Фрейя. Ведущая волков - Аля Файпари Страница 7

Он выкрикнул что-то нечленораздельное, и лошади сорвались с места. Я обернулась в руках дикаря и смотрела, как стая волков собирается вместе, испуганно провожая меня взглядом. Как Легенда робко выходит из своего укрытия и со всех ног мчится к Лидеру.

Лидер. Вечно спокойный и верный спутник, который ни на шаг не отходил от своей пары. Но больше молодую волчицу некому будет оберегать. Она нежно зарылась мордой в его мех и осторожно прилегла рядом. Потом подняла голову и встретилась со мной взглядом, полным глубокой скорби.

– Повернись! – рявкнул демон. Он грубо прижал меня к себе, задев торчащую из плеча стрелу, отчего потемнело в глазах.

Никогда раньше я не получала настолько серьезных ран. Каждое движение коня сопровождалось скрежетом моих зубов. Тело демона, бьющееся об меня на ходу, лишь добавляло страданий, и я вкладывала все свои силы, чтобы не отключиться.

Но было кое-что похуже боли. К шее вдруг бесстыдно прижались горячие губы, а шершавые ладони принялись бродить по телу. Я задрожала и с трудом проглотила вставший в горле ком омерзения. Однако страх придал мне сил. Слегка повернув голову, чтобы незаметно оглядеть седло коня в поисках какого-либо оружия, я увидела торчащую из-под пояса дикаря рукоять ножа и нервно закусила щеку.

Что-то сподвигло меня посмотреть выше, и я неожиданно встретилась взглядом с незнакомцем, от которого не укрылись мои, казалось бы, неуловимые движения.

Он уверенно держался в седле на своем гнедом жеребце, чуть откинувшись назад, и смотрел мне в глаза. Я гневно уставилась в ответ. С каждым проходящим мгновением во мне росла уверенность, что он окликнет остальных и выдаст мои намерения. Но я ошибалась.

Я заметила промелькнувшее в глазах отвращение, когда мужчина перевел взгляд на дикаря, который продолжал свои бесстыдные действия. Затем посмотрел на меня. На нож. И снова на меня. Предупреждающе прищурился, слегка качнул головой и… отвернулся, пока я продолжала недоуменно таращиться на него. Чужак ясно дал мне понять, что не станет вмешиваться. Что я была вольна сделать свой собственный выбор.

Наконец, я решилась, потому что не могла больше выносить губы и руки убийцы на своем теле. Коротко вдохнула и, не дав себе времени на раздумья, молниеносно отвела связанные кисти вправо, чтобы выдернуть рукоять ножа и воткнуть его в бок дикаря. Клинок вошел не так глубоко, как мне хотелось бы. Демон удивленно зашипел, прижал ладонь к свежей ране, а затем что-то свирепо гаркнул, и все Кезро, как один, остановили лошадей. И лишь два незнакомца, не зная языка дикарей, немного проехали вперед.

Цедя проклятия, демон резкими движениями разрезал путы, которые удерживали меня в седле, схватил меня за плечи и грубо столкнул с лошади. Я охнула от сильного удара о землю, и раненое плечо прострелило болью. Окинув меня бешеным взглядом, Кезро бросил через плечо несколько фраз, и один из дикарей тут же спешился. Он снял с седла длинную веревку, подошел ко мне и привязал ее к моим скованным рукам, затягивая узел так туго, что у меня заныли кости.

– Раз такая смелая, побежишь за лошадьми, – процедил демон.

Я внезапно посмотрела на зеленоглазого мужчину, желая хоть чьей-нибудь поддержки. Но быстро одернула себя и притворилась, что мой взгляд предназначается Кезро. «Я все еще одна. То, что он два раза встал на мою сторону, еще ничего не значит».

Лошади рысью двинулись вперед, и я, не успев даже подняться с земли, покатилась следом. Рывок подвязанной к седлу веревки едва не вывернул мне оба плеча, но я сдержала крик. Молча проглотила рыдания, подскочила на ноги и побежала вслед за процессией. Мне оставалось только следить за тем, как бы не споткнуться. И бежать дальше.

Это я умела делать лучше всего. Но не тогда, когда истекала кровью. Когда боль затмевала все мысли, а перед глазами стоял туман. Однако я поклялась не показывать слабости. Последние полгода я собирала себя по кусочкам, становясь той, кем должна, чтобы суметь дать отпор. И не намерена сдаваться в первый же день. Пусть Кезро знают, с кем столкнулись.

«Я должна выжить. Меня им не сломить».

Вот только тело было со мной несогласно. На какие бы немыслимые вещи себя ни настраивала, я была обычной девушкой, что выбилась из сил и была с ног до головы покрыта собственной кровью. Моя человеческая природа была слишком слаба, чтобы сделать что-то большее. Я почувствовала, как разум затуманился, подобно дымовой завесе, заволакивающей небо, и оступилась. Ноги подогнулись. Я упала наземь, прокатившись немного вперед.

Резкий свист – и лошади перешли на шаг. Демон подъехал ко мне и, пригнувшись, оскалился:

– Помни, где отныне твое место.

Он пришпорил коня, и оставшийся путь мы проделали шагом: мужчины верхом, а я плелась по земле, ведя изнурительное сражение с обмороком.

Мы шли, казалось, целую вечность. Я старалась лишний раз не двигать рукой, чтобы не сделать хуже. Левый глаз у меня окончательно заплыл, губа распухла, а побитые ребра болезненно ныли. Но я упрямо продолжала идти вперед.

Лес затих. Стихия, в которой я всегда находила убежище, стала моей ловушкой и теперь будто провожала в скорбном молчании.

Я сразу поняла, когда мы прибыли на место. К тому времени солнце уже клонилось к закату, а небо окрасили кровавые полосы. На ровной, расчищенной площадке располагалось огромное количество деревянных хижин, чьи крыши, покрытые сучьями и соломой, сужались кверху. Над дверьми висели черепа различных животных и… людей. Отовсюду звучал мужской смех. Десятки полуголых, разукрашенных тел Кезро мелькали перед глазами.

К редким деревьям, окружавшим поляну, были привязаны пегие и крапчатые лошади. Дикие, норовистые, сильные. Точное отражение своих владельцев.

Кезро остановились. Всадники ловко спешились, и большинство тут же присоединилось к всеобщему гомону. С разъяренным лицом и неизменной мерзкой ухмылкой на губах демон направился ко мне, зажимая ладонью раненый бок, что я отметила с удовлетворением. Он отвязал от седла веревку и кинул ее одному из тех, кто избивал меня в лесу. Дикарь грубо дернул повод и молча пошел за главарем, который пробирался сквозь расступающуюся перед ним толпу.

На ногах меня удерживало одно лишь упрямство. Я ловила на себе похотливые взгляды, и моя верхняя губа невольно поднималась в оскале. Один из смельчаков даже рискнул протянуть руки к моему телу, но я утробно зарычала, и следом в челюсть мужчины полетел кулак моего провожатого. В этом жесте не было ничего от доброты или милосердия – он просто пытался сберечь