Алекс Джонс - Ловушка для Бога Страница 8

Айса с разбегу подлетела к двери в конце коридора, надавив на ручку, распахнула ее и юркнула внутрь. Створка лязгнула перед носом у Конана. Он, стараясь в точности повторить движение девушки, тоже нажал на витую скобу, что-то щелкнуло, дверь подалась вперед, и Конан ворвался в святилище. Впереди, перед рядами идолов, никого не было. Задвигая засов, варвар глянул влево и мгновенно понял, почему не кричала, не звала на помощь Айса: ей чужая помощь не требовалась. Девушка стояла в десяти шагах от Конана, а рядом с ней медленно и бесшумно открывалась узкая щель в стене – тайный ход, о котором ничего не знала старая повитуха. Сейчас девчонка окажется в безопасности, а вор, посягнувший на честь домочадцев Хеир-Аги, останется здесь ждать расправы… Вот змея! В Пустыньке ей бы цены не было!

Конан, выхватив из-за пояса пузырек с сонным порошком, швырнул его в мозаичный цветок над головой Айсы. Посыпались осколки, маленькое облачко белой пыли повисло в воздухе, и дочь наместника, рванувшаяся к спасительной щели, словно споткнулась на ровном месте, упала на колени, попыталась встать, но вместо этого зевнула и растянулась на полу, сладко посапывая. Прозрачный туман над ней слегка всколыхнулся и пополз в черную щель, уносимый сквозняком. Конан, опасливо покосившись на него, задержал дыхание и шагнул к спящей девушке.

Близился час четвертой свечи, улицы совсем опустели. Город бормотал и похрапывал во тьме, ровно дышал за закрытыми ставнями, причмокивал, ворочался с боку на бок. Даже молчаливые сторожевые псы дремали вполглаза во дворах с высокими изгородями, лениво прислушиваясь к никогда не прекращающейся мышиной беготне.

На окраине окутанного ночью Шадизара, в кривом переулке, который выходил на заросший колючками пустырь, прогуливался взад-вперед человек. Был он ничем не примечателен: роста среднего, не толст и не худощав, одет в самую обычную темную хламиду – из тех, что набрасывают на себя в прохладную погоду горожане среднего достатка. Однако, появись здесь случайный прохожий, он бы весьма удивился, увидев, как человек этот бродит вдоль глухой стены, поминутно вздрагивая, оглядываясь и плотнее кутаясь в свое одеяние. А зачем, скажите, в такую душную ночь обливаться потом под жаркой верблюжьей шерстью? Зачем шататься, дрожа от страха, по небезопасным для одинокого путника переулкам? Не лучше ли вместо этого коротать ночь дома или в караван-сарае, за надежно запертыми дверями? Конечно, лучше, много лучше! Так подумал бы случайный прохожий и благоразумно поспешил бы прочь, подальше от неприятностей, подальше от запаха опасности, который прямо-таки источала прятавшаяся в густой тени фигура…

Человек в верблюжьей хламиде явно боялся чего-то, очень боялся, но никуда не уходил и продолжал мерить шагами выщербленную мостовую. Часто он останавливался, ловя обострившимся слухом ночные шорохи, резко оборачивался, словно ожидал нападения сзади, но по-прежнему видел перед собой лишь пустую улочку, перечеркнутую полосами мрака. Он ждал. Ждал давно, все сроки ожидания уже прошли, и нервы его натянулись, как веревка на шее висельника. Вдруг кто-то завозился над его головой, сверху посыпались песок и мелкие камушки. Человек, сдавленно вскрикнув, отпрыгнул на середину переулка, и в руке его задрожало лезвие ножа.

– Спрячь оружие, глупец. Если ты ждешь меня, то тебе нечего бояться, – презрительно рассмеялся появившийся на гребне стены невысокий крепыш.

Стоящий внизу, задрав голову, некоторое время вглядывался в освещенный луной силуэт, потом сипло попросил:

– Назови себя.

– Сначала ты.

Молчание. Не дождавшись ответа, крепыш пожал плечами:

– Ну как хочешь. Я ведь могу и уйти…

Он повернулся, собираясь снова скрыться, но человек в хламиде торопливо произнес:

– Я Нариб, десятник городской стражи! А ты?

– Хадир по прозвищу Лысый. Не узнал? – Крепыш, опять рассмеявшись, уселся на стене.

Нарибу эта веселость, видно, не понравилась. Он кашлянул, прочищая пересохшее горло:

– Да нет, узнал. Для уверенности спрашиваю. Деньги с тобой? Почему вниз не спускаешься? Я не трону тебя, клянусь… Иди сюда, поговорим!

– Не тронешь, будь уверен.- Хадир сидел неподвижно, не обнаруживая ни малейшего желания последовать приглашению. – Деньги ты получишь, но сначала я должен знать, что работа сделана.

– Она сделана, Хадир! Как ты можешь сомневаться?!

– Где он? – Голос Лысого дрогнул от нетерпения, и закутанный в верблюжью шерсть стражник, отметив плохо скрытую торопливую жадность собеседника, тут же приободрился:

– К чему спешишь, уважаемый, – любезно начал он, – к чему волноваться? Слава Митре, все происходит как нельзя лучше для тебя и для меня, и оба мы скоро сможем достичь желаемого, не так ли? – Нариб помолчал немного, вглядываясь в темный силуэт над стеной, и, не дождавшись никакого ответа, продолжил: – Все исполнено. Конан выбрался из дворца целый и невредимый… Хе-хе, не знаю, как он туда проник, – это пусть заботит смененного мною десятника… Но клянусь тебе, полчаса назад северянин удалился прочь от дворца наместника со здоровенным тюком на плече. С ним еще был какой-то мальчишка. Об этом ты не знал?… Да, Хадир?… Не говоришь… Ну, впрочем, неважно. Конан вместе с тюком и мальчишкой спрятался… Э-э-э… Не слишком далеко отсюда. А теперь я хотел бы для начала увидеть деньги, которые ты, судя по твоим словам, принес!

Над улицей повисло молчание. Несмотря на духоту и теплый плащ холодная дрожь пробегала по спине Нариба: в томительной тишине он пытался понять, как поведет себя Хадир в ответ на такие речи. Сомнения терзали душу десятника с раннего утра – с того самого часа, как неприметный старикашка в замасленном халате бесстрашно явился к воротам его дома и предложил от имени Лысого громадные деньги за некую тайную услугу. Нариб согласился немедля, ибо почуял в этой сделке возможности, обещавшие не только богатство, но и изрядное повышение по службе – стоит лишь изловчиться да рискнуть…

Десятник тщательно подготовился к исполнению задуманного: Конан покинул дворец никем не замеченный (как и договаривались с человеком Хадира), затем Нариб выследил киммерийца и явился сюда, дабы указать Лысому убежище Конана и получить обещанные деньги. Таков был уговор. На самом деле план Нариба простирался дальше: близ старой хибары, где спрятался Конан, стоит сейчас небольшой отряд стражников и ждет сигнала, чтобы накрыть одним махом и варвара-северянина, и ушлого Хадира. За головы обоих светлейшим Эдартом назначено знатное вознаграждение, да еще выманить бы у Лысого обещанную плату за услугу, да добавить к этому почет и благосклонность светлейшего – стоит похлопотать, нечего и сомневаться. Вот только бы не выхлопотать вместо всех благ кинжал под лопатку!