Канцелярская крыса. Том 1 - Константин Сергеевич Соловьев Страница 8

Из неосвещенных глубин парикмахерской к нему двинулось что-то огромное, скрипящее и шипящее, вдобавок раскачивающееся и тяжело ступающее. Герти испытал ужас, от которого его тело, мгновенно забыв про жару, оказалось пронзенным изнутри тысячей ледяных иголочек. Существо, надвигавшееся на него, одновременно и было человеком, и не было. Оно, без сомнения, было человекообразно, Герти мог разглядеть и голову, которая болталась где-то в десяти дюймах над его собственной, и конечности. Только вот ни голова, ни конечности не были человеческими. Слишком неправильные пропорции, слишком резкие и порывистые движения. В мгновение ока Герти осознал весь страх Дона Хуана, за которым явилась статуя командора с намерением утащить его в ад.

– Д-д-д-добрый день, с-с-с-сэр! От-от-отличная погода сегодня, не правда ли?

Какая-то разумная частица в Герти, не проникнутая смертельным ужасом, осознала всю нелепость данного замечания. Слишком прозаично для столь роковой минуты и к тому же предельно неуместно, учитывая здешний климат. Герти осторожно попятился, вынуждая странное существо приблизиться к двери и встать в пятно света. Существо с готовностью последовало за ним, выбираясь из своего логова.

Сначала Герти показалось, что перед ним глубоководный водолаз в полном своем обмундировании, вынырнувший прямиком из океанской бездны. На голове – шлем, похожий на перевернутое ведро, все члены непомерно раздуты, а ступни своей основательностью напоминают опоры тяжелого моста. Но кому придет в голову натягивать на себя в такую жару подобное облачение? Ведь это, несомненно, мучительно и свыше человеческих сил! Человек, напялив на себя столько железа и резины, обречен погибнуть в самом скором времени от теплового удара. Уже не говоря о том, что шутка получилась какой-то дурацкой, самого нелепого тона…

– До-до-добро пожаловать в собственную парикмахерскую ми-ми-мистера Тайта, сэр. Вы записаны на стрижку?

– Нет, – машинально произнес Герти, разглядывая странного шутника и все еще пятясь.

Только сейчас он сообразил: то, что стояло на пороге парикмахерской, вовсе не было человеком в водолазном костюме. На шлеме его не было стеклянных глазков, какие обыкновенно бывают у водолазов. Вместо этого на металлической поверхности, порядком потертой, а местами и поцарапанной, чернели несколько округлых отверстий. Не было и шлангов. Из бочкообразного торса торчало несколько патрубков неясного назначения, а внутри него что-то постукивало, тихонько шипело и позвякивало, как бывает во внутренностях работающих станков или швейных машинок. Руки странного существа казались несоразмерно большими и дергались обособленно друг от друга.

Кроме того, Герти отметил, что в животе обитателя парикмахерской находится вентиляционное отверстие, не без изящества забранное узорной решеткой, похожей на каминную, а сочленения конечностей прикрыты резиной. Будучи по своей природе довольно наблюдательным, Герти усмотрел еще одну деталь, также ничего не объясняющую, но имеющую, должно быть, определенный смысл: на груди у великана имелась вызолоченная и полустертая надпись «Братья Бауэр, модель пять».

– Все в по-по-порядке, сэр, – возвестил странный привратник, склонив свою монструозную голову. – Заходите и располага-га-гайтесь со всем удобством, ма-ма-мастер Тайт примет вас с минуты на минуту. Чтобы вы не ску-ку-кучали, сэр, у нас есть подборки журналов и га-га-газет, а также автомат с лакричной водой.

Герти готов был поставить соверен[15] на то, что произнесено это не человеком. Голос напоминал запись с граммофонной пластинки, надиктованную астматиком, но даже астматики знакомы с правилами интонирования, голос же был монотонен и выдавал слова безо всякого выражения и размеренно, как фабричный конвейер выдает заготовки.

Двигалось это существо не менее странно. Пальцы в тяжелых латных перчатках то и дело дергались, как если бы перебирали клавиши невидимого рояля, а само тело, позванивая, потрескивая и полязгивая, кренилось то в одну сторону, то в другую, казалось, едва удерживаясь от падения. Выглядело все это столь невозможно и дико, что Герти лишь хлопал глазами.

– По-по-пожалуйста, проходите, сэр! – Существо сделало нелепый до карикатурности приглашающий жест. – Мастер Тайт делает все мо-мо-модные стрижки этого сезона, включая французские. По-по-позвольте предложить вам закурить, сэр!

В металлической груди со щелчком распахнулось отверстие, обнажая узкие папиросные гильзы. Пребывая в странной рассеянности, Герти даже протянул к ним руку, когда закованное в металл существо вдруг выкинуло следующий номер. Оно обмерло, точно его хватил удар, потом вытянулось во весь рост, а голова его вдруг свесилась набок на гофрированной резиновой шее. В голове что-то тихо задребезжало, как могло бы задребезжать в ведре, наполненном множеством крошечных стальных пружинок, если бы кто-то походя пнул его.

– Ка-ка-ка-какака…

Герти на всякий случай попятился. Он не имел ни малейшего представления, что выкинет это существо в следующий миг. И дорого бы дал, чтобы никогда этого не узнать.

– Ка-ка-ка-как вы тут оказались, юная мисс?

Лоток с папиросами захлопнулся, и Герти поблагодарил судьбу за то, что не воспользовался угощением, иначе вполне мог бы остаться без пальцев. Пустое металлическое лицо с отверстиями вместо глаз нависло над ним. Оно оказалось так близко, что Герти ощутил исходящий от него запах окислившейся меди. И ровно ничего человеческого за ним не было, Герти понял это каким-то внутренним чутьем, которого прежде в себе не ощущал. Ничего человеческого. Только металл и резина. От осознания этого факта он почувствовал, как волоски на его затылке стали подниматься врастопырку, а между ними, казалось, заскользили гальванические разряды.

– П-п-п-пппрошу меня извинить, юная мисс, я не заметил, куда делись ваши родители. Не сто-сто-сто-стоит волноваться, мы их разыщем! Можете подождать их у мистера Тайта, только не плачьте, прошу вас. Вы сегодня прекрасно выглядите. Я принесу вам мороженое!..

От позорного бегства Герти спас окрик, раздавшийся из глубины парикмахерской:

– Асклепиад! Асклепиад, с кем это ты там болтаешь, разбойник ты старый? Почему пол до сих пор не прибран? Асклепиад!..

С невероятным облегчением Герти увидел человеческое лицо в проеме двери. Лицо это выражало явственное раздражение, но в тот момент, когда в поле его зрения попал Герти, раздражение превратилось в озадаченность.

– О, простите, сэр, не приметил вас сразу. Уж извините этого железного дурака, надеюсь, он не смутил вас. Его хлебом не корми, дай поприставать к прохожим. Асклепиад, ржавая ты консервная банка, чем это ты тут занимаешься?

Большое и тяжелое тело Асклепиада каким-то образом приняло позу, которая у человеческого существа изображала бы крайнюю степень смущения.

– Хозяин Тайт! – В механическом голосе Герти почудилось облегчение. – Вы здесь! Тут произошло нечто странное. Сперва пришел один джентльмен, чтобы подстричься. Потом джентльмен куда-то пропал, а вместо не-не-не-него оказалась эта юная мисс. Возможно, он ее бросил и скрылся? Ужасный случай. Этот джентльмен сразу показался мне подозрительным. Же-же-желаете, чтобы я нашел полисмена?

Парикмахер еще раз взглянул на Герти и коротко вздохнул.