Дуглас Брайан - Восставшие из праха Страница 8

Наконец, скрежеща и испуская страшные душераздирающие стоны, словно от немыслимой боли, скелет встал с трона.

Кумби потеряла сознание от страха.

— О Владыка Аухар! — заговорил один из чудовищ, слегка приподняв голову.— О могущественнейший из земных властителей! Ты внял своим рабам!

Едва двигая челюстью, давно мертвый повелитель нелюдей проговорил:

— Я испытываю боль!

— Она облегчится, владыка! — поспешно заверил его один из нелюдей.

— Я испытываю голод!

— Мы утолим твой голод!

— Я жажду! — прошептал мертвый владыка.

— Вот пища, повелитель, вот напиток, который утолит твою жажду и голод! — С этими словами один из нелюдей встал и указал на связанную Кумби.

Страшные желтые глаза владыки-мертвеца засверкали.

— С каждым разом я воскресаю все больше и больше! На моих костях все больше кожи и мяса! Настанет день, когда я покину эту пещеру во всем блеске своей красоты, силы и величия!

Он наклонился над жертвой, жадно рассматривая ее. В это самое мгновение Кумби очнулась и ее перепуганные глаза встретились с ужасными глазами повелителя нелюдей. Испустив тихий крик, она опустила веки.

Костлявый рот коснулся ее сочных пышных губ.

— Живая! — проговорил оживший владыка-мертвец.— О, какая она живая! Сколько в ней соков!

Несчастная обреченная девушка отчаянно задергалась, но Аухар, мертвый властелин, уже навалился на нее всем телом. Тяжелый, костлявый, он грыз ее своими острыми желтыми зубами и сжимал могучими иссохшими руками, пока она не испустила дух.

* * *

Рыжеволосая воительница оказалась на удивление хорошим солдатом. Она была дисциплинированна, редко играла в кости и другие азартные игры, хотя не чуждалась этих простых развлечений, свойственных всем наемникам. Иногда заходила в бастет «Три тритона» выпить кружечку вина и поболтать с Азугимногих удивляла эта странная дружба между красивой молодой женщиной и угрюмым солдатом. Однако их отношения оставались чисто дружескими. Что их связывало? На этот вопрос ни у кого не находилось ответа. Ни Соня, ни Азуги не удостаивали любопытных объяснениями.

Иной раз чужеземку видели в модной лавке известной сплетницы Эратон, местной сехуты, как в городе именовали мастерицу-швею. Но это-то как раз было в порядке вещей — какая из жительниц Хадана обходила эту лавку стороной!

Соня не стала исключением. Сехута Эратон, сорокалетняя красотка с пышными формами и еще более пышными черными волосами без единого седого волоса, вся обвешанная украшениями из стекла и фальшивого золота, обладала, тем не менее, довольно изысканным вкусом – в том, что касалось чужой одежды. Здесь ей не было равных. Она знала, что носят модницы в Офире и в Аквилонии, была в курсе дворцовых сплетен Ианты и Султанапура. А если кое-что перевирала или досочиняла от себя — что ж, никто в маленьком пограничном стигийском городке не мог проверить, насколько сехута Эратон уклоняется от истины.

Через несколько дней после исчезновения девицы из «Трех тритонов», известной всему городу ласковой хохотушки Кумби, Рыжая Соня вошла в лавку сехуты Эратон. Та уже охрипла от бесконечных разговоров на эту волнующую весь город тему.

— Вы слышали? — затараторила сехута Эратон, наваливаясь своим пышным бюстом на прилавок, где были разложены шелковые и бархатные ткани.

— О чем, сехута Эратон? — осведомилась Соня.— Много слухов бродит сейчас по Хадану.

— Милосердный Сет! Да об исчезновении этой бедняжки, Кумби! Конечно, она была вольная девушка, могла пойти к любому мужчине за здорово живешь — а что поделать, если ни отца, ни матери у сиротки не было, а мужа себе она еще не завела? Да и кто ее возьмет замуж, при такой-то жизни…

Сехута Эратон была вдовой и никогда не упускала случая подчеркнуть свою добродетельность.

— Да, Кумби, конечно, могла пойти куда угодно,— задумчиво согласилась Соня.— Только вот сомнительно, чтобы она куда-то пошла. Насколько я знаю, несчастная девочка была влюблёна в нашего сетмона, высокородного Бракну. А тот не обращал на нее ни малейшего внимания.

— Естественно! — сехута Эратон фыркнула.— Станет такой благородный воин снисходить до какой-то замарашки.

— Дело не в том, что Кумби замарашка. Да и не замарашка она вовсе,— добавила Соня, желая быть справедливой.— По-своему она была очень опрятной и хорошенькой.

— Была? — Чуткий слух сехуты Эратон выделил это слово.

— Да.— Соня чуть помолчала и твердо добавила: — Я уверена, что девушки нет в живых.

— Откуда такая уверенность? — жадно спросила сехута Эратон.

Соня пожала плечами.

— Пока что я не могу этого доказать. Насколько мне известно, ни один из пропавших людей не вернулся назад.

— Пропавшие люди? — Сехута Эратон впитывала каждое слово Сони с такой алчностью, с какой поглощает влагу иссохшая, изголодавшаяся по дождю земля.

— Да. Я достоверно знаю о том, что люди начали исчезать на юге, в дарфарских племенах, живущих в Черных Королевствах.

Сехута Эратон сморщила нос.,

— Кому какое дело до черных! Уж не нам с вами, согласитесь!

— Нам не было до них дела до тех пор, пока беда не перебралась через хаданские стены,— возразила Соня.— Я пришла с юга, где только и говорили об исчезновении людей.

— Ну и ну! — Сехута Эратон покачала головой. Тяжелые серьги в ее ушах заколыхались, грозя порвать мочки.— А почему, скажите мне, Бракна, по-вашему, пренебрег Кумби?

— Да просто потому, что он вообще пренебрегает женщинами. У сетмона много странностей…

— И не говорите! — подхватила сехута Эратон.— Недавно он заказал у меня плащ с капюшоном и богатой серебряной отделкой.

Соня насторожилась, как собака, почуявшая дичь.

— Плащ? Для себя?

— Думаю, нет. Мерки не его. Он не дал себя обмерять, просто назвал размеры, но у меня-то глаз наметанный, я-то вижу, что мерки не его!

— Какого покроя плащ? Мужской или женский?

— Такой плащ ни девушке, ни даже молодому воину надеть не зазорно,— гордо объявила сехута Эратон.— Могу показать. Он не забрал еще своего заказа.

Соня, прикусив губу, только кивнула. Сехута Эратон с торжеством вынесла плащ — великолепное изделие ее умелых рук. Темно-серый, обшитый серебряной бахромой и расшитый мелкими серебряными цветами с крошечными жемчужинами, обозначавшими середину цветка, этот плащ был настоящим произведением искусства.

Соня коснулась рукой великолепного шитья.

— Вы настоящая мастерица, сехута Эратон,— искренне сказала Соня.— Эта вещь — лучшее из того, что могло выйти из-под иглы любой хаданской швеи.

— Благодарю.— Сехута Эратон поглядела на Соню лукаво.— Ну а вы зачем ко мне пожаловали? Поболтать… или заказать новую одежду? Старая ваша, простите уж откровенность пожилой вдовицы, пообносилась…