Учись или умри до конца - Сора Наумова Страница 69

– А давай ты просто будешь меня слушаться?

Пока я хлопала ресницами, выбирая из множества вероятных ответов самый приличный, Амилота дошел до общежития и начал спуск в подвал. Разумеется, я не собиралась отставать. Заодно и узнала, что у куратора был универсальный ключ к студенческим комнатам, что мне очень и очень не понравилось. Уложив Рэнди на кровать, Амилота развернулся, чтобы уйти, но я храбро преградила ему путь.

– Что?

– Не что, а почему, – поправила я. – Ты же понимаешь, что случилось? Если бы не понимал, не вел бы себя, как… как бесчувственное бревно.

Так себе вышло сравнение, но Амилота, к моему удивлению, не зацепился за это, а спокойно ответил:

– Я могу только предполагать, но лучше тебе спросить его самого.

Рэнди пошевелился и издал такой прочувствованный жалобный стон, что его можно было перепутать с агонией.

– Рэнди! – я подскочила к койке и опустилась рядом на колени. – Слышишь меня?

– Д… да.

– Ты меня здорово напугал, знаешь ли.

– Я не спе… – он замолчал, и его взгляд остекленел. Я растерялась, а Амилота ловко дернул меня за руку, чтобы Рэнди мог свободно свеситься с кровати, мучительно хрипя и булькая. Но, похоже, завтрак в нем уже закончился. К счастью.

– Что тебе сказал доктор?

Лицо Рэнди стало зеленым, но более или менее он пришел в норму, потому что смог ответить:

– Я ел их. Рита… Я. Их. Ел.

В критические моменты я соображала быстро, но это явно был не тот случай. Мне понадобилось секунд десять на осознание.

И тазик бы тоже не помешал…

– О чем я и говорил, – разбавил повисшую паузу Лайз. – Мехтеб пожалела своего студента и не стала говорить правду. Куратор не должен быть таким мягким, хотя ее можно понять – пожирающих плоть у нас давно не было.

Пожирающие плоть…

Конечно, это не стало для меня новостью, более того, я даже участвовала в той эпичной вылазке на кладбище за «консервами». Мы с Рэнди переглянулись, и в его глазах я увидела отблески тех же мыслей. Бутерброды с завтрака подкатили к горлу.

– И Кирра, – он сглотнул, – тоже сейчас там.

На академическом кладбище, по которому мы скакали ретивыми газелями в погоне за магическими возмущениями.

– Она не там.

Голос у меня охрип, я зло тряхнула головой и продолжила громче:

– Ее там нет. И где бы она сейчас ни была, уверена, она ни о чем не жалеет. И нам тоже больше не надо.

Я вспомнила круглолицую девчонку из своего сна и заставила себя улыбнуться.

– Я точно знаю. Верь мне.

Я ощущала спиной молчаливое одобрение Амилоты, вот уж не знаю, как, но от этого мне становилось легче. У Рэнди задрожали губы, но он тоже выдавил из себя улыбку.

– Ну, раз ты так говоришь. Я…

– Ты перестанешь себя мучить, – перебила я. – Не ты придумывал правила игры.

Я взяла его за руку, кожа у него была сухой, теплой и шершавой – как у живого. Собственно, я стала часто забывать, что мое настоящее тело лежит где-то в деревянном ящике, оплаканное и усыпанное искусственными цветами. Я сжала пальцы, и Рэнди ответил тем же.

– Отдыхай, а мы уйдем.

Я поднялась и кивнула Амилоте. Скорее всего, Рэнди нужно было подумать обо всем одному, не каждый день узнаешь, что раскапывал тела бывших студентов и тайно ими ужинал.

В коридоре из меня будто выкачали воздух, плечо опустились, и я горестно вздохнула. Лайз покосился на меня с интересом.

– Что? Тоже нужно опорожнить желудок?

Я проигнорировала выпад и двинулась вверх по лестнице. Покинув мрачный подвал, сразу почувствовала себя лучше, но кое-что еще требовало объяснений.

– Ты знал, что на том кладбище захоронены… студенты?

– Знал. И если хочешь спросить, почему не сказал, то лучше не надо.

– Я понимаю.

Амилота уставился на меня с совершенно новым выражением на лице.

– Проверка и все такое. Что? Правда думал, я стану осыпать тебя проклятиями?

– А разве нет?

Я остановилась у широкого высокого окна, за которым вовсю лил дождь.

– Если честно, и такое тоже было.

Амилота кивнул и встал рядом.

– Подобное перерождение это стресс для души. Иногда слишком сильный. К сожалению, невозможно сразу предугадать, как она отреагирует на все, поэтому Миллхаус установил испытательный срок, в течение которого новичков подвергают испытаниям и оценивают, с каким настроем они их проходят, как относятся к происходящему, к другим студентам, способны ли приобретать новые знания взамен памяти о прежней жизни. Это важно, уметь забывать.

В его голосе под конец тирады мне почудилась тоска. И так захотелось коснуться смуглой ладони, пробежаться пальцами выше, потревожить покой плетеных браслетов на запястье, ощутить щекотку жестких волосков. Я услышала сердитый свист над ухом и мысленно согласилась со змейками – надо быть тверже.

– Но я все помню, – сказала я. – Ребята забыли многое из той жизни, а я нет.

Амилота нахмурился, будто понял, что чересчур разоткровенничался со мной.

– С этими вопросами лучше к Зусману. И вообще, тебе пора на следующее занятие.

Кажется, тема была интересной, раз уж Амилота так шустро от меня сбежал, но в одном он был прав – перерыв вот-вот закончится. Я снова посмотрела в окно и обнаружила, что дождь перестал, и теперь с неба сыпались мелкие сухие снежинки. Погода, конечно, штука переменчивая, но не настолько же! Я так засмотрелась на быстро покрывающуюся белым ковром землю, что вздрогнула, когда в блеклом отражении в стекле мне на миг привиделся один силуэт. Я обернулась, но, разумеется, никого не увидела.

– Рита, ты сходишь с ума, – сказала я себе, и звучание собственного голоса прогнало испуг.

Я снова повернулась к окну и увидела, как в конце аллеи прыгает с одного не заснеженного участка на другой Морис – даже отсюда я почти слышала, как он ругается – и достала из сумки листок с расписанием. Следующей парой шла история.

Звучало так обычно, что даже подозрительно. Я прищурилась, но ничего нового на листке ожидаемо не появилось. Ну ладно, сходим, послушаем, тем более что лектором будет сам Миллхаус Дрей.

Глава 24

Начало мне уже не понравилось. На двери аудитории кто-то пришпилил записку «Лекция будет проведена на первом лётном полигоне». Мы с Морисом переглянулись, я сдернула бумажку, повертела в руках и, не найдя никаких подписей, вроде «от ректората» или «с любовью, Миллхаус», задумалась, не дело ли это рук паучихи. Я неслабо так ее спровоцировала, оставшись с Амилотой тет-а-тет, но с другой стороны, оставлять такое послание