Валерий Большаков - Марс наш! Страница 7

Отстегнувшись, он выплыл из-за пульта.

– Ты куда? – встрепенулся Ашот.

– За хвостом.

В коридорном отсеке Николай столкнулся с Серегой Зайченко, гляциологом.

– Нам повезло, – сдавленно выговорил он, будто оправдываясь, – мы в скафандрах были, все четверо. Примеряли…

Воронин молча хлопнул гляциолога по плечу и пошагал дальше.

– Помочь чем? – донесся голос Зайченко.

– Поступаешь в распоряжение Ашота! Тут ремонту – до фига и больше.

– Все понятно…

Цокая магнитными подковками по исчерканной полосе на условном полу, Николай прошествовал к стыковочному узлу – с той стороны внешнего люка находился СПК – средство передвижения космонавта, простейший каркас-платформа.

Бочком зайдя в кубическую камеру кессона, Воронин закрыл люк внутренний, отворил люк внешний.

«Осторожно, вакуум!» – беззвучно рявкнула световая надпись, полыхающая на уровне глаз.

В широком круглом проеме стыло пространство.

Конца и дна не имеющая темнота, обрызганная звездами, колкими и немигающими.

Перехватываясь, Воронин втиснул себя в СПК.

Перед сиденьем торчал пульт, за спинкой пузырились шаробаллоны с топливом, высовывались чашки и рюмки дюз, а под рамой спереди были сложены мощные манипуляторы.

– На позиции? – осведомился Подолян.

– На позиции, и готов. Расстыковку давай.

– Чичас… Расстыковка!

С громким щелчком, донесшимся через каркас, СПК медленно отошел от корабля.

– Расстыковка завершена.

– Герметичность в порядке. Давление в кессоне сто процентов.

– Что толку? На корабле – пустота торричеллиева…

– Ну, да, вообще-то…

Солнце отсюда выглядело заметно меньшим, нежели видимое с Земли, но все равно смотрелось внушительно.

Ни «Голубой», ни «Красной планеты» в сиянии светила видно не было.

И звезды, звезды со всех сторон…

Яркие или потусклее. Россыпями.

«Вот тебе и неведомое, – думал Воронин, – и неизведанное!»

Кушайте полной ложкой…

Николай потряс головой.

Внутри – поганая болтушка из ярости, страха, унижения.

В таком состоянии на врага бросаться впору, а он…

А куда деваться?

Улетит корма, и все.

Двигатель – йок, и матери в деревню «похоронку» пришлют.

Не выдюжит старая…

Оглядываясь на «Энтерпрайз», командир завел своего «конька-горбунка».

Бледные конусы газа ударили из дюз, и космоскаф, как прозвали СПК досужие журналисты, двинулся вдоль корпуса.

Вот она, пробоина…

Двое пролезут.

Титановая оболочка разошлась на добрый метр, расплескалась, оголяя керамит.

Края бреши глазурованные будто…

Уроды.

Воронин повернул голову, глянул на штатовский корабль, сощурясь – словно прицеливаясь.

Дать бы вам хорошенько, да нечем.

Ничего…

Будет и на нашей улице праздник, когда перевернется «КамАЗ» с печеньем…

Потихоньку Николай добрался до изувеченного, разорванного пополам отсека.

Здесь тоже хватало сферобаллонов – целая гроздь шаровидных баков с водородом, а за ними, во все четыре стороны, простирались громадные радиаторы, похожие на крылья.

Когда корабль разгонялся, радиаторы трудились вовсю, раскалялись докрасна, охлаждая ЯДЭУ и «согревая Вселенную».

За ними еще недавно круглилась параболическая антенна, здоровая, метров пять в поперечнике, если не больше, а теперь от нее даже пенька не осталось.

Ну, правильно, зачем жертвам нападения связь? Еще лишнего наговорят…

– Ур-роды, – буркнул Николай.

Там, куда ударил луч лазера, металл и композиты испарялись – 400 тераватт в импульсе!

«Я вам еще устрою!» – пообещал себе командир «Леонова».

Хвостовая часть удалилась метров на двести, она плавно, замедленно вращалась.

– Не улетай, – фальшиво пропел Воронин, – побудь со мною!

Добравшись до хвоста и уравняв скорости, Николай поработал манипуляторами, стараясь ухватиться за стойки и раскосы.

Со второй попытки ему это удалось.

Вцепившись в корму, как в родную, космоскаф включил двигатели на полную тягу погашая инерцию хвостовой части, и медленно потащил ее к носовой половинке ТМК.

Воронин успел лишь зафиксировать фалом обе части корабля, как в наушниках взволнованно проговорил Ашот:

– Эти гады выслали спасательную капсулу!

– Бли-ин… Спроси этих гадов, чего им надо.

– Чичас!

Голос Подоляна смолк, но скоро послышался вновь:

– Они требуют наши топливные баки! И кислородный!

– Много хотят, – хладнокровно рассудил Воронин. – Но мало получат.

СПК двинулся навстречу капсуле «Игл» – круглой, как шар, с четырьмя опорами.

Видно было, как попыхивает двигатель коррекции.

– Баки вам? – бормотал Николай. – Будут вам баки!

Космоскаф с модулем сошлись на встречных курсах, и Воронин с лету вцепился манипулятором в одну из посадочных ног.

От столкновения оба аппарата закрутило, как в танце.

СПК притормозил, а затем потащил модуль к корме «Энтерпрайза».

Внутри спасательной капсулы решили противиться своей доле и включили маневровые, пытаясь вырваться их слабой тягой.

Воронин поступил просто – перехватился манипулятором, да и повернул капсулу, куда ему нужно.

В итоге американцы прибавили скорости СПК.

Спохватившись, они выключили двигатели, тут же задействовав другие.

– Ку-уда? – выговорил Николай, удерживая вырывавшуюся капсулу, но вертеть ею не стал, поступил проще: свободным манипулятором размозжил сопло.

Обратным движением он и вовсе сбил движок, похожий на крест – четыре сопла торчали в стороны.

– Сидеть и не рыпаться! Бортинженер!

– А?

– Бэ! Что там с двигателем? – спросил Николай, слегка задыхаясь, будто собственными руками хватал «Игл».

– Да я как раз проверял… Чичас… Так… ЯРД цел!

– Сла-ава богу…

– Но ремонту… Чтобы ты понимал – силовые профили с правого борта всмятку, половину лонжеронов расплавило и разбрызгало. Турбонасос… Хана турбонасосу… И защита реактора течет… Коль… Мы не потянем.

– Жить захочешь, еще не то потянешь…

– Да тут работы…

– Чего ты тупишь, Ашот? Тянешь-потянешь, и вытянешь! Как дед репку…

Рваная дыра в топливном баке была велика – «Игл» вошел в нее почти весь.

Воронин еще и подпихнул капсулу, заталкивая ту поглубже в бак, а затем аккуратно завернул рваные листы обшивки, полосатые от ребер жесткости. Упаковал.

Выглядело это, наверное, смешно, как сцена из ситкома, но командира корабля злость разбирала: «Хрен выберетесь теперь!»

Николай уже назад поворачивал, когда заметил открывавшийся люк жилой гондолы «Энтерпрайза».

Оттуда вывалился астронавт, разматывая фал.

Обеими руками он сжимал некий прибор…

Какой, к черту, прибор?!