Роберт Говард - Ползущая тень Страница 8

За ним стояли десятка два мужчин в пурпурных туниках и с желтоватыми лицами. Каждый из них сжимал в руке короткий меч. Когда Конан оглянулся, они набросились на него, что-то гневно вопя. Он не пытался ни успокаивать их не объяснять. Взбешенный исчезновением девушки, он действовал так, как на его месте действовал бы любой другой человек гиборейской эры.

С яростным ревом Конан метнулся навстречу врагам, его свистнувшая в воздухе сабля отбила в сторону чей-то меч, и вот уже из головы первого из нападавших брызнули мозги. Изогнувшись по-кошачьи, Конан ударил снова, и чья-то рука, судорожно цеплявшаяся за рукоять меча, отрубленная в запястье, взвилась по крутой дуге в воздух, волоча за собой кровавый хвост, словно комета. Конан не потерял ни секунды, когда легким движением увернулся от воинов одновременно напавших на него, — и вот уже меч одного из них по рукоять погрузился в грудь второго.

Увидев это, ксуталийцы закричали от ужаса, а варвар рассмеялся, победно и хрипло, нырнул под чью-то руку, хлынула алая струя и следующий воин в пурпурной тунике рухнул наземь, зажимая руками огромную рану в животе. Ксуталийцы завыли, словно волки, настигающие добычу. Непривычные к ратному труду, отупевшие от своих лотосовых снов, они безнадежно проигрывали быстрому словно молния, варвару, в котором стальные мышцы и четко работающий мозг составляли единое целое. Его противники, путаясь друг у друга под ногами, наносили удары или слишком поздно, или слишком рано, рассекая мечами пустой воздух. Киммериец же двоился, троился, исчезал в одном месте, чтобы тут же появиться в другом, неуловимый словно ртуть, недоступный мечам врагов, а тем временем кривое лезвие его сабли ежесекундно грозило смертью и выполняло угрозы.

Но неуклюжие и нерасторопные желтолицые воины вовсе не были трусливыми. Грозно крича, они кружили вокруг варвара и рубили короткими мечами, а со всех сторон в комнату через настежь раскрытые двери вбегали все новые и новые горожане, разбуженные непривычным их слуху шумом.

Конан, с виска которого уже лилась кровь, в очередной раз взмахнул саблей, уложив одним ударом сразу нескольких врагов, словно косец пшеницы и огляделся по сторонам, намечая путь к отступлению. В ту же секунду на одной из стен раздвинулась драпировка и приоткрылась потайная дверь. За ней виднелась лестница из зеленоватого камня, на самом ее верху стоял человек в роскошном шелковом одеянии, моргая глазами, словно только что проснулся. Киммериец, не колеблясь ни секунды, одним прыжком преодолел лязгавший мечами круг воинов и помчался к лестнице. Трое воинов преградили ему дорогу, три меча молниями сверкнули над его головой, и тут же упали, киммериец же не задерживаясь, несся вперед по лестнице, за ним гналась свора преследователей спотыкаясь о валявшиеся тела. Один из несчастных лежал вниз лицом в луже крови и мозгов, второй пытался подняться на руках, залитых кровью, струей хлеставшей из перерезанного горла, третий скуля, прижимал к груди обрубок правой руки.

Увидев варвара, бежавшего прямо на него, человек в богатых одеждах опомнился и его меч холодно сверкнул в лучах камней-светильников, падая на голову Конана. Тот успел увернуться и воткнул саблю, словно нож мясника в сердце противника. Инерция движения Конана была столь велика, что сабля пронзила горожанина насквозь, а варвар, налетев на него, споткнулся и с грохотом врезался в стену. Когда он падал, сабля, острая, словно бритва, распорола живот убитого снизу доверху, и обмякшее тело покатилось по ступеням вниз, путаясь в собственных внутренностях и сбивая с ног желтолицых воинов.

Полуоглушенный варвар, придя в себя, яростно потряс в воздуха окровавленной саблей и помчался дальше. Остановившись на мгновение в комнате наверху и убедившись, что она пуста, варвар метнулся к двери. Внизу, тем временем поднялся крик, в котором звучало столько гнева и отчаяния, что Конан понял, что сам того не желая, отправил на тот свет кого-то очень важного, может быть самого короля этого странного города.

Киммериец бежал, не оглядываясь и не выбирая дороги. Он понимал, что Натале грозит смертельная опасность, но не мог заняться поисками девушки, не стряхнув с хвоста волчью стаю преследователей.

Комнаты верхнего этажа дворца были погружены в полутьму, и Конан, быстро потеряв ориентацию, вновь вбежал в зал, по которому уже пробегал пару минут назад, чуть не столкнувшись с преследователями. Увидев варвара, они заорали как сумасшедшие и бросились к нему, он же с трудом увернувшись, проскочил под арку.

Комната, в которой на этот раз оказался киммериец, в отличие от всех остальных не была пустой. Ее хозяйка только что вскочила на ноги, вскрикнув от удивления и испуга.

Перед киммерийцем стояла совершенно нагая — если не считать ожерелья из драгоценных камней на шее — женщина, которая вглядывалась в него широко раскрытыми от удивления и страха глазами. Это было последнее, что он успел заметить: когда женщина подняла руку и потянула за шелковый шнур, свисавший со стены. Под его ногами разверзлась черная пропасть. Даже феноменальная реакция варвара на этот раз запоздала.

Высота, с которой свалился Конан, была не слишком большой, и любой другой на его месте тоже бы остался в живых, отделавшись множественными переломами рук, ног и ребер. Как кошка падает на четыре лапы, так приземлился и Конан, не выпуская из рук сабли. Внутренне сжавшись от испуганного женского крика, он вскочил на ноги и увидел обнаженную Наталу, отчаянно извивавшуюся в сладострастных объятиях чего-то настолько отвратительного, что не могло быть ничем иным, как порождение адской бездны.

Любой из людей увидел этого ужасного монстра, был бы парализован страхом. Любой, но только не Конан. Глаза его заволокла красноватая мгла бешенства, жажда крови затмила мозг — и он обрушился на чудовище. Бросив свою жертву, монстр повернулся к противнику, сабля которого рассекла воздух, пролетела сквозь черные клубы его бесформенного тела и чиркнула по каменной стене, высекая сноп искр.

Конан, ожидавший гораздо большего сопротивления черной субстанции потерял равновесие и упал на колени. Когда он вскочил на ноги, черное облако уже сидело на его плечах. Варвару показалось, что его захлестывают волны некоей студенистой жидкости — он рубил их саблей, рассекал кинжалом, рвал руками, по его лицу сплошным потоком текла грязь, что вероятно была кровью чудовища. Конан не знал, отсекает ли он щупальца или какие-то иные органы монстра, врубается ли в само его тело, вновь и вновь сливавшееся в однородную массу. Ему уже начинало казаться, что он сражается не с одним, с огромным множеством адских существ, грызущих, царапающих, колющих, колотящих его с невероятной силой. Он чувствовал клыки и когти, разрывающие его тело, чувствовал гибкие, но твердые, словно сталь, не то щупальца, не то лианы, обвивающие его руки и ноги. Вдобавок ко всему, нечто, похожее на скорпионий хвост с острым шипом на конце, молотило его по спине, шее, груди, до кости, рассекая кожу и мясо, впрыскивая в кровь яд, жгучим огнем растекающийся по всему телу.