуй, что и не найду, — подумав, согласился тот. — А какой, простите, срок вам дали на то, чтобы… м-м…

— Испытать законопроект? Месяц…

— Я вот к чему. Вас ведь пока еще гоняют забавы ради — за то, что депутат… за то, что никто за вас не вступится… Так, хиханьки-хаханьки… А ну как сообразят, вроде меня, что дело-то куда серьезнее? Каждый ведь окажется в вашей шкуре, если примут… Что тогда?

— Не сообразили же до сих пор!

— Сообразят. А не сообразят — я подскажу. И не надо так на меня смотреть! Если вы, Егор Петрович, сами не ведаете, что творите… в какую вы нас всех яму тащите… Пеняйте на себя!

Вдалеке, возле свежепобеленной ротонды, обозначились двое небрежно одетых мужчин и озабоченно принялись озираться.

— По-моему, по вашу душу, — холодно произнес собаковладелец.

Егор Ненахов вскочил — и кинулся прочь.

* * *

Оказавшись в своей однокомнатке, он заперся на оба замка, кое-как унял сердцебиение, потом побрел на кухню, где принял стопочку отдающего торфом виски. Подсел к столу и пригорюнился, в полной мере ощутив горькое свое сиротство.

И пожаловаться некому. Один-одинешенек. Хотя, может, оно и к лучшему: будь у него семья — глядишь, и семье досталось бы. Не зря же Дементий Сидорович выбрал именно его — бездетного, разведенного. Неужто предвидел, что противники иного законопроекта ни перед чем не остановятся, даже перед похищением родных и близких? А потом скажут: сам спровоцировал…

Ну и кто ты теперь такой, Егор Ненахов? Депутат не депутат, гражданин не гражданин… Вспомнилось вдруг, что человек, по словам Платона, это двуногое существо без перьев… Да-да, а хулиганствующий Диоген ощипал петуха и принес Платону: вот тебе, дескать, человек. Тот понял свой промах, уточнил формулировку: двуногое без перьев с плоскими ногтями…

И хоть бы одна сволочь поинтересовалась: а каково было тому петуху, ощипанному заживо ради торжества истины!

* * *

Пространство между колоннами и стеной по науке называется перидром. Прошмыгнув тайком в это самое пространство (что было, заметим в скобках, далеко не просто сделать, поскольку на облицованных мрамором ступенях отирались какие-то разгневанные тетки с плакатиками и флагами), Егор Петрович почувствовал себя в относительной безопасности. Перевел дух, принял более или менее достойный вид и лишь тогда счел возможным проникнуть в здание Думы. Весьма своевременный поступок — внизу уже раздался телефонный щебет, свидетельствовавший о том, что возможная жертва — в двадцати шагах.

Дежурный в аквариуме при входе узнал испытуемого и, скроив сочувственную мину, приветствовал по имени-отчеству. С таким же примерно выражением здоровались с Егором Петровичем и все встреченные им на лестнице и в коридорах. Кое-кто при виде свежего синяка под левым глазом горестно поцокал языком.

Слава богу, Дементий Сидорович был на месте.

Узрев вошедшего, чуть отшатнулся, сделал страшные глаза.

— Ты?.. — не поверил он и задохнулся от возмущения. — Тебе как было сказано? Пока не сдашь отчет, ни ногой сюда… Ни ногой! Только в самом безвыходном…

— Безвыходное, Дементий Сидорович… — обессиленно выдохнул Егор. — Не могу я больше… Что хотите делайте, не могу!

Дементий Сидорович вгляделся в его отчаянное лицо и понял, что ситуация-то, кажись, и впрямь серьезная.

— Садись, — угрюмо повелел он.

Егор Ненахов сел, уронил плечи.

— Жидóк на расплату… — гневно пробурлил глава инициативной депутатской группы. Выражение, конечно, рискованное в смысле политкорректности, однако в данном случае слово «жидóк» представляло собой краткую форму от прилагательного «жидкий». Кстати сказать, сам-то Дементий Сидорович был родом из станицы Нижне-Погромная и любил щегольнуть при случае образчиком родной речи. — Как денежку получать — так мое почтение, а как отработать — так сразу и «не могу»…

— Дементий Сидорович! — возрыдал Егор. — Мне вчера нос отвернуть грозились!

Тот на секунду задумался.

— Ну а что нос?.. — возразил он чуть погодя. — Подумаешь, нос!..

— По самые причиндалы!

— М-да?.. — почему-то приходя в хорошее настроение, переспросил Дементий Сидорович. — По самые, говоришь…

И снова стал серьезен.

— Ни хрена ты, я гляжу, Егор, не понял. Думаешь, прикольчики опять депутатские? Закон о невыпускании котов на крышу? О некурении на балконах?.. Надо же страсть какая — нос ему отвернуть грозились… — посопел, помолчал. — Ну-ка покажь фингал…

Егор Ненахов покорно приподнялся и подставил левую щеку.

— У врача был?

— Был. Вчера…

— Зарегистрировал?

— Зарегистрировал.

— Ну и чего тебе еще надо? Компенсацию выплатим…

— Дементий Сидорыч… — отважившись, проскулил испытуемый. — А может, ну его… этот закон? Кто его предложил вообще? Какая-то группа избирателей…

— Какая-то?! — не поверил своим ушам Дементий Сидорович.

— Ну а что? — агонизировал Егор, убиваемый изумленным взглядом начальства. — Медсестра… пенсионер…

— Так ты что же, считаешь, они сами по себе в Думу с письмом обратились? Медсестра… пенсионер… Да за этой медсестрой, за этим пенсионером… такие люди стоят, что мама не горюй! И им этот закон позарез нужен! Понимаешь ты? Позарез…

— Зачем? — пискнул Егор.

— Затем! — громыхнул в четверть голоса грозный Дементий Сидорович. — Затем, что без него все вразнос идет! Сколько предпринимателей из бизнеса изъято, а? И каких! Самых креативных, самых амбициозных…

— Как изъято?.. — пролепетал Егор.

— Принудительно! За решетку! На три года изъято, на пять… А ты прикинь, что это такое в бизнесе — пять лет! Хотя бы даже и три… Ладно, бог с ними, с изъятыми! Неизъятые по краешку ходят, можешь ты это понять?! Потерпи, Егор! Потерпи… Есть такое слово — надо. Вот сейчас — надо…

Испытуемый нахохлился, стиснул зубы.

— Не могу, Дементий Сидорович… — выдавил он наконец. — Сил моих больше нет…

— А у них, значит, есть? У тех, которые сейчас на киче парятся!.. Только о себе, только о себе… — Глава инициативной депутатской группы, клокоча, выхватил сотовый телефон, неистово ткнул в нужный номер. — Аполлинарий Трофимович?.. — Голос шефа исполнился почтения. — Затрудненьице у нас… Да вот испытуемый наш смалодушествовал… Сил моих, говорит, больше нет… Достиг предела прочности… Попрочнее? Да боюсь, нет у нас никого попрочнее… Словом, просьба у меня: вы уж как-нибудь ему там со своей стороны посодействуйте… помогите… Работник-то старательный…

* * *

В перидром между стеной и колоннами Егор Петрович вышел совершенно в ином состоянии, нежели входил. Посодействуют… Помогут… Кто? Наверное, те, во имя кого подписывали обращение в Думу пенсионер, медсестра… прочая шушера… вся эта группа избирателей… А за