Стефан Петручо - Дэдпул. Лапы Страница 8

– А когда ты спишь, ты тоже так сигналишь? Шейн, похоже, из терпеливых.

– Ага. Но Джеффу нравится, когда я перед сном читаю ему голограммы.

Агенты на подсосе закончили своё дело, и Эмили жестом велит им вернуться в гравилёты.

– Одним щенком меньше, но их ещё полно, Уэйд. Если ещё какие-нибудь перевоплотятся, под угрозой окажутся сотни жизней. Тебе стоит с этим разобраться.

– Не проблема, амиго. – Я достаю планшет и пробегаюсь глазами по списку.

Мне казалось, что их меньше. Ничего себе списочек.

Даже с учётом того, что один уже готов.

И что, нам от каждого придётся огрести?

– М-м-м… Престон! Учитывая всё, что мы говорили об оперативном реагировании и всяком таком, может, я не буду дожидаться, пока они начнут учинять разгром? Ну, знаешь, побрызгаю их слегка, пока они ещё не переродились. Сэкономлю время и деньги.

Ох, вот это взгляд сейчас был!

– Нет, нельзя. Я же тебе говорила, мы взяли этот список из базы питомника. Личинки монстров тут соседствуют с обычными собаками. Мы понятия не имеем, где тут жуткие продукты биоинженерии, а где настоящие щенки.

– И поэтому…

Эмили широко раскрывает глаза:

– Уэйд! Я думала, ты любишь собак.

– Не люблю. Я это сказал только ради слогана на обложке. Чтобы у читателей был повод себя со мной ассоциировать. Я одинокий профи. Никогда не держал собак и не планирую. Кстати, в некоторых странах их считают деликатесом.

Её глаза распахиваются ещё шире. Не думал, что это возможно. Интересно, так только Живые Модели умеют?

Пока она не сломала свой глазорасширитель, я ставлю ногу на бетонную глыбу, опираюсь о колено и устремляю взгляд вдаль – теперь всё готово для небольшого монолога.

– Да, конечно, в детстве я был неравнодушен к Снупи, но, если бы я сейчас завёл питомца, всем бы от этого было только хуже. Только представь. Начинается всё вполне невинно: он бегает за мячиком, тычет мне в щёку холодным носом, облизывает меня шершавым языком. Но не успеешь и глазом моргнуть, как он уже спит у меня в ногах и испытывает ко мне безусловную любовь – круглосуточно, без перерыва на обед. Ты представляешь, что со мной будет?

Эми ухмыляется.

– Гм. Станешь счастливее? Слушай, хватит голову дурить. Я же тебя знаю. Ты ни за что не обидишь щенка. Разве не так?

Я завожу руки за спину, опускаю глаза и ковыряю носком асфальт.

– Не обижу. Ты права.

Она улыбается.

– Я так и думала.

– Но так было бы эффективнее.

Глаза снова распахиваются:

– Что ты сказал?

– Ничего.

– Ты же хочешь получить деньги за эту работу, верно?

– Да.

Эмили упирает руки в боки.

– Посмотри на меня. Сейчас же. Ты хочешь, чтобы я тебя уволила к чертям?

– Нет. Но я думал, тебе нравится, что я убиваю плохих парней.

– Мне в принципе не нравится, что ты кого-то убиваешь. И говори со мной как взрослый, а? Или кто ты там.

Я прокашливаюсь:

– А как насчёт того случая, когда я застрелил убийцу из Гидры, которого подослали к твоей семье?

– Это другое. Тогда ты спас нам жизнь. Но сейчас, пока эти щеночки не превратились в опасных тварей, о спасении жизней речи не идёт. И, может, перестанешь уже разговаривать со мной как с мамочкой? Хватит с меня и того, я что твой друг.

– Хорошо. Как мне заслужить прощение?

Она отмахивается от меня, словно от большой красно-чёрной мухи.

