Эпидемия - Евгений Юрьевич Лукин Страница 7

— Не понял!

— Ну морда, морда у Маринки черная, а над глазами белые пятна…

— И что?

— Нечистую силу видит.

— Тебя, например?

— Меня, например!.. А то еще и подмигнет… красным глазом…

— И что будет?

— Правым — к добру…

— А комбат?

— Что комбат?

— Вдруг он тоже за кого-то служит? Вроде тебя!

— Да ну, брось…

— А почему нет? — напирал я, окуная кусок помидора в серую крупную соль.

— Так он же не рядовой! Он майор! Это что ж, выходит, кто-то попросил в офицерской школе за него отучиться?

— М-да… В самом деле… — В задумчивости я разлил вино в два тусклых граненых стакана. — Но ты точно уверен, что не леший?

— Откуда я знаю? — огрызнулся Лёха. — В лесу бы угадал запросто… А тут…

Ухватили стаканы и бесшумно чокнулись костяшками пальцев — чтобы начальство не услышало.

— Он же не зря тебя тогда про карты спросил… — напомнил я.

Рядовой Леший безнадежно махнул рукой — и выпил.

* * *

А ведь Лёха-то и впрямь оказался картежником. Вы не поверите, но мы с ним навострились на разводе в «двадцать одно» играть. Без колоды, естественно. Колоду нам заменяло наше начальство.

Стоим в строю, а из дверей штаба (одноэтажного домишки желтого цвета) один за другим появляются офицеры.

Первым набирает Лёха.

Вот с невысокого крылечка сходит лейтенант. Две звездочки. За ним еще два лейтенанта. Две плюс две плюс две — шесть. За ними — капитан из технического дивизиона. Шесть да четыре — десять. Затем на асфальт ступает наш комбат. Большая майорская звезда идет у нас за пять малых. Итого, пятнадцать…

— Хорош! — шепчет мне в азарте Лёха. — Теперь ты…

Я приготавливаюсь считать. Лейтенант — две звездочки… И тут, как назло, из дверей показываются разом начштаба и командир части. Оба подполковники. Четыре большие звезды! Двадцать два. Перебор…

И так каждый раз. Случая не было, чтобы я у него выиграл.

* * *

— А хочешь самое простое объяснение? По жизни!

— Ну? — заинтересовался он.

— Ни хрена наш «Дед» не видит. Тоже обмороченный!

— Да ну… — усомнился Лёха. — А чего ж он тогда…

— Что «чего»? Что «чего»? Про карты спросил? Взял и спросил!

— А с проверкой из округа?

— И с проверкой тоже! Что он такого сказал? «Век бы стоял и любовался»?

Призадумался Лёха.

— То есть ты… думаешь… Просто майор — и все?

— Нет, ну… не просто, конечно… Ясно же: что-то с тобой не так… Ну вот он и прикидывает!

* * *

Хорошая была версия, изящная, но практикой проверку не прошла. Регулярно срываясь в самоволку, мы с Лёхой окончательно уверовали в собственную безнаказанность, за что однажды и поплатились.

Поднялась в тот день самая настоящая пурга, только не из снега, а из пыли. Поэтому столик нам сервировали в помещении. И взяли мы тогда отнюдь не пол-литра, но целый литр. Отчаянные парни!

Приняли по первому стаканчику, поднесли к губам второй — и тут глаза Лёхи, сидящего лицом ко входу, начинают выкатываться из орбит.

— Эх, лес честной… — потрясенно выдыхает он.

Оборачиваюсь. В дверях стоят два сильно припорошенных майора: «Дед» Сапрыкин и замполит Карапыш (дорóга до «точки» им тоже хорошо известна). Но самое страшное — оба нас видят! Во всей нашей срамоте.

Вскакиваем, замираем по стойке «смирно».

— Вы что творите?! — опомнившись, срывается Карапыш. — Да я… Да вас… Под трибунал… В дисбат… Ваши отцы кровь проливали…

Некоторое время «Дед» Сапрыкин (он располагается на шажок впереди) слушает эти вопли. Нижняя часть лица майора сурова. Верхняя, включая глаза, как всегда, заслонена козырьком.

Пластика у комбата замечательная. Бочкообразная грудная клетка незыблема, движутся только руки. И то изредка. Вот и сейчас правая взмывает и, на ощупь найдя гневный рот замполита, властно затыкает его.

— Ти-ха… — негромко, но внушительно произносит майор. — На «старте» — я хозяин… А ну-ка быстро отсюда!

И мы с Лёхой, пригнувшись, прошмыгиваем на выход.

После чего оба майора садятся за столик и неспешно, со вкусом допивают этот самый литр.

А наутро боязно-о… Но комбат молчит. Наконец подзывает меня.

— Как вчера добрались?

— Нормально, товарищ майор!

— Во-от!.. — И он назидательно воздевает мудрый натруженный палец. — А если бы мы за вас ту бутылку не добили… вы бы нахреначились, попались бы командиру части… и отправил бы он вас на «гауптическую вахту»…

Звук «г» комбат произносит на украинский лад. Поэтому «гауптическая вахта» выговаривается им с особой нежностью.

— А-а… майор Карапыш…

— Что майор Карапыш?

Да, действительно. Что майор Карапыш? Не дурак же он, в самом деле, признаваться в совместном распитии!

* * *

Так что же нам удалось выяснить? Одно из двух: либо осекся Лёха с перепугу, либо и впрямь все дело в комбате. Надо полагать, в его присутствии и другие подчас прозревают. Даже замполит.

От визитов «на гражданку» мы решили временно воздержаться, однако не тут-то было. Внезапно начала мелеть запруда. Пришлось доложить «Деду».

— А кто у нас огородник? — рассеянно поинтересовался тот.

— Я, товарищ майор!

Майор Сапрыкин чуть откинул голову и скучающе глянул из-под козырька на Лёху. Потом на меня.

Мы мигом все поняли и двинулись на разведку. Пронырнули ограждение, очутились за пределами части, в колхозном саду. Шли и, понятно, валяли по привычке дурака:

— Лёх, а откуда вообще лешие берутся?

— Из лесу!

— Да я понимаю… А в лесу-то они откуда? Вот ты, например…

Тот сделал вид, будто вопрос мой ему не слишком приятен. А может, просто ответ придумывал.

— Пьяный поп крестил, — нехотя отозвался он наконец.

— И что?

— А кого пьяный поп крестил, тот лешим становится.

— А как же сейчас? При советской власти! Все неверующие… некрещеные…

— Ну не все, наверное…

— Да почти все! Тебя, говоришь, сто лет назад крестили?

— Ну да… примерно…

— Этак скоро совсем леших не станет… Слушай, а в каком же ты возрасте в лес убежал?

— Года в три…

Тем временем в просветах между стволами раскидистых слив показалась впереди дырявая труба. Поилица наша. Воду узбеки перекрыли — стало быть, ждут сварщиков. Вскоре появились двое местных: один катил аппарат, другой разматывал кабель. Мы с Лёхой наблюдали издали, как они накладывают железную заплату, причем не на дыру, а рядом, на совершенно целехонький участок водопровода.

Закончили. Ушли. А примерно через полчаса вновь хлынула вода — и мы со спокойной совестью отправились докладывать обо всем комбату. Нет, ну не обо всем, конечно… Только о том, что колхозники опять с трубой лопухнулись.

— Так-то вот, Леший, — назидательно молвил «Дед», выслушав наш рапорт. — Мог бы и сам все