Дуглас Брайан - Апсара и её игрушки Страница 8

— Значит, это был ты! — прошептал Конан, взмахивая мечом.

Он знал, что ни одно, даже самое дьявольское создание, не может в конце концов устоять перед доброй сталью в руках умелого бойца. Нужно только правильно нанести удар.

Меч зазвенел о камень. Как бы ни выглядел божок, он оставался нефритовым. Конан отскочил, едва не споткнувшись о сундук. Маленький монстр бежал за ним. Конан схватил кресло и изо всех сил опустил на голову божка. Раздался грохот… затем все стихло. Конан смотрел на груду разбитого нефрита.

— Проще простого, — проворчал он.

— Ты так думаешь? — прошипел тихий женский голос.

Конан вздрогнул всем телом и резко повернулся на звук. Из-за ящика с разобранной кроватью поднялась женщина в белоснежном одеянии из тонкого, полупрозрачного шелка. Ее волосы цвета воронова крыла рассыпались по плечам. Огромные круглые глаза пылали желтым огнем. Крючковатый нос с раздутыми ноздрями клевал воздух, из щели безгубого рта торчали острые темно-синие зубы. Синими были и когти на ее непомерно длинных руках. Конан заметил, что на руках у нее имелся один лишний сустав, так что они неестественно выгибались во все стороны. Помимо этих странностей, ее фигура практически не имела изъянов, а ноги у нее оставались вполне человеческими. Конан снова перевел взгляд на ее лицо и едва сдержал удивленный возглас: он заметил большую родинку на щеке.

— Апсара!

Услышав это имя, чудовищная женщина снова зашипела и ловко перепрыгнула через ящик.

— Ты умрешь! — обратилась она к варвару.

— Ты так в этом уверена, дьявольская тварь?

Конан выставил перед собой меч. Будь она хоть трижды хозяйской дочерью, Конан уничтожит это злобное существо. Она не будет больше красться в ночи и убивать невинных людей.

Она клацнула зубами и стремительно бросилась на киммерийца. Ее когти впились в его плечи и провели длинные кровавые борозды. Рыча, Конан оторвал ее от себя и отбросил в сторону. Жуткое создание отлетело в дальний конец комнаты и ударилось спиной и затылком о стенную нишу. Сверху на нее посыпались каменные и глиняные безделушки. Некоторые разбивались о ее голову. Металлические кувшинчики и лампы звенели на каменном полу.

Обыкновенный человек потерял бы сознание, если бы испытал на себе подобный удар. Но Апсара почти сразу же вскочила на ноги и снова бросилась на Конана. Она тянулась к нему раскрытой пастью. Он видел острые клыки и слышал негромкий горловой смех: чудовище не сомневалось в своей скорой победе. Оно жаждало напиться крови, жаждало ощутить, как бьется в руках человеческое тело, из которого постепенно вытекает жизнь.

— Кром! — взревел варвар, отбиваясь от нее мечом. Апсара отскочила и зашипела. Она взмахнула своими неестественно выгнутыми руками и снова полоснула Конана когтями — на сей раз по щеке. Тяжелая капля стекла ему на губы. Он облизнулся и почувствовал, что его разъярил вкус собственной крови, придал ему новые силы. Он больше не колебался и поднял меч. Сейчас он разрубит чудовище пополам, и оно разлетится на части, как это случилось с нефритовым божком.

Но Апсара оказалась быстрее, чем варвар. Сражаться тяжелым и длинным двуручным мечом в тесном помещении, где полным-полно сундуков, мебели и всякого хлама, было трудно. Конан отбросил меч и накинулся на дьяволицу с голыми руками. Однако она всегда успевала увернуться от него и неизменно награждала новой кровавой полосой. Ему казалось, что ее когти мелькают повсюду в комнате.

Мельком он увидел свое отражение в зеркале: копна черных волос, дикое, яростное лицо, широкая обнаженная грудь, вся залитая кровью. Воплощение ярости северянина.

Внезапно Конан понял: он меняется. Прямо сейчас. Зеркало подтвердило то, что он чувствовал: увеличивающиеся зубы, которым становилось тесно во рту, шипы на подбородке, грубая сила в руках, на которых вздувались огромные бугры мышц и наливались синевой выпуклые вены. Конан согнул плечи и зарычал, как дикий зверь.

Апсара пронзительно захохотала. Она подпрыгнула и кинулась на него. Он раскрыл ей объятия, и когда она впилась в него когтями и зубами, сомкнул чудовищные ручищи на ее спине и вонзил зубы ей в плечо. Они покатились по полу, сшибая предметы и натыкаясь на острые углы. Вся комната была теперь залита их кровью. Они дрались, свившись в клубок, как пара диких зверей. Конан схватил Апсару за волосы и оттянул ее голову назад. Он видел ее пульсирующее горло и знал, куда следует укусить, чтобы порвать сонную артерию. Он захлебнется ее кровью, горячая сладкая жизненная сила Апсары фонтаном будет бить прямо ему в глотку! Теперь он больше не осуждал ее за убийство служанки. Теперь он сам жаждал подобного убийства.

Она отчаянно отбивалась, но не столько ради того, чтобы сохранить собственную жизнь, сколько ради того же наслаждения — высосать чужие соки и насладиться ими досыта.

В пылу сражения они зацепили зеркало, и оно, качнувшись, рухнуло прямо в сундук с драгоценностями. Раздавшийся при этом звон был оглушительным и длился неестественно долго, так что в конце концов звук начал напоминать, скорее, стон живого существа, смертельно раненого и жалующегося на неизбежный конец.

Жажда крови оставила Конана. Он разжал железную хватку и выпустил Апсару. Та откинулась на спину. Ее волосы рассыпались по полу, несколько прядей упало в бассейн с кровью. Она тяжело дышала, бисеринки пота покрывали ее лицо. Она кусала губы, извивалась на полу, царапала когтями пол. Постепенно когти ее превращались в обычные человеческие ногти, грязные и обломанные, но розовые и совсем небольшие. Она скрежетала зубами и кусала губы. Изменения продолжались, и скоро перед Конаном лежала самая обыкновенная девушка с родинкой на щеке.

Конан ощущал нечто вроде сильнейшего похмелья. Голова у него болела и кружилась, во рту пересохло, руки подрагивали. Вообще-то киммерийцу такое состояние вовсе не было свойственно, поэтому он пришел в ярость.

— Кром! Что за вещи тут творятся, женщина? — прорычал он.

Апсара отозвалась тихим стоном.

— Помоги мне подняться, — попросила она.

— Вот еще, — буркнул он. — Свою служанку ты загрызла. А я тебе не служанка.

— Митра! — Девушка увидела наконец убитую прислужницу и заплакала. — Неужели это сделала я?

— А то кто же? — огрызнулся варвар.

— Не может быть! — прошептала Апсара.

— Еще как может, — заверил ее Конан. — Видела бы ты себя. Жуткое страшилище.

Он показал кровавые полосы, оставленные на его теле ее когтями.

— Тоже я? — удивилась Апсара и нежно коснулась пальцами груди киммерийца. — Митра… какой ты сильный…