– Ну давай, проваливай, пока ко мне не вернулись остатки здравого смысла и я не отняла у тебя аэрозоль. Не забывай, ты получил эту работу только потому, что я всех уверила, будто ты не такой псих, каким кажешься. Не подведи меня.

Я тащусь прочь. Мысли скачут у меня в голове, словно теннисные мячики.

Ты не обидишь собаку.

Разве не так?

Помнится, кое-кто волновался, как в книжке будут смотреться все эти внутренние диалоги. Вердикт ещё не вынесен, но я начинаю задумываться, так ли уж они мне необходимы.

Стой.

Что?

Нет, ну ребятки, по правде, зачем вы нужны? В комиксах всё это было забавно, но даже там, по сути, вы делали три вещи.

1) Перекидывали мостик между фантазиями и объективной реальностью (ну или той, которую договорились таковой считать). Но я уже рассказывал, как мне приглючилась игра в баскетбол, – и никакие голоса не понадобились.

Да, но…

2) Разграничиваете то, что я говорю про себя, и то, что произношу вслух. Но у всей этой байды один рассказчик – это я, и вслух я произношу только то, что оформлено как диалог, – взять хотя бы болтовню с Престон.

И всё же…

3) Позволяете высказаться мои субличностям: Хорошему Уэйду и Плохому Уэйду, Безумному Уэйду и Чуть Менее Безумному Уэйду.

Вот! Вот оно.

С этим ты без нас не справишься.

Неправда. На самом деле у меня всего одна личность. Я знаю, что вы – это я. К тому же диагноз «диссоциативное расстройство идентичности» давно никому не ставят – так что утритесь, фанаты фильма «Сибилла». Сейчас психологи считают, что это скорее ролевая игра – просто пациент в неё заигрался.

Но разве нас ты не считаешь реальными?

Ой, да ладно вам. Если в лесу падает дерево, а рядом никого нет, слышен ли звук?

Да.

Неужели? Откуда ты знаешь, умник?

Оттуда же, откуда и ты знаешь, что в пустом лесу упало дерево, придурок.

Гм. Ох, ребята, не могу я на вас долго сердиться! Оставайтесь, так и быть!

Глава 4

ПРЕСТОН МОЖЕТ БЫТЬ СПОКОЙНА насчёт щеночков. Дело не во всякой там сентиментальной дребедени, просто у меня есть свои рамки. Да, я люблю убивать, в этом деле я виртуоз, но расправляюсь я только со всяким гнусным отребьем, которому туда и дорога. Конечно, я часто об этом думаю и разговариваю как суровый парень – надо же соответствовать образу. Но, когда доходит до дела, я не трону даже комодского варана с ботинком в ядовитой пасти, если не буду уверен, что внутри этого ботинка есть нога. А не то мне в зеркало будет стыдно смотреть.

Хотя в зеркало я и так не гляжусь – с моими-то гнойными язвами, спасибо раку. Одни носят маски, чтобы скрыть свою личность, другие – чтобы защитить близких. Я её натягиваю, чтобы у меня лицо не сползло с черепа.

Второе место в списке – «Мир мохнатых малюток» в Йонкерсе. Этот зоомагазин неосмотрительно обзавёлся восточноевропейской овчаркой, которая может оказаться кайдзю (так в Японии называют всяких странных тварей, если что). Название породы мне мало о чём говорит. Я понятия не имею, как выглядит восточноевропейская овчарка, и мне слишком лень это гуглить. Это как немецкая, только пушистая, что ли? Или серая и огромная?

Ладно, на месте разберусь.

Отправляюсь я туда не на машине и не на метро. У Щ.И.Т. а есть гравилёты, у Майкла Найта – КИТТ, у актёра-ковбоя Роя Роджерса был конь по имени Триггер (из которого он после смерти сделал чучело – а вы ещё говорите, что я странный). У меня есть телепорт, встроенный в мой чудесный стильненький пояс. Душа у меня поёт, в лицо бьёт свежий ветер, задница обтянута эластичными штанами – и я щёлкаю пятками, хлопаю по пряжке и говорю: «Бамс!»